– А ты всех, выходит, в лицо знаешь? – удивилась Снежана, отхлебывая чай.
– Всех, – подтвердил Толик. – Я тут второй год торчу, на память вроде не жалуюсь. Может, кто из какой квартиры, не скажу, а вот подъезд точно могу назвать.
«Ух ты, мой сладенький, – подумала Снежана. – Хвастливый-то какой… ну, это нам на пользу», а вслух с сомнением спросила:
– Врешь ведь?
– Чего это? – обиделся Толик.
– Ну, вот, скажем, передо мной бабулька шла, в таком плаще сереньком, зашла сюда – я еще удивилась, думаю, как в такой дом модный такая бабуля заходит со своим чипом. Ты вот ее знаешь?
Толик наморщил лоб, вспоминая, и рассмеялся:
– Ты про Инару Васильевну? Конечно, знаю – во втором подъезде квартира у нее. Прикольная бабка. Она тут не живет постоянно, приходит раза четыре в неделю, иногда в выходные тоже, торчит до вечера, потом уходит, вся нарядная. А возвращается через день-два уже как убогая. Не знаю, зачем ей такой маскарад…
«Класс… – восхитилась Снежана. – А что это еще за новости с переодеваниями?»
– Странная какая-то, – пожала она плечами. – Одна живет?
– Одна, – подтвердил Толик. – За ней, правда, мужик какой-то иногда приезжает на крутой тачке. Но это точно не сын и не внук, уж больно перед ней стелется, чуть только в пояс не кланяется. А так и дверку откроет, и руку подаст, сесть поможет. И одет странно всегда – во всем черном, только под горлом какая-то вроде брошка, что ли, белая такая…
– А что по твоим понятиям «крутая тачка»? – поинтересовалась Снежана. – Мне вот «мерс» нравится.
– Да ты что, вчерашний день! – расхохотался Толик. – Здесь, например, таких и нет, кажется. Сплошь «Порше», даже «Майбах» есть и «Ламборгини». Так вот у мужика этого как раз «Порше», черный.
«Мой вчерашний клиент», – удовлетворенно подумала Снежана.
– Ну, как нога-то твоя? – вдруг спросил Толик, и она встрепенулась:
– Ноет… можно я еще минут десять посижу, а?
– Да сиди… сейчас-то уже никого почти нет, все разъехались, а вот к вечеру начнут туда-сюда… ну, понимаешь, нам нельзя впускать никого…
– Да я говорю же – десять минут, и похромаю дальше, – заверила Снежана, растирая лодыжку. – Ой… – она бросила взгляд в окно и заметила приближавшуюся к воротам невысокую, хорошо одетую пожилую… даму, пожалуй, лучше было назвать ее так. Дорогое пальто модного фасона, аккуратная шляпка, небольшая сумочка на локте, ботинки на среднем каблучке – покачивая бедрами, дама плыла к выходу из двора. – Там идет кто-то, – прошептала Снежана и пригнулась так, чтобы ее нельзя было заметить в окно, а Толик, вскочив, вышел из сторожки.
Спустя пару минут он вернулся и захохотал:
– Все, вылезай.
– Ух ты… – выпрямляясь, с восхищением произнесла Снежана. – Какая дама элегантная…
– Дама? – фыркнул Толик. – Да это ж Инара Васильевна! Говорю – чудит бабка, как не в себе. Пошла, видно, по делам, она всегда так наряжается, когда отсюда уходит. Была б помоложе, я б подумал, что это… того…
– Фу! – поморщилась Снежана, пытаясь скрыть, насколько удивлена и шокирована переменами, произошедшими с Инарой Васильевной. – Ну, некрасиво так про женщину.
Ей срочно нужно было уходить, чтобы не потерять Сомову и проследить конечную точку ее маршрута в таком неожиданном виде, и она пыталась придумать благовидный повод, однако тут ей снова повезло – к воротам подъехала машина.
Когда Толик вернулся, она встала:
– Ладно, поковыляла я, а то у тебя уже работа вон поперла. Спасибо тебе нечеловеческое, выручил! – от души поблагодарила она и, стараясь не торопиться и по возможности хромать, двинулась в ту же сторону, что и несколько минут назад Инара Васильевна.
Завернув за угол, она остановилась и перевела дух, вглядываясь вперед и стараясь выловить среди людского потока шляпку Сомовой.
«Ну и бабка, – думала Снежана с восхищением. – Выходит, это все маскарад – тележка, плащ этот, сумки дурацкие… Только для чего, с какой целью? Ладно, гляну, куда идет, может, станет понятнее».
И тут случилось непредвиденное. Инара Васильевна подошла к обочине и подняла руку, ловя такси. Снежана в первый момент запаниковала, но быстро сориентировалась, увидев неподалеку стоянку самокатов. Она не любила этот вид транспорта, была категорически против того, чтобы самокатчики гоняли по тротуарам, но сегодня эта желтая штуковина могла сослужить неплохую службу.
Пытаясь не потерять Инару Васильевну, Снежана быстро разблокировала самокат и встала на него, направляясь за бело-желтой машиной такси, в которую села Сомова. Ехать на самокате оказалось сложнее, чем всегда представлялось Калинкиной, она боялась кого-то задеть и в то же время не могла двигаться медленнее, чтобы не отстать от такси.
«Никогда, никогда больше даже близко не подойду к этой фигне, – твердила про себя Снежана, испытывая только одно желание – немедленно остановиться и сойти, оставить самокат и действительно больше никогда к нему не прикасаться. – Только бы доехать…»
К счастью, идущее впереди такси остановилось перед довольно большим зданием с высоким крыльцом, и Снежана, проехав еще метров десять, с облегчением остановила самокат и сошла. От напряжения шумело в голове, а перед глазами полетели мухи, и Снежана, согнувшись пополам, ухватилась руками за колени.
«Так, Калинкина, соберись! Не хватало еще в обморок упасть!» – твердила она себе, но легче не становилось.
– Вам плохо? – раздался рядом приятный женский голос, и Снежана, повернув голову, едва действительно не упала на асфальт – около нее стояла Инара Васильевна и участливо смотрела на нее. – Помочь? – повторила она, протягивая руку и дотрагиваясь до Снежаниного локтя. – Что-то вы бледная, может, таблетку?
– Н-нет… спасибо… сейчас пройдет… – пробормотала Калинкина, не зная, что сейчас делать.
– Нет, так не пойдет, – решительно произнесла Сомова и крепко ухватила ее за руку. – Идемте со мной, посидите, отдохнете, воды выпьете.
«Главное – никогда ничего не пить и не есть на собраниях и лекциях, – тут же вплыл в сознание голос Тины. – Любая еда и любая жидкость могут содержать галлюциногены, психотропы – что угодно».
– Не нужно… – вяло отбивалась она, но Инара Васильевна обладала почти мужской хваткой и вела ее за собой к высокому крыльцу здания.
Поняв, что избавиться от настойчивой помощи не удастся, Снежана решила расслабиться и посмотреть, что будет дальше. Мельком она взглянула на вывеску, поймав взглядом фразу «Досуговый центр», и это заставило ее насторожиться. Но, перешагнув порог заведения, Снежана вдруг почувствовала, как расслабляется.
Просторный светлый холл с бежевым мрамором на полу, персикового оттенка жалюзи, арками обрамлявшие большие окна, одинаковые небольшие пальмы в горшках, мягкие мебельные группы и журнальные столики с какими-то журналами и брошюрами на них, запах кофе и корицы – все это с первых шагов окутывало вошедшего таким уютом и покоем, что возникало желание остаться тут подольше.
Сомова усадила Снежану в кресло, махнула рукой, и из-за высокой стойки, похожей на ресепшн в отелях, вышла девушка и приблизилась к ним.
– Я слушаю, Инара Васильевна, – почтительно произнесла она.
– Будь добра, принеси девушке воды, ей плохо, – распорядилась Сомова таким тоном, что Снежане стало не по себе от резкой перемены – с ней Инара Васильевна была участливой и приятной, а с девушкой – резкой и начальственной. – Вы посидите тут, отдохните, – это относилось уже снова к Калинкиной. – Уйдете, когда станет лучше. Я, к сожалению, должна идти. Ни в коем случае не уходите, пока не полегчает, а то упадете еще, чего доброго. Вы, простите за бестактность, случайно, не в положении?
Что укололо Снежану в язык, чтобы произнести эту фразу, она потом даже не могла понять, но выпалила:
– Да вы что! Я… я никогда не была с мужчиной! – И, видимо, ей удалось изобразить праведный гнев, потому что Сомова даже смутилась:
– Простите, пожалуйста… я… это было ужасно, мне не стоило задавать такой вопрос. Вы – очень достойная девушка. Простите еще раз. Отдыхайте.
Она выпрямилась и отошла, уступая место подошедшей с бутылкой воды и стаканом на подносе девушке, но Снежана успела заметить, как Сомова подает какой-то знак, и та кивает.
«Ну, точно пить не буду, как же выкрутиться-то?» – лихорадочно соображала она, наблюдая, как девушка откручивает крышку и наливает воду в стакан.
Наполнив его, девушка села в кресло напротив Снежаны и с вежливым вниманием посмотрела в лицо:
– Вам что-нибудь еще нужно? Не стесняйтесь, пожалуйста, я помогу.
– Нет, спасибо. Я посижу минут десять и пойду, мне уже лучше. – От этого взгляда Снежане стало почему-то не по себе.
– Мне зовут Наташа, а вас?
– Снежана. – И тут опять зазвучал голос Тины: «Легенду лучше создавать такую, в которой не запутаешься, потому что ее придется повторять многократно. Используй только то, что сможешь запомнить».
– Вы работаете, учитесь? – продолжала Наташа, и Калинкина насторожилась – не слишком ли много вопросов человеку, которому стало плохо на улице, а тебя попросили всего лишь принести воды?
– Работаю.
– А кем, где?
«Такое впечатление, что прохожу собеседование при приеме на новую работу», – начала раздражаться Снежана.
– А что у вас за центр? – проигнорировав вопрос, задала она свой, и Наташа, даже не смешавшись, на той же ноте произнесла:
– Досуговый центр. Тут пенсионеры занимаются, дети, подростки. Разные кружки, хор есть. С утра и до вечера обычно дети, потом взрослые собираются, общаются, поют – да вы оставайтесь, послушайте.
– Не могу сказать, что фанатею от хорового пения, – пробормотала Калинкина, отметив, как мастерски девушка ввернула вот это «оставайтесь».
– Мне тоже сразу не очень понравилось, – улыбнулась Наташа. – А потом начала прислушиваться – ну, красота же… даже самой захотелось присоединиться.
«Ненавязчиво, – оценила тонкий ход Снежана. – Ладно, послушаем дальше».
Но Наташа посидела еще минутку и, извинившись, вернулась за свою стойку. Снежана начала придумывать, как стащить бутылку и попробовать отдать на анализ ее содержимое, но почему-то побоялась насмешек Добрыни и от этого плана отказалась.