Ангел серый, Ангел-Волк,
Повоем на Луну,
Ты меня в седую полночь
Не оставь одну.
8
Зачем я мучила январь?
Желтят тоски моей закаты
Его заплаканную даль.
Царапну воздух — киноварь
Сочится в мертвый день распятый.
Зачем я мучила январь?
Но и меня он мучил тоже,
Иголки каждый день втыкал
В мою истерзанную кожу
И грубой солью посыпал.
Зачем мы мучимся, январь?
9
Так свет за облаками бьется,
Как мысль за бельмами слепого,
Так — будто кто-то рвется, льется
Через надрезанное слово.
Так херувим, сочась, толкаясь,
Чрез голоса влетает в клирос,
И человек поет, шатаясь,
Одетый в божество — на вырост.
10. Уроки Аббатисы
Мне Аббатиса задала урок —
Ей карту Рая сделать поточнее.
Я ей сказала — я не Сведенборг.
Она мне: будь смиренней и смирнее.
Всю ночь напрасно мучилась и сникла,
Пока не прилетел мой Ангел-Волк,
Он взял карандаши, бумагу, циркуль
И вспомнил на бумаге все, что мог.
Но Аббатиса мне сказала: «Спрячь.
Или сожги. Ведь я тебя просила,
Тебе бы только ангела запрячь,
А где ж твои и зрение и сила?»
Мне Аббатиса задала урок —
Чтоб я неделю не пила, не ела,
Чтоб на себя я изнутри смотрела
Как на распятую — на раны рук и ног.
Неделю так я истово трудилась —
А было лето, ухала гроза, —
Как на ступнях вдруг язвами открылись
И на ладонях синие глаза.
Я к Аббатисе кинулась — смотрите!
Стигматы! В голубой крови!
Она в ответ: ступай назад в обитель,
И нет в тебе ни боли, ни любви.
Мне Аббатиса задала урок —
Чтоб я умом в Ерусалим летела
На вечерю прощанья и любви, —
И я помчалась, бросив на пол тело.
«Что видела ты?» — «Видела я вечер.
Все с рынка шли. В дому горели свечи.
Мужей двенадцать, кубок и ножи,
Вино, на стол пролитое. В нем — муху.
Она болтала лапками, но жизнь
В ней, пьяной, меркла…»
— «Ну а Спасителя?» —
«Его я не видала.
Нет, врать не буду. Стоило
Глаза поднять — их будто солнцем выжигало,
Шар золотой калил. Как ни старалась —
Его не видела, почти слепой осталась».
Она мне улыбнулась — «Глазкам больно?»
И в первый раз осталась мной довольна.
11. Темная Рождественская песнь
Шли три волхва, как три свечи,
Вдоль поля, сада, огорода.
Цвела сирень, как мозг безумный,
Не пели птицы и волхвы,
А пела вещая свобода.
Что за спиною вашей, Числа?
Разъем я кислотою слов —
Откуда Женское возникло,
Откуда Множественность свисла
Ветвями темных трех дубов.
Во тьме есть страшная Девица,
Всей черной кровию кипящей
Она за Богом шла и пела
И мир крутила, будто перстень,
Она звалась тогда — Венера.
Но вот в пустыне родилась
Другая Дева — срок настал,
И в небеса она взвилась, —
Вся — сердца теплый сеновал.
Шли три царя. Не понимали,
Куда идут и сколько дней.
И только знали — что зачали,
Что их самих родят вначале,
Но и они родят теперь.
Венера в космосе кричала,
Что человек — он есть мужчина,
Но ей блаженное мычанье отвечало,
Что Дева, Дева — микрокосм.
Цвела сирень, как мозг безумный,
И птицы ахали крылами,
И я лечу туда и буду
Над теми, плача, петь полями —
Над зимними, где апельсинами
Лежат, измучены, как пахари,
Цветные ангелы — и синюю
Мглу рвут и охами и ахами.
12. Сочельник
Сестра, достань из сундука
Одежду Рождества,
Где серебром по рукаву
Замерзшая трава.
Ту, синюю, с подбоем алым,
Сестра, достань из сундука,
Накинь Сочельнику на плечи.
Не велика ль? Не велика.
Сестра, из проруби достань,
Из вымерзшей реки
Свеченьем тронутую ткань —
Где наши сундуки.
Не коротка ль? Не коротка.
Сестра, надрай-ка бубенцы,
Звезда вращается, кротка,
Воловьим глазом иль овцы.
Пускай войдет Сочельник
Младенцем в пеленах,
Оленем в снежный ельник
Со свечками в глазах.
Приди хотя бы дедом,
Проснувшимся в гробу,
А мы тебя оденем
В ночь со звездой во лбу.
13. Левиафан
Левиафан среди лесов
Лежит, наказанный, на суше,
Средь пней, осин и комаров,
Волнуясь синей мощной тушей, —
Его я услыхала зов.
Он мне кричал через леса:
«Приди ко мне! Найди дорогу!
И в чрево мне войди. Потом
Я изрыгну тебя, ей-богу».
И я пришла. Он съел меня.
И зубы, что острей кинжала,
Вверху мелькнули. Я лежала
Во тьме горящей без огня.
Как хорошо мне было там!
Я позабыла все на свете,
Что там — за кожею его —
Есть солнце, и луна, и ветер.
И только шептала: «Отчаль!
Брось в море свой дух раскаленный».
И он заскакал, зарычал:
«Ты лучше, ты тише Ионы».
Я позабыла кровь свою,
Все имена, и смерть, и ужас —
Уж в море плыл Левиафан,
Весь в родовых потугах тужась.
О, роды были тяжкие. Несчастный!
Кровавый небо сек фонтан.
Когда я вылетела в пене красной,
Как глубоко нырнул Левиафан!
14
Зеленый цветочек
В поле звенит,
Там не шмель, не кузнечик,
Там — царь Давид.
У него есть огненная лестница —
Ровно сто и пятьдесят ступеней,
Он ее закидывает в небо
И по ней танцует на коленях,
Прямо в небо, полное икрой
Звездной, — в чрево рыбины разумной,
Ангелы, пленясь его игрой,
Свои жилы отдают на струны.
Но к утру он возвращается в цветок,
Лестница в гармошку — вся уснула.
И опять он только сок, багровый сок,
И любовь царя-пчелы — Саула.
15
Что делать с жизнью небольшою,
Пришитой к сердцу моему,
Что делать с этой живорослью,
Что пятится, завидев тьму?
Зачем, Творец, в меня сослали?
Уж лучше б Вы ее держали,
Как прежде, кошечкой в дому.
Зачем ее Вы баловали
И часто за ухом чесали,
А после сливки отобрали
И кличку тоже, — не пойму.
Она мне сердце рвет и мучит
И все по Вас, Творец, мяучит.
16
Мир меня поймал врасплох —
Я никак не ожидала
Времени, часов и — ох! —
Тихого распада жала.
(Я б не согласилась,
Ускользнула б ловко,
Я бы не вживилась,
Это — мышеловка).
Думала — все это шутка,
Я не думала — всерьез.
Расцветает пышно-жутко
Дерево стеклянных слез.
17. На лету
Толкнулась и полетела
С десятого этажа.
Толпа нечистых крутила
Тело для грабежа.
Один визжал: «Возьму ручонку!»
Другие жадно пили кровь.
Душа? Душа пищала тонко —
Ее тянули, как морковь.
Уж не боясь мне показаться,
Они кричали: «Улюлю!»
Протягивал мне черт объятья,
Кривляясь — мол, ловлю, ловлю!
18. Телеграмма
Телеграмму во сне получила
За подписью — «Силы, Престолы».
На бланке простом офицьяльном —
О том, что я все же спасусь.
Я тонкою мучусь болезнью
Не первое тысячелетье —
Накожной расчесанной жизнью,
Уже не мечтая о смерти.
О Власти, Силы, Престолы,
Когда я войду в ваши хоры,
Лицо закрывая стыдливо,
Вы крылья мои отведете
Радужные, в разводах.
Я вам принесла подарок.
Смотрите, какой, — под горлом
Цветок золотой, зеленый.
Я кровью его поливала,
Кормила слезами и снами,
И если слегка он заржавел,
Простите неправду мою.
19. Обрезание сердца
Значит, хочешь от меня
Жертвы кровавой.
На, возьми — живую кровь,
Плоть, любовь и славу.
Нет, не крайнюю плоть —
Даже если была б — это мало,
А себя заколоть
И швырнуть Тебе в небо.
Хоть совсем не голубица —
Захриплю я голубицей.
Миг еще пылает Жизнь,
Плещет, пляшет и струится.
Думала я — Ангел схватит
В миг последний лезвиё,
Но Тебе желанна жертва —
Сердца алое зерно.
20. Еще урок Аббатисы
Аббатиса вбила доску
Между Солнцем и Луною
И воздвигла поперечник
(Мы стояли и смотрели).