Рыжий Громила за плечо притянул к себе Лоскутика. Он сунул руку ей под шаль и тут же выдернул.
– Ну и холодище! – воскликнул он с удивлением. – Ничего там нет, а холодно, как в животе у лягушки!
Лоскутик быстро проскользнула в ворота.
Она пересекла площадь Одинокой Коровы и знакомыми улочками побежала к дому Барбацуцы.
Там с беспокойством и нетерпением её ожидали Вермильон, Сажа и жаба Розитта.
Глава 24Что может случиться, если нечаянно наступить на лимонную корку
Барбацуца с торжествующим видом заявилась на кухню с полным ведром льда.
Две скромные румяные девушки внесли бидон с молоком. Барбацуца ударила ногой по ведру, ведро опрокинулось, лёд рассыпался по полу.
– Вы сошли с ума, дорогая Барбацуца! – в испуге воскликнул главный повар. – Что вы делаете? Молоко опять скиснет!
– Не скиснет, – загадочно сказала Барбацуца. – Думаешь, молоко глупее тебя? Нет, милый, ему достаточно знать, что на кухне есть лёд.
И действительно, на этот раз молоко и не подумало скиснуть. Густой белой струёй оно потекло в кастрюлю. Барбацуца вскарабкалась на табуретку.
Никогда ещё она не варила манную кашу с таким вдохновением. Повара и поварята испуганно прилипли к стенам. В клубах пара лицо Барбацуцы то сжималось, то растягивалось.
Как бешеная вертелась в руках поварёшка.
Барбацуца даже что-то напевала. Это было потрясающе.
Никто никогда не слышал, чтобы она пела.
Как ты уже знаешь, мой читатель, троюродный брат главного повара был начальником королевской стражи. Но у главного повара имелся ещё двоюродный брат. Этот двоюродный брат был морским разбойником.
Главный повар, слушая песню Барбацуцы, даже струхнул немного. Эта песня живо напомнила ему самую кровожадную песню пиратов.
– Каша готова! – воскликнула Барбацуца и швырнула в угол поварёшку.
О, какая это была каша! Она напоминала крем, взбитые сливки, горячее мороженое, морскую пену – всё, что хотите, только не обыкновенную манную кашу.
Барбацуца в изнеможении сползла с табуретки.
Главный повар под руку довёл её до двери, и Барбацуца отбыла к себе домой.
– Я должен попробовать мой сладкий соус, – усталым, но успокоенным голосом сказал главный повар. – Не слишком ли он взволнован…
Он направился к плите, где в кастрюльке кипел и загадочно булькал сладкий соус.
Но беда может случиться с каждым. Даже с главным поваром. И где угодно. Даже на совершенно безопасном пути к плите, где в кастрюльке кипит сладкий соус.
Итак, повар не сделал и трёх шагов, как, наступив на что-то ногой, с грохотом растянулся на по-лу.
– Кто это подстроил? Кто хотел, чтобы я упал? – зарычал он, с трудом вставая на ноги и держа в руке половинку выжатого лимона.
В кухне стало тихо.
Только сковородки и кастрюли беспечно о чём-то своём болтали на плите.
– Я знаю! – неожиданно пискнул самый маленький поварёнок. Звали его Перецсоль. Он ещё ничего не умел делать. Он только подавал поварам перец и соль, когда они были им нужны. Перецсоль пискнул: «Я знаю!» – и тут же пожалел об этом.
Все на него посмотрели. От страха маленький Перецсоль весь сжался. Если бы он мог, он спрятался бы в свой собственный поварской колпак, который был больше его самого.
– Говори!
– Это та старушка, которая варила манную кашу! – прошептал несчастный Перецсоль.
– Барбацуца?
– Она резала лимоны пополам и выжимала в бидоны с молоком…
– Врёшь! Оторву уши!
– Правда! – пищал Перецсоль, весь вспотев от страха. – Выжмет – и швырк под лавку.
Главный повар, встав на колени, сам пополз под лавку. Там кучкой лежали выжатые лимоны.
– Ничего не понимаю… – в полном недоумении развёл руками главный повар. – От лимонного сока молоко тут же скисает. Зачем бы ей это? А сама ещё просила льда…
Тут главный повар быстро зажал себе рот ладонью. Молча, дикими глазами оглядел всех.
Его высоченный колпак сам собой немного приподнялся – это волосы на голове главного повара встали дыбом.
Ни слова не сказав, он выбежал из кухни.
Глава 25Что помешало Облаку рассказать до конца свой сон
Облако сидело на кровати и громко чихало.
Оно было похоже не поймёшь на кого. Голова Лоскутика с косичками в разные стороны, длинные руки Слыша, на животе часовая и минутная стрелки. Из-под одеяла торчали рыбий хвост с чешуёй – это было всё, что осталось от русалки.
– Ап-чхи! – вовсю чихало Облако, и в нём дребезжал гром, как чайная ложка в треснутом ста-кане.
– Будь здорово! – хором говорили Сажа и Вермильон.
Жаба Розитта сидела в суповой миске, куда была налита вода, и с блаженным видом таращила выпуклые глаза.
Лоскутик – от радости рот до ушей – поила Облако чаем с малиновым вареньем.
– Пей, пей, пока не остыло, – уговаривала она Облако.
В комнату, рыча, влетела Барбацуца.
Выбила чашку с чаем из рук Лоскутика, сорвала с постели одеяло и бросилась на Облако.
Она попробовала ухватить Облако за руку, потом за хвост, но, как ты прекрасно понимаешь, это было совершенно невозможно.
– Ой, щекотно!.. – извивалось и хихикало Облако.
– Как?! – вопила Барбацуца. – Ведь его и нет вовсе! Из-за этого пустого места столько суматохи?!
– Ап-чхи! – чуть не разорвалось на части Облако.
– Чихает… – изумилась Барбацуца и тяжело плюхнулась на стул. – Ох и устала же я…
– Главное, я теперь знаю… ап-чхи… – возбуждённо говорило Облако, – источник под королевским троном в главном зале. Надо его… ап-чхи! Я хочу сказать, надо его выпустить на волю. Тогда река наполнится… ап-чхи!.. водой. Трава разбежится по всему королевству. Деревья опять научатся зеленеть. Цветы вспомнят… ап-чхи!.. как надо цвести!
– Но согласится ли король? – робко спросила Лоскутик.
– С тех пор как Облако помогло мне раздобыть пять кошельков золота, я снова начал писать порт-реты, – задумчиво сказал Вермильон. – Но теперь богачи не заглядывают ко мне. Я стал рисовать простых людей. Вы знаете, это гораздо интереснее. Сквозь одно лицо у них не просвечивает другое. В них всё настоящее: отвага и честность. Я написал портрет Великого Часовщика. Каждая его морщина говорит о мудрости. Я познакомился с оружейниками. Я писал кузнецов, освещённых блеском раскалённых углей. Все они смелые люди. Они не будут просить у короля милости. Они будут требовать.
Барбацуца прыгнула вперёд и вцепилась в плечи Вермильона.
– Пусть мои друзья простые повара и пекари, – закричала она, – но они кочергой и поварёшкой до полусмерти исколотят твоих дурацких оружейников!
– Дорогая Барбацуца, – улыбнулся художник, – нет никакой нужды вашим друзьям нападать на моих друзей.
– Это я сказала, чтобы ты не очень-то задирал нос, – проворчала Барбацуца.
– Мы все должны объединиться, и тогда королю придётся уступить, – сказал Вермильон.
В это время Облако раскашлялось с такой силой, что голова и руки у него оторвались и, некоторое время кашляя и чихая, плавали под потолком, пока наконец не смогли соединиться снова.
– Чего смотришь? – набросилась Барбацуца на Лоскутика. – Укутать его надо потеплее. Горло завязать. Горчичники ему надо поставить, вот что!
– Горчичники? – заинтересовалось Облако. – Клянусь громом, я буду первым Облаком, которому поставили горчичники! Пожалуй, я не прочь…
– Сначала надо смерить ему температуру. Градусник! Где градусник? – закричала Барбацуца.
Градусник отыскался почему-то в корзине с бельём.
Барбацуца занесла его над Облаком, как кинжал.
– Сейчас же поставь градусник! Да где у этого дрянного Облака подмышка? Отвечай, где у тебя подмышка?
В конце концов градусник положили на постель. Облако прилегло сверху, но в тот же миг градусник разлетелся на тысячу мельчайших осколков.
– Ой! У него сто градусов! – испугалась Лоскутик.
Барбацуца засуетилась:
– Врача ему, лекаря! А какого? Почём я знаю, кто облака лечит? Может, ветеринара позвать?
– Не беспокойтесь… – томно простонало Облако, которому на самом деле очень нравилась вся эта суматоха. – Ну задело я градусник молнией, и всё…
– Ах ты, притворяла! – обрушилась на него Барбацуца. – Никакой сырости у этой совести! Ох, мозги врозь! Никакой совести у этой сырости. И эта лягушка небось не кормлена. – Барбацуца ткнула пальцем в жабу Розитту, сидевшую в суповой миске. – Тьфу! Эй, вы! Все до одного! Живо марш за мухами!
Вермильон и Сажа наловили по окнам мух.
Жаба Розитта деликатно съела пять мух и одного комара.
– Ква… Кхи… Кхи… Ква… Ква… Пхи… Пши… – вежливо прохрипела жаба Розитта.
– Чего это она? – строго спросила Барбацуца. – Ничего не поняла, ни словечка.
– Она говорит, – объяснила Лоскутик, – что в старости надо думать о возвышенном, а не о мухах.
– Тьфу ты, лягушка, а туда же… – сказала Барбацуца и с уважением посмотрела на жабу Розит-ту. – Спроси у неё, может, она кофейку хочет?
– Вряд ли, – покачала головой Лоскутик.
– А какой мне сон приснился, когда я лежало в ледяном подвале!.. – Облаку показалось, что на него слишком мало обращают внимания. – Мне приснилось, что я уснуло на цветах и меня съела большая облачная корова. Когда её стали доить, я превратилось в облачное молоко. Это было очень интересно… Нет, нет, вы слушайте, что было дальше. Дальше ещё интересней. Я попало к столяру и прилипло к табуретке, намазанной столярным клеем…
Но Облаку не удалось рассказать до конца свой удивительный сон.
В это время в дверь Барбацуцы застучало сразу двенадцать кулаков.
Глава 26Бочка смолы
Итак, в то время как все наши друзья сидели в маленькой комнатушке под крышей и Облако рассказывало им свои сны, в дверь заколотила сразу дюжина кулаков.
Барбацуца высунулась из окна.
Сверху она увидела только железные шлемы и пики, как будто у неё во дворе расположился торговец оружием со своим товаром.