– Нет, Тинка, тут совсем иначе все. Да, похоже, бабуля как-то рулит, но идеолог там точно не она, она максимум правит тексты и делает это профессионально, – возразил Вовчик. – Вряд ли женщина станет строить культ на сексуальной эксплуатации.
– А ты прав, – помолчав пару минут, признала Тина. – Тогда нам надо вплотную за личность духовника браться. Но как подступиться – не представляю. Хотя… Снежана, ты соцсети ведешь? – вдруг спросила она, и Калинкина отрицательно помотала головой:
– Нет. Это ж лишний компромат.
– Придется завести вот тут. – Тина схватила свой мобильный и начала искать сохраненную закладку страницы той самой дамы, что ездила в монастырь гостьей. – Вот, – она протянула телефон Снежане. – Заведешь страницу, надо будет сделать несколько фоток, демонстрирующих твою состоятельность.
– Ага – в нашей с папой панельной трешке, – усмехнулась Калинкина.
– Это мы тебе поможем, у меня есть ключи от московской квартиры, которую подруга моя купила для сестры, а та жить здесь не стала. Квартира пустует, но полностью обставлена.
– Аньке не хочешь сперва позвонить? – напомнил Добрыня, который пока не мог понять идею жены, но уже чувствовал, что попахивает авантюрой, как обычно.
– Она мне разрешила использовать ее по мере надобности.
– Это что же – любовников водить? – картинно нахмурился Кущин, и Тина радостно подтвердила:
– Ну, ты ведь домой не разрешаешь. Все, Вова, хватит отвлекаться. Объясняю популярно. В монастырь можно попасть в качестве гостей, если есть деньги. Подробности постараюсь как можно скорее выяснить у Лизы, придется ее все-таки потревожить, ничего не поделаешь. Но нам нужно до этого организовать легенду. Снежанка будет дочерью богатых родителей, нигде не работает, денег валом, скучно, ищет ощущений – ну, вот так примерно. Нужно на всякий случай подружиться с этой дамой… как ее там… Еленой, да. Ну, подпишись на нее, отвесь пару комплиментов нарядам, машине, прическе – придумай что-то, главное, вызвать интерес к себе и зацепить так, чтобы она начала с тобой общаться. Это на случай, если для приглашения в монастырь требуется чья-то рекомендация, потому что так тоже бывает. Ну, если нет – не беда, все равно профиль удалим. Но ты должна быть в соцсетях, в монастыре есть интернет для личного пользования духовника. И потом – всегда нужна легенда, не своим же именем работать.
– Погоди… ты что же, хочешь ее в монастырь заслать?! – нахмурился Добрыня, и Тина кивнула:
– Да.
Снежана переводила взгляд с одного на другую и не могла до конца осознать, что происходит. Выходило, что Тина уже доверяет ей такую вещь, как внедрение в секту, а Кущин почему-то против.
– Я справлюсь! – решительно заявила она.
– Разумеется, – кивнула Тина. – Тем более что тебе вообще ничего там делать не придется, просто погостить, сколько это принято, и, по возможности, сделать пару снимков.
– Я категорически против! – заявил Кущин, вставая и принимаясь делать себе кофе. – У нее совсем нет опыта в такой работе, она завалится в первые же десять минут.
– Вова, я повторяю – она никуда не будет внедряться, я же не предлагаю ей становиться послушницей. Она поедет в гости – так, как это делают состоятельные люди. Мы все подготовим, все продумаем, каждое слово, каждую мелочь, – терпеливо объясняла Тина, отчетливо чувствуя сопротивление мужа. – Я же не идиотка, не засуну ее в пекло без подготовки и страховки.
– Как ты представляешь себе эту страховку? – перемешивая напиток в чашке, спросил Добрыня.
– Ты поедешь с ней.
– Я?!
– Ну не я же. Я засветилась, меня видели в школе, директор, если ее муж действительно связан с культом, запросто расскажет обо мне мужу – о том, что я интересовалась Мирославой Ифантьевой. Мне туда, короче, нельзя, а тебя никто, кроме подружки Мирославы, не видел, да и та, как ты говоришь, надолго прикована к квартире. Вот и поедете вдвоем.
Кущин отошел к окну, сделал глоток кофе и мрачно посмотрел вниз. Все происходящее перестало ему нравиться. Он не был уверен в возможностях и навыках Снежаны, понимал, что надеяться на нее будет практически невозможно, ее нужно будет все время опекать, а так работать Вовчик не любил. У них с Тиной в практике бывало всякое, но они работали вдвоем уже давно, чтобы понимать друг друга с полуслова. Со Снежаной такого быть не могло, и Вовчика это нервировало.
– А ты не думала, что Снежанку тоже могли срисовать?
– Нет, – твердо сказала Тина. – Ты вот ее сейчас умой, переодень, вшивый домик этот с головы сними – кто ее узнает? Даже охранник не поймет, что пропускал ее сюда.
Слова про «вшивый домик» заставили Снежану, до этого момента слушавшую эту перепалку открыв рот, фыркнуть от смеха:
– Ты бы знала, сколько он стоит! Элитные вши получаются.
– Очень смешно, – холодно отозвалась Тина. – Так что – все со мной согласны?
– А мы что-то обсуждали? – сделав еще глоток кофе, спросил Кущин.
– Вова, я понимаю, тебе все это кажется авантюрой. Но я обещаю – все подготовим в кратчайшие сроки.
– И вот как раз это меня и беспокоит – кратчайшие сроки, за которые я не успею вбить ей в голову элементарные основы безопасного поведения в секте! – рявкнул Вовчик. – А ты добавь сюда еще и то, что у девушки изначально проблемы с субординацией, дисциплиной и подчинением – масштаб проблемы утроится!
Тина поморщилась:
– Не кричи!
– Да?!
Снежана едва не заплакала – ей казалось, что Добрыня ценит ее навыки и относится с уважением, а он все это время присматривался к ней и сделал совершенно иные выводы.
– Какие у меня, интересно, проблемы с дисциплиной и субординацией? – дрожащим от сдерживаемых слез голосом спросила она. – То, что с утра не козыряю?
– Нет, то, что ты несдержанная истеричка и вот-вот заревешь! – отрезал он, повернувшись и глядя на Снежану в упор.
– Не зареву…
– Ну-ка, в глаза смотри! – велел он жестким тоном, Снежана попыталась не отвести взгляда, но нижняя губа тряслась с каждой секундой сильнее, она попыталась прижать ее зубами, и Добрыня рявкнул: – Вот! Какая, на хрен, ты оперша с такой нервной системой? Мало ли что ты в монастыре увидишь, и что? Вот так рыдать начнешь? Как будешь объяснять? Или – что еще хуже – накинешься с кулаками на кого-то? А ты знаешь, что бывают культы, практикующие настоящие истязания, так сказать, во благо? Когда усмиряют плоть, чтобы душу не смущала? Прикинь, как выглядит? И что – ты начнешь там нервы свои демонстрировать?
– Так, Вова, все. – Тина решительно подошла к мужу, встала перед ним и положила обе руки на грудь.
Добрыня напоминал огнедышащего дракона, разве что из ноздрей пар не шел. Снежана сжалась на стуле и старалась не плакать, хотя, к ее удивлению, это не удавалось. Впервые в жизни она не могла справиться с захлестнувшими эмоциями, и от этого плакать хотелось еще сильнее. Она даже не заметила, как Тина буквально вытолкала Кущина из кабинета, закрыла дверь и подсела к ней.
– Все, Снежанка, вытирай сопли, – перед лицом возникла упаковка носовых платков. – Давай признаем, что Вовка в чем-то прав, и подумаем, как нам над этим поработать.
– Ну что я не так сделала? – прогундосила Снежана, сморкаясь в платок.
– Все ты правильно делаешь, но Вовка прав – ты эмоциональная, а контролируешь это плохо. И потом… ну, ты ведь действительно еще не сталкивалась вплотную с культами, не была внутри. Это, конечно, осложнит нам дело…
– Так, может, мне на пару собраний сходить?
Тина внимательно на нее посмотрела:
– Зачем?
– Посмотрю, как там и что. Послушаю, на людей погляжу…
– Ты серьезно думаешь, что там проходной двор? Это же не публичная лекция тебе – захотела и зашла.
– Да я понимаю это… Но смотри – я ведь могу к бабке Сомовой подъехать, – вдруг сказала Снежана, вмиг перестав плакать и вытирать нос платком. – Случайно, на улице – ну, это ведь легко организовать. Наплету чего-нибудь, придумаем «болевую точку», за которую она уцепится. Ведь уцепится, если вербует, как мы предполагаем?
– А в монастырь как ты потом под видом богатой наследницы поедешь? – перебила Тина.
– А в монастырь… да там решим, я ж и загримироваться могу, сама знаешь.
– И опять выходит, что Кущин прав. Ты слишком легкомысленно относишься к тому, чем занимаешься. И считаешь, что ты умнее всех. А бабка Сомова, похоже, на вербовках и сплаве людей в монастырь собаку съела, и тебя, дурочку, расколет на раз. Вербовкой занимаются люди, которые других насквозь видят, им нельзя иначе.
Снежана обиженно замолчала. Второй раз за день ее ткнули носом в профессиональную незрелость, это больно било по самолюбию.
Тина тем временем бросила взгляд на часы и пробормотала:
– Мне пора звонить Лизе. Все, Снежанка, на сегодня ты свободна, можешь отдыхать до завтра.
Калинкина сгребла свой рюкзак и камеру, сунула ее в карман и вылетела из кабинета, даже не попрощавшись. Тина проводила ее взглядом и покачала головой:
– Как маленькая, ей-богу… Год работаем, а она все никак в ритм не войдет.
Взяв телефон, она набрала номер Лизы и долго слушала гудки, в какой-то момент даже начав подозревать, что девушка не ответит. Но Лиза наконец сняла трубку:
– Алло. Тина, это вы?
– Здравствуйте, Лиза. Я не вовремя?
– Нет-нет, я просто руки мыла, только что вернулась…
– Может, я позже позвоню?
– Нет, все нормально. У вас появились вопросы?
– Вопросов больше, чем я смогу задать по телефону.
Лиза помолчала пару минут, а потом предложила:
– Приезжайте ко мне, я адрес дам.
Тина записала адрес, это оказалось довольно далеко, в Новой Москве, ехать придется электричкой, потому что брать с собой Вовчика она не хотела, рассудив, что Лиза может замкнуться в присутствии мужчины.
Но муж, сидевший в машине на парковке у офисного центра, был другого мнения. Едва Тина, приоткрыв дверку машины, скороговоркой сказала, что он может ехать домой, а у нее еще дело, Вовчик поймал ее за куртку, бесцеремонно сгреб, подтянул к себе и зашипел: