— Черт с ним, с кофе, — перебил я. — Я пытаюсь сказать, что он выдумал, будто она жила в отеле, так как не хотел раскрывать правду о том, почему узнал девчонку-наркоманку, которую не видел несколько лет.
Стеллер снова посерьезнел.
— Вы же не видели подписанный протокол допроса, верно? — спросил я.
— Нет, но она значилась в списке опрошенных свидетелей.
Я не знал, смеяться мне или плакать.
— Позвоните в отель, — сказал я. — Попросите их проверить по журналу. Клянусь, в те выходные ее там не было.
Но Стиллер только головой покачал и неожиданно остановился перед каким-то домом.
— Знаете, кто здесь живет?
Мы с Люси недоуменно смотрели на дом.
— Нет.
— Хозяева Сары. Если захотите их повидать, то они живут здесь. — Эстебан Стиллер медленно повернулся к нам и коротко кивнул. — Засим наша прогулка закончена. Я возвращаюсь в кафе, заберу машину. Больше у меня нет для вас времени. Но встретиться с вами было приятно. Всегда приятно видеть скандинавских идеалистов, которые не желают видеть мир как жалкое место, каковым он является.
Он пожал руку Люси, потом мне.
— Больше мне не звоните, — сказал он, и я понял, что действовать наперекор рискну разве только при опасности для жизни.
Я проглотил комок в горле. Но я еще не все узнал.
— Люцифер, — сказал я. — Я хочу больше знать о Люцифере.
Стиллер крепче стиснул мою руку и притянул меня к себе, так что в лицо пахнуло запахом табака.
— А теперь слушайте очень внимательно. Предупреждаю последний раз, и только потому, что вы мне нравитесь. Держитесь подальше от этого человека. Вам не жить, если вы с ним столкнетесь. И последний раз: Сара не имела к нему никакого отношения.
Я продолжал гнуть свое. Упрямо и отчаянно после всего, что услышал.
— Но согласитесь, странно, что он упомянут в Сарином дневнике. — Я высвободил руку.
— Если она имела в виду того же Люцифера, то да. Странно. Но объяснимо. Сара занималась продажей наркотиков и проституцией. Кто знает, может она находилась где-то на периферии его организации. Тогда мы могли проморгать ее в расследовании. Само собой, трудно выловить всех в сети такого масштаба.
Я покачал головой:
— Дневник оставляет впечатление, что она знала его лично.
Стиллер расхохотался:
— Немыслимо. Послушайте доброго совета. Не цепляйтесь за нити, ведущие к Люциферу. Вам отнюдь не захочется иметь с ним дело.
— Я не собирался контактировать с ним в тюрьме, — сказал я. — Просто хотел побеседовать с кем-нибудь из дознавателей, которые занимались его сетью и деятельностью.
Взгляд Стиллера потускнел:
— Люцифер не в тюрьме.
— Но вы же говорили…
— Я говорил, мы накрыли сеть. Но Люциферу смогли предъявить только тяжкие телесные. Он отсидел меньше года. И я повторяю: кончайте копаться во всем этом. Держитесь подальше от Люцифера и от моих коллег. Потому что ни один не станет говорить о нем. Ни один.
Стиллер отвернулся и направился к дороге.
Мы провожали его взглядом, пока он не свернул в сторону кафе.
И словно растворился в пустоте.
32
Вино в баре отеля отдавало на вкус мылом.
— Мерзость, — сказала Люси, отодвигая бокал.
— Ну и ладно! — Я жадно выпил кислятину. Будь у меня возможность ввести алкоголь внутривенно, я бы с радостью согласился.
— Она убила таксиста, — сказал я.
— Знаю, — сказала Люси.
— Но ее же не было той ночью в Галвестоне.
Люси молчала.
Я подтолкнул ее локтем.
— Люси, посмотри на меня. Ее там не было. Дженни можно верить. И она сохранила билет.
Люси продолжала молчать.
— Знаю, ты думаешь, билет мог принадлежать любому идиоту, но я уверен, он принадлежал Саре.
И только в этот миг я заметил, что Люси вот-вот заплачет.
— Что с тобой, детка?
На ее щеках проступили розовые пятна.
— Что со мной?
Она едва не кричала, и кое-кто в баре оглянулся на нас.
Я попытался заставить ее понизить голос, но безуспешно.
— Мартин, мы уехали из Стокгольма в разгар полицейского расследования, где ты — подозреваемый в двойном убийстве. Единственный свидетель, подтверждавший невиновность Сары, убит. Как ни посмотри, мы ни к чему не пришли. Тебя по-прежнему подозревают в убийствах, мы по-прежнему не знаем, кто приходил в контору под видом Бобби, и, дорогой мой, у нас по-прежнему нет убедительных доказательств, что Сара невиновна. Наоборот. — Она все-таки понизила голос. — С какой стати ты так уверен, что Дженни Вудс говорила правду? Откуда ты знаешь, вдруг она тоже сидела на наркотиках и занималась проституцией? С фактами не поспоришь: Сара Телль была человеком с никудышными задатками и принимала никудышные решения.
Некоторое время я молчал, а ее слова как бы висели между нами. Дилемма очевидна. Мы не знали, кто из нас прав. И что еще хуже — не знали, как внести ясность.
— Разве ты не согласна, что американские убийства отличаются от шведских? — в конце концов спросил я.
Люси тронула пальцами свой бокал.
— Почему? Согласна. Но я не очень уверена, что это имеет значение. Может, совершив первые два убийства, она сделала вывод, что надо стать менее импульсивной и более аккуратной.
Я был не в силах спорить. Не в силах возражать.
— Давай плюнем на все и ляжем в постель, — сказал я. Когда мы выходили из бара, Люси взяла меня за руку.
— Ты ведь знаешь, да? Я на твоей стороне.
Я кивнул.
Да, я знал. Это одна из немногих в жизни вещей, в каких я могу быть вполне уверен.
В моей усталой голове складывался план. Сперва я хотел повидать хозяев Сары. Не потому, что считал, будто они располагают какой-то важной информацией, а просто чтобы получить более четкое представление о жизни Сары в Штатах.
Далее, так называемый Люцифер. Я хотел повидать кого-нибудь из дознавателей, знакомых с ним и его сетью. Шериф Стиллер сказал, что Сара не имела к нему отношения, но ее дневник говорил о другом. А если вдобавок Сара вправду занималась наркотиками и проституцией, еще менее вероятно, что упомянутый в дневнике Люцифер не тот наркобарон, которого техасская полиция упекла за решетку.
Но больше всего мне хотелось встретиться с Ларри, полицейским, который опознал Сару по фотографии и утверждал, что виделся с ней в Галвестоне той ночью, когда произошло убийство. Он был последним, о ком я размышлял перед тем, как уснул. Для меня он был ключевым персонажем. Той нитью, что связывала Сару с местом убийства в Галвестоне. Сумей я заставить его изменить прежние показания, у Сары было бы твердое алиби.
Однако оставалось в силе то, что нам с Люси сообщил Эстебан Стиллер и что поразило меня больше, чем я себе признавался: веские доказательства, что убийство таксиста в Хьюстоне — дело рук Сары.
Наверняка она защищалась, думал я. Наверняка тут недоразумение.
На рассвете я лежал без сна, щурясь в окно. Мы забыли задернуть шторы, и комната сейчас купалась в солнечном свете. Черт бы побрал авиаперелеты. Если летишь на запад, впадаешь в младенческий режим сна — засыпаешь рано, а просыпаешься еще раньше. Летишь на восток — вообще кранты. Невозможно привести жизнь в порядок. Направляясь в Техас, мы летели на запад. И, когда я проснулся в пять утра, у меня не было ощущения, что я выспался. Хотелось только одного — чтобы начался день и мы взялись за работу.
Я понимал, что, того и гляди, потеряю внутренний компас. Уже толком не понимал, за кем или за чем гоняюсь. За правдой, так я думал. Но чем больше я узнавал, тем неприятнее она становилась. Ведь я снова и снова сталкивался с обстоятельствами, от которых не отмахнешься.
Например, что родная сестра Сары Техас считала, что Сара могла совершить пять убийств, потому что развлеченья ради избивала в городе людей.
Или что был свидетель, уверенный, что он или она видел, как Сара клюшкой для гольфа убила таксиста.
Или что смущавшие меня противоречия и неясности в ее показаниях об убийствах легко объяснялись тем, что по меньшей мере два убийства она скорее всего совершила под сильным воздействием наркотиков.
Никакого просвета. Как для меня, так и для Сары. Но в конце концов именно этот вывод вернул меня в нужное русло. Ведь речь шла уже не только о Саре Техас. Во всяком случае для нас с Люси. Речь шла еще и обо мне и о том, почему меня втянули в эту мешанину странных событий.
Люси проснулась на четверть часа позже меня.
— В какое время можно без зазрения совести навестить Сариных хозяев? — спросил я.
Люси потянулась.
— Если мы хотим повидать их, прежде чем они уедут на работу, то надо быть там часикам к семи. Хотя, с другой стороны, странновато являться к незнакомым людям в такую рань. Может, подождем до вечера?
Мне эта идея не понравилась. Хозяева Сары слишком важны для меня, чтобы откладывать встречу с ними. Без двадцати семь мы подъехали к дому в Хайтс, который накануне вечером нам показал шериф Стиллер.
Люси оказалась права. Семь даже поздновато.
Мы застали супругов Браун возле дома, они собирались сесть в свои машины. Муж — в огромный «хаммер», жена — в авто поменьше. «Форд» незнакомой мне модели. Женщинам пора кое с чем завязывать. Например, с ездой на автомобилях меньшего размера, чем у мужей. Черт с ней, с окружающей средой, — речь-то идет о деньгах и власти.
Оба с удивлением воззрились на нас, когда я подрулил к воротам и мы с Люси выскочили из машины, едва только она остановилась. Мы не стали звонить по телефону, не предупредили, что хотим с ними встретиться. Слишком боялись отказа.
Удивление супругов Браун не уменьшилось, когда мы представились и сообщили о цели визита.
— Вы журналисты? — спросила хозяйка Сары.
— Юристы, — ответил я.
Я не стал подробно рассказывать о предшествующих событиях. Это займет слишком много времени, да и вряд ли супруги в итоге проникнутся к нам бо́льшим доверием. Они нервничали и говорить о Саре были явно не расположены.
— Для нас все это — дело прошлое, — коротко сказал мистер Браун. — И нам нечего добавить к тому, что мы рассказали полиции.