— Ты должен беречь себя, — шепнула она. — Обещай. Я обещал. Так же убедительно, как обещал маме не прыгать с зонтом с балкона (а сам, конечно, спрыгнул и сломал ногу), и таким же твердым голосом, каким однажды обещал Люси никогда ей не лгать (да я и не лгал, честно ответил в первый же раз, когда она спросила, сплю ли я с другими женщинами).
— Что-то происходит, — сказал я. — И я просто не могу все это бросить. Иначе, шагнув в следующий раз на зебру, сам могу отбросить коньки.
Только договорив, я осознал, что такое и вправду не исключено. Вопрос в том, как этого избежать. Распутать клубок событий, приведших Сару к нелепым признаниям? Или поступить так, как советует Люси, — счесть попытку подставить меня под убийство предупреждением и убраться подальше от этой кучи дерьма?
Кто-то явно преследовал меня, буквально по пятам за мной шел. И считал, что я уже разузнал слишком много. Но, собственно, какие щекотливые сведения могли попасть мне в руки? Да не было ничего такого. Вплоть до встречи с Дженни Вудс. Сердце забилось быстрее. У меня отпали все сомнения в правдивости ее информации.
Мысли беспокойно кружились в голове.
— Мне надо уйти отсюда, — сказал я.
Люси взяла сумочку и вместе со мной вышла на улицу. Прохладный утренний воздух смешивался с запахом выхлопных газов. Летний Стокгольм во всей своей красе.
По Кунгсхольмсгатан мы зашагали в сторону центра. Возле Оскарстеатра я подозвал такси.
— Люси, я чертовски благодарен тебе за все, что ты сделала вчера и сегодня, — начал я.
Она не дала мне договорить, приложив палец к моим губам.
— Даже не пытайся от меня отделаться, — сказала она. — Я еду с тобой.
Люси открыла дверцу такси, села на заднее сиденье. — Залезай, — сказала она мне.
Со вздохом я повиновался. Да, от нее мне точно не отделаться.
Такси покатило в сторону района Эстермальм. Я упорно смотрел в окно. Из всех вопросов, мельтешивших в мозгу, два требовали ответа в первую очередь:
Кто знал, что Дженни была в городе и собиралась встретиться со мной? И откуда этот человек знал, что́ она мне расскажет?
В романах и фильмах адвокаты собирают пазлы. Раскрывают крупные заговоры и круглые сутки бьются за своих клиентов. На самом деле это неправда. Пазл уже собран, и нам редко недостает важных элементов. К сожалению. Было бы куда увлекательнее, если бы все обстояло иначе, но ничего не поделаешь.
Я понимал, что не стал бы Саре Техас очень уж хорошим защитником. Никак не стал бы, коль скоро ей вправду было необходимо, чтобы ее осудили за все убийства, какие она взяла на себя. Я бы испытал разочарование. Огромное разочарование. Поставил бы под сомнение ее стратегию, обозвал бы дурой. И рано или поздно занялся бы тем, чем занят сейчас, — проверкой разрозненных нитей, отброшенных полицией.
Если все взаимосвязано так, как я предполагаю, то именно тогда Сара меня бы вышвырнула. Поняв, что я выполню работу лучше, чем Дидрик и его коллеги. Потому что, давая признательные показания, Сара несомненно хотела, чтобы ей поверили. Если прежде я не был уверен в своей версии, то теперь все сомнения отпали. Саре угрожали. И чем-то настолько страшным, что десятки лет за решеткой казались предпочтительнее непризнания вины и жизни на свободе.
Разве только она решила, что в тюрьму не попадет, поскольку успеет умереть раньше. Быть может, чувствовала себя в безопасности, зная, что не будет гнить в камере? Этого мы никогда не узнаем. Ясно лишь одно: она не могла предвидеть, что ее папаша окажется на смертном одре и таким образом обеспечит ей возможность «увольнительной».
Случайности и стечения обстоятельств совпали, образовав совокупность, которую мне никак не удавалось осмыслить. Я беспокойно ерзал на заднем сиденье такси. Угроза, вынудившая Сару Техас признаться в пяти убийствах, теперь, по всей видимости, нашла другую цель.
Меня.
Черта с два, без драки я не сдамся.
Словно очнувшись от долгого транса, я посмотрел на Люси. Она ответила серьезным взглядом.
— Мне надо разыскать Бобби, — сказал я. — Он наверняка кому-то проболтался. Ведь это он заварил кашу, вот пусть и расхлебывает.
Люси медленно покачала головой:
— Ты с ума сошел. Даже не собираешься бросать это дело.
— А ты как думала? — возмущенно спросил я.
Такси затормозило у моего подъезда. Я достал бумажник. И прежде чем передать таксисту карточку «Американ экспресс», пристально посмотрел на Люси:
— Послушай меня. Если хочешь быть в моей команде, ты должна принять, что мы действуем по-моему. В опасности я, а не ты. На карте мое будущее, а не твое. И мне, а не тебе надо заботиться о ребенке.
Когда я проговорил эти последние слова, она вздрогнула. По ее лицу снова скользнула тень печали. Непонятной для меня печали.
— Если ты все равно намерена подняться со мной в квартиру и доискиваться до подоплеки этой хреновой истории, добро пожаловать. Но повторяю: действовать будем по-моему. Если же ты не согласна, попросим любезного шофера продолжить путь к тебе домой. — Я помахал кредитной карточкой: — Таксометр тикает, Люси. Ну так как?
Она упрямо вскинула подбородок:
— Ты не только жмот. У тебя еще и память плохая. Без меня ты бы не достиг и половины того, что имеешь в жизни.
Она расстегнула ремень безопасности и просто сказала:
— Я иду с тобой. Иначе быть не может.
Когда мы пришли, Белла не спала, она изнывала от беспокойства. Тотчас забралась ко мне на колени, обняла за шею загипсованной рукой. Порой я думаю, что никто и никогда не любил меня так беззаветно. Я стараюсь избегать мыслей о том, чувствовала ли она с моей стороны такую же любовь.
— Бабушка сказала, что тебя не будет очень-очень долго, — прошептала она.
Я сердито покосился на Марианну.
— Ты же знаешь, это неправда, — сказал я. — Я всегда возвращаюсь. Верно?
Малышке рано пришлось привыкать к моим отлучкам. Я уезжал и возвращался. Из деловых и отпускных поездок. Этим утром я отсутствовал всего несколько часов. И меня напугало, что она уже успела затосковать. — Тебе точно больше не нужна помощь? — спросила Марианна в передней.
Вообще-то мне бы любая помощь не помешала. И я бы с удовольствием позволил ей взять Беллу с собой. Но сейчас это было исключено. Белла должна оправиться от травмы в домашней обстановке. В случае чего на выручку придет Люси.
— Спасибо, что ты смогла приехать, — сказал я, открывая дверь.
Марианна посмотрела на меня с обидой:
— Подумай, как ты поступаешь. То и дело вызываешь меня посидеть с ребенком, но не позволяешь стать частью твоей семьи или твоей жизни. Это больно, чтоб ты знал. — Она легонько стукнула себя в грудь. — Здесь, внутри. Очень больно.
Неподходящий день для подобных разговоров. У меня не было ни времени, ни сил. Но я тоже мог стукнуть себя в грудь и рассказать о том, что причиняло боль. Когда в семь лет приходилось ходить в школу в слишком коротких штанах, потому что на последние деньги мама покупала сигареты. А в четырнадцать я боялся выйти из дому к ребятам, потому что, если бы ушел, мама спьяну могла захлебнуться рвотой.
Теперь Марианна другая. Держит себя в ежовых рукавицах. Знаю, ей хочется подтверждения, что она молодец и сумела избавиться от пагубных привычек. И она получает подтверждение. Я доверяю ей свое сокровище, Беллу. Но уютных семейных дней в моем календаре нет. До этого мы с ней пока не дошли. Неужели так трудно понять.
— Я позвоню, — сказал я сдавленным голосом.
Марианна ушла, я закрыл дверь. Запер на нижний замок и на верхний, кодовый. Прикосновение к двери вызвало настоятельную потребность вымыть руки техническим спиртом. Ведь в эту дверь входили полицейские, чтобы забрать меня на допрос. При одной мысли об этом мне становилось дурно.
Я прошел на кухню. Люси читала Белле книжку. Мне не понравилось, что обычно ясные глаза девчушки потускнели от температуры и усталости.
— Температура от перелома — это нормально? — спросил я.
— Откуда я знаю, позвони в медконсультацию, — сказала Люси и погладила Беллу по головке.
Я так и сделал. Но сперва позвонил Бобби. Он не ответил. Я позвонил еще раз. С тем же успехом. Тогда я послал эсэмэску: «Позвоните мне. Важно. С приветом, Мартин Беннер».
Дожидаясь очереди в телефонной медконсультации, я достал ноутбук. Люси проводила меня взглядом, когда я сел за кухонный стол и открыл комп.
— Что ты ищешь? Может, помочь?
Я покачал головой. Она и так сделала все возможное, чтобы освободить меня, поскольку усадила Беллу к себе на колени.
В голове складывался список. Время истекало. Мне необходимо решить, с кем надо встретиться, чтобы побольше узнать про Сару Техас. Когда мы с Люси ели гамбургеры в «Техас-Лонгхорне», я сказал, что самое главное — сестра Сары. Мне и сейчас так казалось, но раз уж я не дозвонился до Бобби, логичнее начать с другого конца. Побеседовать с их мамашей.
Ее имя несколько раз упоминалось в документах предварительного расследования. Жанетта Роос. Отыскать в интернете человека с таким необычным именем наверняка не составит труда.
И я не ошибся. Номер телефона я не нашел, зато легко обнаружил данные переписи населения. Она по-прежнему жила в Бандхагене, где когда-то выросла Сара.
Пока я записывал адрес, подошла очередь и в медконсультации. Пожилая женщина коротко ответила на мои вопросы. По поводу температуры беспокоиться не стоит. Маловероятно, чтобы она была связана с несчастным случаем. Спасибо и до свидания.
— Удивительно, как у нее все просто, — сказал я Люси, закончив разговор.
Вообще-то мой опыт показывал, что люди, дающие медицинские советы по поводу детей, страдают отсталостью. Когда вскоре после рождения Беллы сестра кормила ее у меня в конторе, я глазам своим не поверил. Соски кровоточили, а по ее щекам текли слезы.
«Они говорят, обязательно надо кормить, — сказала сестра. — Иначе навредишь ребенку».
Как выяснилось, множество вещей, которые на первый взгляд кажутся вполне разумными, на самом деле опасны для жизни. Пустышки, заменители грудного молока, режим еды и сна. Все, что могло облегчить повседневную жизнь, было под запретом. Когда Белла потом стала моей и не сестре, а мне самому пришлось ходить с ней в детскую консультацию, все, можно сказать, переменилось.