Кульминационный момент должен был наступить в полночь. По случайному ли совпадению или по каким-то вполне объяснимым причинам индусы празднуют рождение Кришны, как и христиане воскресение Иисуса Христа, в 12 часов ночи. И те и другие до приближения радостной минуты соблюдают пост.
Индуизм и искусство, В фестивалях, подобных онаму, душере или джанам аштами, с очевидностью проявляется связь народного искусства с мифологией. На протяжении столетий индийцы воспринимали окружающий мир сквозь призму религиозного сознания, и это не могло не отразиться на их литературе и искусстве. И в современной литературе, особенно в поэзии, часто встречаются религиозные темы и сюжеты. Даже в гражданской лирике нередко используются образы индуистских божеств: мужественного и справедливого Рамы, карающей Дурги, воинственного Индры, покровительницы искусств и просвещения Сарасвати, разрушителя и творца Шивы и т. д.
Пляши, о неистовый Шива, пляши,
Смерти премящий танец пляши.
Все на своем пути
Топчи, сжигай, круши!
Пусть обновления неустанный закон жесток,
Новые всходы так невиданно хороши!
Эти строки принадлежат перу популярного в Индии поэта, пишущего на хинди, Сурьякант Трипатхи Ниралю. Он, как и другие поэты, привлекает близкие и понятные каждому индийцу образы, чтобы лучше донести до своих соотечественников идеи нового времени.
Религиозная мифология дает сюжеты и современному индийскому танцу. Любое хореографическое представление начинается со своеобразной молитвы в честь Шивы Натараджи. Обычно на сцене в углу ставится изображение бога, исполняющего космический танец: ладонь правой нижней руки поднята и слегка наклонена, что означает покровительство верующим; левая рука опущена вниз, указывая на ноги Шивы как на единственное их прибежище. Правая верхняя рука держит маленький барабан, символизирующий первичный творческий звук, которым начиналась вселенная, левая — все испепеляющий огонь. Под левой ногой бога — поверженный, но еще живой демон-карлик, олицетворяющий злое начало. Натараджу окуривают ароматическими палочками, в честь его зажигают светильник. Танцовщик делает несколько движений, прославляя бога, и просит благословения, складывая в покорном жесте ладони.
В репертуаре индийских танцовщиков много танцев на темы «Рамаяны». Представление длится часами, а иногда и днями. Я видела его в исполнении актеров классической школы Катхакали. Танцоры — исключительно мужчины — были одеты в очень яркие костюмы, нижняя часть которых напоминала юбки русских кукол— «баб на чайниках». Лица спрятаны под густым слоем краски. На головах — красочные уборы. Движения медленные, на наш взгляд неловкие, иногда с резкими поворотами и прыжками. Главный акцент делается на жесте, мимике.
Еще один тип классического индийского танца, бхаратнатьям, почти целиком основывается на ритуальных танцах. Известно, что в прошлом в религиозных обрядах участвовали храмовые танцовщицы — дэвадаси. Очевидно, что первоначально эта система была связана с магическими ритуалами. Ее сохранение в более позднее время, возможно, объяснялось не только традициями, но и причинами экономического порядка. Постепенно, однако, храмовой танец отмирал. Особое осуждение система дэвадаси вызвала у христианских миссионеров. В начале XX века она подверглась запрещению. Прекраснейшему виду национального искусства грозило полное забвение. Но он сохранился благодаря индийским мастерам, запечатлевшим его в камне.
В штате Орисса; который славится своими храмами— Джаганнатха в Пури, привлекающим множество паломников, величественным храмом Лингараджа в Бхубанешваре и поразительным по красоте комплексом Конарака, посвященным богу солнца Сурья, находится небольшой, очень скромный на первый взгляд храм Раджарани (в Бхубанешваре). Он принадлежит к числу самых ранних памятников средневековой Ориссы (ок. IX века). Это — своеобразный музей древнего индийского танца. Скульптура воспроизвела характерные его движения, по ней можно было восстановить даже весь рисунок. Казалось, зазвучи музыка — и камень оживет, представив нашему взору поразительное по красоте, неповторимое зрелище.
Утверждают, что бхаратнатьям — корень, ядро индийских танцев. В настоящее время он возродился и в значительной степени обязан этим удивительной женщине, имя которой Рукмини Деви.
Она живет в хМадрасе и возглавляет знаменитую Калакшегру — Академию искусств. В 1926 году на пароходе, плывшем в Австралию, Рукмини познакомилась с великой русской балериной Анной Павловой. Несмотря на разницу лет, они подружились, и, вернувшись в Европу, Рукмини начинает учиться в балетной школе под непосредственным наблюдением Павловой.
Поначалу индийская танцовщица произвела впечатление женщины очень сдержанной, даже немного замкнутой, но стоило заговорить с ней о русском балете, как она сразу преобразилась. Рукмини показывает фотографии тех лет и дорогие реликвии, две фарфоровые фигурки — автопортреты прославленной русской балерины, ее балетные туфельки. Она вспоминает, что перед отъездом в Индию получила от Анны Павловой подарок: коробку с белыми цветами, под ними пачка и балетные туфельки, в которых Анна Павлова танцевала Одетту в «Лебедином озере». На санскрите «Анна» означает «лебедь». Такой и запомнилась ей навсегда русская балерина.
В 30-х годах Руюмини Деви решает посвятить себя возрождению индийского классического танца. В 1936 году состоялось ее первое публичное выступление в Бомбее. Успех был потрясающий. Актрисе удалось продемонстрировать чистоту и подлинную красоту танца, детого считавшегося в высших кругах низменным и непристойным танцем баядер.
В том же году она основала Калакшетру, цель которой— вдохнуть новую жизнь не только в бхаратпатьям, но и в другие индийские танцы, а также содействовать возрождению классической музыки, живописи (прежде всего росписи тканей) и кустарного производства. Я неоднократно бывала на выступлениях балетной труппы Калакшетры, и всякий раз меня покоряли мастерство и безукоризненный художественный вкус постановщика и исполнителей.
В знак признания выдающихся заслуг Рукмпни Деви президент Индийской республики дважды (в 1952 и 1956 годах) назначал ее членом Верхней палаты парламента. Она — лауреат высшей государственной премии Иадма Бхушан, член Индийской комиссии по сотрудничеству с ЮНЕСКО.
Свою деятельность, направленную на развитие национального танца, Рукмини Деви считает неразрывно связанной с задачей укрепления в соотечественниках веры в бога. По ее мнению, религия и искусство неразделимы и последнее призвано способствовать духовному очищению людей, постижению ими Верховного Духа.
Память о прошлом рождении. Безусловно, не все индийские интеллигенты разделяют подобные взгляды, однако в целом большинство из них в той или иной мере по-прежнему испытывают на себе влияние религиозных представлений, предрассудков и суеверий. Многие отрицают идолопоклонство, не признают необходимости молитвы и жертвоприношения, скептически относятся к религиозным праздникам, но не в состоянии избавиться от подчиненности религиозной этике, ибо не мыслят морали без религии, без высшего идеала. Проблемы добра и зла, правильности или ложности поведения индивида рассматриваются ими с позиции традиционного вероучения.
Если, скажем, христиане или мусульмане, страдающие от несправедливости земной жизни, утешаются идеей загробного мира с его адом и раем, то для индусов утешением служит идея кармы — веры в то, что будущее существование их зависит от поведения и поступков в нынешнем рождении. Зло, страдания в настоящей жизни логически оправданы греховностью, недостаточной набожностью в предыдущем рождении. Индусы и сегодня верят, что когда-то они были змеями, обезьянами, птицами, а возможно, имели другой человеческий облик. Любопытно, что, согласно преданиям, Будда в прошлых жизнях 85 раз был царем, 83 — брахманом-отшельником, 5 — рабом, 3 — парией, 4 — змеей, 10 — львом, 18 — обезьяной, 2 раза — боровом.
В газетах нередко встречаются сообщения, что кто-то неожиданно вспомнил и восстановил все подробности своего предшествующего существования. Вот, например, что говорилось в небольшой заметке в газете «Патриот» от 11 декабря 1967 года: «Лудхиана, 10 декабря. Онкар Натх, пятилетний сын здешнего врача, рассказывает подробности о своем прежнем рождении. Мальчик утверждает, что его звали Каши Дев и он жил со своей семьей в деревне Барари близ Дели. Отец взял сына в названную деревню, и тот узнал многие места. Его семья по прежней жизни не найдена. Отец ищет семью в других районах».
В 1969 году в Симле я познакомилась с молодой парой и была приглашена к ним. Она — дочь видного индийского дипломата, бывшего посла в Канаде, ныне находящегося на пенсии; ее супруг — американец из очень состоятельной семьи, инженер — конструктор вертолетов. Они женаты более десяти лет, у них сын и дочь. За ужином выяснилось, что хозяева мои — вегетарианцы, что они ежедневно занимаются йогой, причем не только физическими упражнениями, но и медитацией. Естественно, дальше разговор зашел о религии, вере в верховное бытие и т. п. И тут они мне поведали удивительную историю. Два-три года до того их дочь (ей было тогда семь лет) как-то за завтраком неожиданно заявила, что она жалеет, что не поехала с отцом в очередную его поездку в США и из-за этого не смогла побывать на могиле своего дядюшки. Мать удивленно спросила дочь, какого дядю она имеет в виду. Девочка ответила, что того, который был ее опекуном после смерти ее родителей в прошлом существовании. Мать стала бранить дочь за пустую болтовню. Девочка заплакала, но продолжала настаивать на своем. Она рассказывала, что жила с дядей в Бостоне, что ее потрясло известие о совершенном тогда убийстве президента Линкольна, что погибла она в возрасте 21 года во время кораблекрушения. Никакие уговоры взрослых, пытавшихся доказать, что все это выдумка, что ничего подобного на самом деле не было и быть не могло, на ребенка не действовали. И родители решили провести эксперимент. Отец взял дочь в США, привез ее в Б