38
Судя по термометру в машине, мы вырулили из гаража и взяли курс на Галвестон чуть ли не в сорокаградусную жару.
— Могли бы сейчас быть в Ницце, — сказала Люси.
Я не ответил. Темные очки давили на виски, и я их снял. — Или могли бы остаться дома, — добавила Люси. — Поехали бы к моему папе за город, собирали бы смородину. Варили бы морс и гуляли в лесу.
Она сняла одну руку с руля, положила мне на плечо. — Продолжай, — сказал я. — Про смородину и морс.
Обычно народ удивляется, когда я рассказываю про свой скрытый талант. Я мастерски варю морс и варенье. Неизвестно, от кого я унаследовал эти способности. Марианна — неумеха, а мой отец, пока был жив, вряд ли проводил много времени на кухне. Впрочем, наверняка отнюдь не все объясняется генетикой. В любую наследственную линию может резко вмешаться случай.
Приоткрыв глаза, я как раз увидел дорожный указатель, подтверждавший, что мы на пути в Галвестон.
Внешне я старался держаться молодцом, но внутри все разваливалось на куски. В профессиональных делах самообладание мне обычно не изменяло, но на сей раз я не был уверен, что именно этого качества хватит надолго.
У каждого человека есть свой предел. Необходимо только чувствовать, где он проходит.
— Таксиста убила она, — услышал я собственный голос. — Возможно, защищаясь, но убила.
Люси тяжело вздохнула:
— По-моему, ту женщину в Галвестоне тоже убила она.
— Почему же тогда Дженни Вудс так стремилась обеспечить ей алиби на время именно этого убийства?
— Потому что жалела ее? Верила в ее невиновность?
Я покачал головой.
— Нет, не получается. Дженни слишком уж старалась вызволить Сару. Она не просто создавала улики, явно ложные, она еще и в Швецию ездила, чтобы помочь. Дважды. Не понимаю, что ею двигало. Скорее всего, то, что случилось с Сарой, непосредственно затрагивало и ее. В противном случае ее поступки лишены всякой логики.
Прямо за нами шел автомобиль. Слишком близко. Слишком давно. Я наблюдал за ним в зеркало заднего вида. Неудивительно, если нас преследуют. Хотя и нерационально.
— Ребенок, — сказала Люси. — Ребенок Дженни. Которого они усыновили вроде бы сразу после смерти Сары. Я заметила, ты подумал о том же, о чем и я.
Я оторвал взгляд от зеркала.
— Что это может быть Мио?
— Да.
Автомобиль, шедший следом, прибавил газу и обогнал нас. Стало быть, не хвост. Я не сдержал вздох облегчения.
— Как можно было провернуть такое? — сказал я. — Как бы она сумела вывезти Мио из Швеции? Не оставив следов?
Люси пожала плечами:
— Не знаю. Но Дженни ездила в Стокгольм, не поставив в известность никого, кроме мужа. Если бы она встречалась с Бобби или с Эйвор… или с Сарой… мы бы узнали. Эта поездка наверняка имела какую-то цель.
Я тоже так думал. Возможно, Сара в отчаянии вызвала подругу в Швецию. Просила ее сжалиться над Мио. Но для мальчика план слишком ненадежный. Ведь и у Дженни на шее тоже была татуировка. Если Саре угрожал Люцифер, то странно доверить сына человеку, который, по крайней мере раньше, был частью Люциферовой сети.
— Или нет, — сказала Люси, пока я взвешивал свои возражения. — Возможно, ей казалось вполне надежным доверить мальчика человеку, который четко оценивает грозящую ему опасность. И который сможет правильно его воспитать. Сам подумай, какие люди окружали Сару, гангстеры да хулиганье.
— Так было до того, как она стала матерью, — заметил я. — Мы по-прежнему очень мало знаем об окружении Сары в последние годы ее жизни.
Слова мнимого Бобби о том, что все здесь взаимосвязано, звучали в моей голове. Он сказал, что мне не отмахнуться от судьбы Мио. Что все это части одной истории. Если Мио забрала Дженни, то псевдо-Бобби был в высшей степени прав.
Тем не менее я сказал:
— Давай не будем углубляться в анализ судьбы Мио. Это сейчас не самое главное. В отличие от убийств, в которых обвиняли Сару.
— Но коль скоро он у нас перед глазами, странно игнорировать его, — сказала Люси.
— Мы все проверим, когда вернемся в Стокгольм, — сказал я. — Я вот не помню, как выглядел Мио.
Внезапно в голове промелькнуло: я не помню, как выглядел Мио, — что-то здесь не так.
Люси достала бутылку воды.
— Ты же всегда можешь позвонить Борису и узнать его мнение, — сказала она.
Я пропустил мимо ушей язвительный тон, каким она упомянула Бориса. Она, кстати, напомнила, что я не слыхал о нем уже полсуток. Достал мобильник и послал эсэмэску:
«Все спокойно?»
Потом позвонил деду Беллы. Гудок за гудком и в конце концов автоответчик. Я попробовал позвонить бабушке Беллы, но ее мобильник был выключен. А стационарной линии на острове не существовало. — Не отвечают? — спросила Люси.
— Наверно, на лодке катаются, — сказал я.
Только в Швеции люди катаются в открытой моторке при пятнадцати градусах тепла и в пасмурную погоду.
Я держал мобильник в руке, ожидая, что кто-нибудь из них перезвонит.
— Татуировки, — снова сказал я. — Надо выяснить, есть ли такая и у Сариной подружки Денизы.
Дениза — единственная подружка, чье имя вспомнили хозяева Сары. И меня это тревожило.
— Ты имеешь в виду, у нее бы должно быть больше друзей? — сказала Люси. — Таких, кого ее хозяева встречали много раз и запомнили?
— Вот именно.
Чертовы татуировки. Техасская полиция может думать что угодно. Я был уверен, что Сара — а по всей вероятности, и Дженни — работала на Люцифера. Люцифер. Демоническая тень, к которой я не приблизился ни на йоту. Невзирая все старания.
Я вспомнил, что́ говорил мой университетский профессор, и сглотнул комок в горле. Он говорил, что я не должен горячиться и спешить с выводами. Но здесь, в Техасе, у меня не было выбора. Выводы требовались, чтобы идти дальше. Если они ошибочны, я вернусь и выправлю их. Пусть даже придется идти на риск. На риск, который мог означать смерть, и для меня, и для Люси.
В этом смысле Сара Телль вызывала удивление. Чем она занималась? Неужели стокгольмские улицы ничему ее не научили? Неужели она не понимала, что от такого субъекта, как Люцифер, надо держаться подальше?
В мозгу возникла новая мысль. Да так стремительно, что я резко выпрямился на сиденье.
Люси вздрогнула.
— Что еще стряслось? — спросила она.
— Нам хоть что-то известно о том, каким образом Сара попала именно к семейству Браун в Хайтс? Она нашла их через посредников или ответила на объявление?
— Не знаю, — сказала Люси. — А это важно?
Я не ответил. Внутри росло подозрение, и у меня не было времени дожидаться, чтобы оно подтвердилось. Подозрение было безумное и невероятное, но если дело вправду обстояло так, то многое казавшееся непонятным получало объяснение.
Несколько минут — и в интернете нашлись контактные данные хозяина. Виктор Браун обнаружился на сайте своей фирмы, с фото, именем и телефоном. Лучше бы потолковать с его женой, но привередничать не приходится.
Я отчетливо услышал, что он не обрадовался, когда понял, кто звонит.
— Тысяча извинений за назойливость, — сказал я. — Мне просто надо выяснить один важный момент. Как вы впервые вступили в контакт с Сарой?
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, как вы ее нашли? Каким образом она поступила к вам на работу?
Браун вроде как заговорил с кем-то, кто стоял с ним рядом. А когда ответил, в голосе явно сквозило раздражение:
— Нам нравятся няни-шведки, и обычно мы даем объявления в крупных шведских утренних газетах.
— Как вышло, что выбрали вы именно Сару? Вы же наверняка получили много ответов на свое объявление.
— Если память мне не изменяет, она написала очень убедительное письмо. Потом мы поговорили с ней по телефону и приняли решение. Нас всегда очень тревожит, как бы не заполучить няню, которая быстро смекнет, что Хьюстон не особенно веселое место. В этом смысле Сара выделялась, поскольку ясно дала понять, что другие американские города ее не интересуют, она хочет именно в Хьюстон.
— Она говорила почему?
— Говорила, что раньше здесь жили ее друзья, которым этот город очень нравился. К тому же она давно мечтала о знаменитой школе верховой езды, что находится на окраине Хьюстона. И собиралась тратить там свои карманные деньги.
Слегка рассеянно я попытался прихлопнуть муху, которая нудно билась об окно.
— Школа верховой езды? — повторил я.
— Разве я не упоминал о ней при встрече? Well, словом, в Хьюстоне ее привлекала, в частности, эта школа. Preston's Riding School[17], так она называется. И расположена возле шоссе на Галвестон.
Я немедля принялся читать придорожные вывески.
— Вы уверены, что Сара действительно проводила время в этой школе?
— Ну, не знаю. Учитывая дальнейшее развитие событий, я, конечно, вообще ни в чем не уверен. Но, когда отлучалась довольно надолго, она обычно говорила, что едет туда.
Виктор Браун опять заговорил с кем-то еще.
— Мне очень жаль, — сказал он мне. — Но, к сожалению, я должен закончить разговор.
И он отключился. Я медленно опустил телефон на колени.
— В чем дело? — спросила Люси.
Мобильник зажужжал. Эсэмэска от Бориса:
«Все спокойно. Через несколько часов получу отчет от парней».
Грудь наполнилась облегчением. Плевать, что дед и бабушка Беллы не включают мобильники. Главный тут все равно Борис.
В ту же секунду я заметил у дороги скромную вывеску:
«Preston's Riding School».
— Сверни направо, — сказал я. — Держись указателей на школу верховой езды.
Люси повиновалась.
— Может, расскажешь, что́ ты придумал для продолжения поисков?
— Я не думаю, что Сара познакомилась с Люцифером по приезде в Хьюстон, — сказал я. — Думаю, она стала частью его сети еще до отъезда из Швеции. Потому и выбрала Техас.
39
Если Белла однажды придет домой и объявит, что хочет заняться верховой ездой, я немедля скажу «нет». Лошади большие, неуклюжие и плохо пахнут. В глубине души я полагаю, что они вдобавок прямо-таки опасны для жизни. Однако в Школе верховой езды Престона мы никаких лошадей пока не увидели. Пожалуй, я чуял их запах, но и только. Наверно, такова особенность высококлассных школ верховой езды. Там слишком чисто для настоящих лошадей.