На твоем голубом плече.
И от каждой обиды невнятной
Слезами глаза свело,
На зубах у души побуревшие пятна.
Вместо сердца - сплошное дупло.
Изболевшей душе не помогут коронки
Из золота. По ночам
Ты напрасно готовишь прогнившим зубам
Пломбу из ласки звонкой...
Жизнь догнивает, чернея зубами.
Эти черные пятна - то летит воронье.
Знаю: мудрости зуба не вырвать щипцами,
Но так сладко его нытье!..
Май 1918
ПРИНЦИП АРХИТЕКТУРНОГО СОПОДЧИНЕНИЯ
У купца - товаром трещат лобазы,
Лишь скидывай засов, покричи пять минут:
- Алмазы! Лучшие, свежие алмазы!
И покупатели ордой потекут.
Девушка дождется лунного часа.
Выйдет на площадь, где прохожий част,
И груди, как розовые чаши мяса,
Ценителю длительной дрожи продаст.
Священник покажется толстый, хороший,
На груди с большим крестом,
И у прихожан обменяет на гроши
Свое интервью с Христом.
Ну а поэту? Кто купит муки,
Обмотанные марлей чистейших строк?
Он выйдет на площадь, протянет руки
И с голоду подохнет в недолгий срок!
Мое сердце не банк увлечений, ошибки
И буквы восходят мои на крови.
Как на сковородке трепещется рыбка,
Так жарится сердце мое на любви!
Эй, люди! Монахи, купцы и девицы!
Лбом припадаю отошедшему дню,
И сердце не успевает биться,
А пульс слился в одну трескотню.
Но ведь сердце, набухшее болью, дороже,
Пустого сердца продашь едва ль,
И где сыскать таких прохожих,
Которые золотом скупили б печаль?!
И когда ночь сжимаете в постельке тело ближнее,
Иль устаете счастье свое считать,
Я выхожу площадями рычать:
- Продается сердце неудобное, лишнее!
Эй! Кто хочет пудами тоску покупать?!
Январь 1916
ЭСТРАДНАЯ АРХИТЕКТОНИКА
Мы последние в нашей касте
И жить нам недолгий срок.
Мы коробейники счастья,
Кустари задушевных строк!
Скоро вытекут на смену оравы
Не знающих сгустков в крови,
Машинисты железной славы
И ремесленники любви.
И в жизни оставят место
Свободным от машин и основ:
Семь минут для ласки невесты,
Три секунды в день для стихов.
Со стальными, как рельсы, нервами
(Не в хулу говорю, а в лесть)
От 12 до полчаса первого
Будут молиться и есть!
Торопитесь же девушки, женщины,
Влюбляйтесь в певцов чудес.
Мы пока последние трещины,
Что не залил в мире прогресс!
Мы последние в нашей династии,
Любите в оставшийся срок
Нас - коробейников счастья,
Кустарей задушевных строк!
Сентябрь 1918
ПРИНЦИП ПРИМИТИВНОГО ИМАЖИНИЗМА
Все было нежданно. До бешенства вдруг.
Сквозь сумрак по комнате бережно налитый,
Сказала: - Завтра на юг,
Я уезжаю на юг.
И вот уже вечер громоздящихся мук,
И слезы крупней, чем горошины...
И в вокзал, словно в ящик почтовых разлук,
Еще близкая мне, ты уж брошена!
Отчего же другие, как и я не прохвосты,
Не из глыбы, а тоже из сердца и
Умеют разлучаться с любимыми просто,
Словно будто со слезинкою из глаз?!
Отчего ж мое сердце, как безлюдная хижина?
А лицо, как невыглаженное белье?
Неужели же первым мной с вечностью сближено
Постоянство, Любовь, твое?!
Изрыдаясь в грустях, на хвосте у павлина
Изображаю мечтаний далекий поход,
И хрустально-стеклянное вымя графина
Третью ночь сосу напролет...
И ресницы стучат в тишине, как копыта,
По щекам, зеленеющим скукой, как луг,
И душа выкипает, словно чайник забытый
На с п и р т о в к е р о в н ы х р а з л у к.
ПРИНЦИП РОМАНТИЗМА
А.Мариенгофу
Когда-то, когда я носил короткие панталончики,
Был глупым, как сказка, и читал "Вокруг света",
Я часто задумывался на балкончике
О том, как любят знаменитые поэты.
И потому, что я был маленький чудак,
Мне казалось, что это бывает так:
Прекрасный и стройный, он встречается с нею...
У нее меха и длинный
Трен
И когда они проплывают старинной
Аллеей,
Под юбками прячутся рыбки колен.
И проходят они без путей и дороги,
Завистливо встречные смотрят на них,
Он, конечно, влюбленный и строгий,
Ей читает о ней же взволнованный стих...
Мне мечталось о любви очень нежной и жгучей.
Ведь другой не бывает. Быть не может. И нет.
Ведь любовь живет меж цветов и созвучий.
Как же может любить не поэт?
Мне казались смешны и грубы
Поцелуи, что вокруг звучат.
Как же могут сближаться влажные губы,
Говорившие о капусте полчаса назад?
И когда я, воришка, подслушал, как кто-то молился:
"Сохрани меня, боже, от любви поэта!"
Я сначала невероятно удивился,
А потом прорыдал до рассвета.
Это небо закатно не моею ли кровью?
Не моей ли слезой полноводится Нил,
Оттого, что впервой с настоящей любовью
Я стихам о любви изменил?!
Июль 1918
* * *
Искать губами пепел черный
Ресниц, упавших в заводь щек, -
И думать тяжело, упорно,
. . . . . . . . . . . . . . . .
Рукою жадной гладить груди
И чувствовать уж близкий крик, -
И думать трудно, как о чуде,
О новой рифме в этот миг.
Она уже устала биться,
Она в песках зыбучих снов, -
И вьется в голове, как птица,
Сонет крылами четких строф.
И вот поэтому часто,
Никого не тревожа,
Потихоньку плачу и молюсь до рассвета:
"Сохрани мою милую,
Боже,
От любви поэта!"
Сентябрь 1917
* * *
Теперь я понял. Понял все я.
Ах, уж не мальчик я давно.
Среди исканий, без покоя
Любить поэту не дано!
ОДНОХАРАКТЕРНЫЕ ОБРАЗЫ
Спотыкается фитиль керосиновый
И сугробом навален чад.
Посадить бы весь мир, как сына бы,
На колени свои и качать!
Шар земной на оси, как на палочке
Жарится шашлык.
За окошком намазаны галочьей
Бутерброд куполов и стволы.
Штопором лунного света точно
Откупорены пробки окон и домов.
Облегченно, как весной чахоточной,
Я мокроту сморкаю слов
В платок стихов.
Я ищу в мозговой реторте
Ключ от волчка судьбы,
А в ушах площадей мозоли натерли
Длинным воем телеграфа столбы.
Не хромай же, фитиль керосиновый,
Не вались сугробом черный чад!
Посадить весь мир как сына бы,
На колени к себе и качать.
Июль 1918
* * *
Каждый раз
Несураз-
Ное брякая
Я - в спальню вкатившийся мотосакош.
Плотносложенным дням моим всякая
Фраз-
А
Раз-
Резательный нож!
Я зараз -
Ой, дымлюся от крика чуть,
Весь простой, как соитье машин,
Черпаками строчек не выкачать
Выгребную яму моей души.
Я молюсь на червонную даму игорную,
А иконы ношу на слом,
И похабную надпись узорную
Обращаю в священный псалом.
Незастегнутый рот, как штанов прорешка,
И когда со лба полночи пот звезды,
Башка моя служит ночлежкой
Всем паломникам в Иерусалим ерунды.
И наутро им грозно я в ухо реву,
Что завтра, мягчее, чем воск,
И тащу продавать на Сухареву
В рай билет, мои мышцы и мозг.
Вот вы помните: меня вы там встретили,
Так кричал, что ходуном верста:
- Принимаю в починку любовь, добродетели,
Штопаю браки и веру в Христа.
И работу окончив обличительно тяжкую,
После с людьми по душам бесед,
Сам себе напоминаю бумажку я,
Брошенную в клозет.
Июнь 1919
ИМАЖИНИСТИЧЕСКИЙ КАЛЕНДАРЬ
Ваше имя, как встарь, по волне пробираясь не валится
И ко мне добредает, в молве не тоня.
Ледяной этот холод, обжигающий хрупкие пальцы,
Сколько раз я, наивный, принимал за жаркую ласку огня!
Вот веснеет влюбленность и в зрачках, как в витрине,
Это звонкое солнце, как сердце скользнуло, дразнясь,
И шумят в водостоках каких-то гостинных
Капли сплетен, как шепот, мутнея и злясь.