При слове «любовь» он стал смеяться и играть пальцами.
— А гренландский профессор?
— Великий разоблачитель? Да нет, он вряд ли агент Митры. Видимо, как только в МОЧИ сообразили, что обещанного финансирования на третий этап Лотереи не будет, решили сделать хорошую мину… Организовать критику в свой адрес. Потом признали свои ошибки. Отказались от тринадцатой зарплаты. И стали работать дальше.
Алекс вдруг почувствовал, что теряет интерес… Только иногда, механически, задавал вопросы. Перед глазами двигался муравейник, в котором живут… нет, не муравьи, а какие-то бескрылые мухи. Но трудолюбивые и деятельные.
А Владимир Юльевич все струился словами:
— Алекс, мне самому не все понятно. Кто, например, организовывал слежку, подкидывал этот рисунок. Митра? Или Билл? Или Митра руками Билла? Когда, например, Билл начал что-то подозревать?
— Понятно… Когда Митра стал удалять файлы…
— Вам это понятно, Алекс? А мне нет. Для чего Митра это сделал? Чтобы привлечь к себе ваше внимание? Или удалить на пару дней вас из офиса? Или что-то в программе ему действительно не понравилось? Или он был не в восторге от идеи Акбара заставить его работать в паре с вами? Вопросы, Алекс, вопросы.
Зарябила решетка Университета. Алекс то выпадал, то впадал в разговор, спрашивал: «А что это за мафия, которая интересовалась Лотереей» или «А кто организовал эту толпу перед офисом?». В.Ю. отвечал, строил гипотезы, говорил, что Лотерея действительно была создана по принципу вируса, что она начала рождать свои подобия, что от нее, как от брошенного камня, стали расходиться круги…
— А камешек был брошен не слабый, — шептал Владимир Юльевич и почему-то радовался.
Алекс смотрел на черные прутья решетки. Они все не кончались. Город тысячи решеток. Столица кругов на воде. При чем здесь камень? Нет, эти круги были до камня, эти большие и маленькие люди, грызущие свою булочку унижения. Почему В.Ю. о них не говорит? При чем здесь Митра… Сколько обманутых, обглоданных людей… И дело не в международных организациях, которые подобны лепесткам отцветающей урючины… розовым лепесткам на поверхности глубокой гниющей воды.
— Жалко Акбара, — рассеянно сказал Алекс.
— За него можете не волноваться. Я виделся с его адвокатом. Вначале, действительно, на Акбара хотели повесить экстремизм или что-то такое. Потом, думаю, капнуло два-три телефонных звонка сверху, дело вернули на доследование, и сейчас его будут судить как злостного алиментщика… Тоже, конечно, неприятно.
— Неприятно, — сказал Алекс.
И заметил, что по мере их приближения к бывшей площади Горького воздух начинает густеть от объявлений…
Бизнес активным и порядочным с 27 лет. 73-13-11.
Акриловые, шикарные ноготочки. Обучаю. 112-0….
Американская компания серьезным. 156-…..
— Владимир Юльевич!
Ученый осекся; на его веках блестели капельки пота.
— Владимир Юльевич, а что же теперь… — начал Алекс, не понимая, что хочет дальше сказать, — что теперь с вашей бомбой?
— Какой бомбой? Никакой бомбы не было.
Женщины! Это бизнес для вас.
Куплю волосы!!! От 70 см.
Все только начинается
Да, бомбы уже не было.
Все сырье пропало, В.Ю. так и не смог тогда перед офисом его найти.
Приехав дня через два на объект, обнаружил, что исчезла и «вавилонская башня». Просто исчезла.
Подозрение пало на охранника; при обыске у него в курятнике обнаружили часть «башни», переделанную в инкубатор. «Зарплата маленькая, — возмущался охранник, — внукам помогать надо!». Остальные части так и не обнаружились.
Создатель бомбы отмыл найденную часть от куриного помета, еще раз осмотрел ее… Нет, агрегат, детали для которого шли со всей погрузившейся в небытие страны, уже не восстановить.
…Он написал заявление об увольнении и, положив под сухой язык нитроглицерин, лег на диван. Лежать пришлось недолго.
— На спецобъект просто посыпались делегации! — размахивал руками Владимир Юльевич. — И всем, понимаете, я нужен. Прилетели американцы, по плечу хлопают, стажировку предлагают. Кстати, даже не скрывают, что связаны с Пентагоном, ужасно милые, объекту нашему сулят помощь и разные дары волхвов. То-олько от их улыбок немного отдохнули — российская делегация на пороге. Да… коллег своих бывших повидал. Большими людьми стали, доктора-профессора. Все эти годы, оказывается, обо мне нежную память хранили, вот так. А я-то горевал: «Фирса забыли…» Зачесалось, и Фирса вспомнили.
— Поздравляю, — тихо сказал Алекс.
— А с чем поздравлять?.. Утечка произошла, вот что. И нашего Митру сейчас беспокойные дни ожидают, если этим такие силы заинтересовались. Билл-то наш, наверное, сейчас в какой-нибудь пентагоновской лаборатории в стеклянной колбе сидит и о Конце света песни распевает, а на руках и голове у него датчики, датчики… Да, все только начинается, Алекс.
— Зелень, молодой человек, зелень, — бормотала зеленщица, размахивая пучком укропа.
— Хлеб, горячая лепешка… Кому горячая изумительная лепешка?
Уличные торговцы ходили, сидели, приплясывали вокруг Алекса и Создателя бомбы.
— Доллары, российские рубли меняю! Доллары-российские…
— Братан, пирожки, закяз-сомса…
— Котята не нужны? Котята? Посмотрите, погладьте, ну жалко ж таких топить!
— Красный-сладкий… красный-сладкий картошка…
— Пирожки…
Алекс остановился возле продавца пирожков.
Тот весело тряс коляску.
— Здравствуйте, — сказал Алекс. — Вы меня помните?
— А-а, ассалам алейкум, ака! — засветился парень. — Как ваше здоровье? Дома как? Конечно, помню. Хорошую торговлю благодаря вам делал. Больше прием не ведете?
— Больше не веду, — сказал Алекс и пошел догонять Владимира Юльевича.
Нет, что-то в ученом изменилось… Пуговица болтается.
Неужели только все эти дела с бомбой?
А Владимир Юльевич все шел, посмеиваясь… Потом вдруг притянул Алекса к себе и застучал быстрым шепотом:
— Все только начинается, Алекс… Я перепроверил формулы, обнаружил кое-какие просчеты. Важные просчеты! Все прежние разработки не годны, ведут в тупик, сырье было нечистым. Только не буду я этим заниматься, не дождутся! Раньше, раньше надо было им… Теперь — все! Опоздали, соколы, опоздали… Вера тоже меня поддерживает.
— Кто?..
— Алекс, ну какой же я! О самой главной новости не сказал. Боюсь, боюсь говорить, но, кажется, я женюсь. На Верочке.
Владимир Юльевич не слышал его смеха. Он нес свою радостную улыбку, как на подносе, и говорил:
— Мы встретились в тот вечер, когда Билла заталкивали в «скорую». Она стоит с чемоданом, плачет. Мне, конечно, было тогда не до нее. Потом мы снова созвонились. Я сводил ее в театр; она призналась, что ее никто никогда не приглашал в театр. Не в обиду вам будет сказано.
— Не в обиду, не в обиду… — прыскал Алекс, пытаясь задушить этот идиотский смех.
— Оказалось, что у нее уезжает свекровь, мать первого мужа, и хочет увезти ее сына. Кстати, очень умный, добрый мальчик, Леша. Вы не видели его?
Алекс мотал головой. Смех немного погас.
— Да, прекрасный мальчик, — продолжал Создатель бомбы. — Мы с ним играем в лото «Звери».
…Он познакомился с Вериной свекровью. У них, конечно, с Верой отношения были заморожены, но он пробил этот лед. Сейчас свекровь перешла жить до отъезда к своему как бы мужу, а они втроем — он, Вера и Леша — живут в двухкомнатной свекрови. Он продаст свою однокомнатную, отдаст свекрови деньги, в обмен на эту…
— Это тот новый номер, по которому я вам вчера звонил? — спросил Алекс.
— Да, — гордо сказал Владимир Юльевич.
— А этот ее… Слава?
Ученый поморщился:
— Вера видела его… С ним все в порядке. Открыл магазин женского белья и счастлив. — Помолчал. — Я тоже счастлив, Алекс.
У Алекса на языке вертелся один вопрос…
— Да, Алекс, — опередил его В.Ю., — у меня тоже на этот счет были капитальные сомнения. Но Вера сказала, что ее все устраивает. Что ей не нужно больше от меня, понимаете?
Да, Алекс понимает. Хеппи-энд, поплыли титры. Он придет к ним на свадьбу, подарит что-нибудь полезное; пусть они будут счастливы. Горько, горько.
Летний город, еще не успевший выцвести от безумного солнца, вертелся вокруг Алекса. Забегал вперед, заглядывал в лицо, сдувал с крыш разноцветную пыль, афганских скворцов, обрывки объявлений.
Район бывшего метро Горького и светился и кипел торговлей.
Скоро появится первый урюк. Вишня. Еще какой-нибудь дар природы. Алекс станет это покупать, мыть и есть. И снова искать работу.
— Я пригласить хочу на танец вас, — громко пел В.Ю., — и только вас.
Встречные женщины ему улыбались.
Алекс остановился.
Через дорогу снова перестраивали бывший магазин Марата.
Вместо прежней, поразившей его надписи — «Справедливость. Фирменный магазин» — приваривали новую.
Магазин «КНИЖНЫЙ ХЛАМ».
Название уже привлекало прохожих. Кто-то останавливался, расспрашивал строителей.
А Алекс смотрел на фигуру, стоявшую рядом со стройкой.
Стояла, отрешенно глядя на новый магазин. Джинсы; желтые крашеные волосы. Пустое усталое лицо.
Алекс стоял и смотрел на Машу.
Владимир Юльевич, успев уйти вперед, все пел о белом танце. Вот он заметил, что Алекса нет рядом, стал озираться:
— Алекс… Алекс, где вы… Алекс!
Был конец рабочего дня; толпа клубилась вокруг него, он вставал на цыпочки, делал ладонь козырьком. Ему предложили купить носки.
…Маша провела пальцами по пластиковой стене нового магазина, ссутулилась, закурила и пошла прочь. Через минуту ее уже поглотила толпа, текущая куда-то по своим делам в торговом районе бывшего Горького.