– Я ложусь спать, и тут мне со всей дури прилетает упаковка струн в рожу, – Леня уже не смеется. Видимо, это было действительно больно. – Я опять подскочил, и снова начался замес. Но в этот раз ненадолго. Тогда Сергей впервые в жизни произнес фразу, которую мы потом слышали очень часто: «Все, я пошел рок-н-роллить». И ушел.
– А мне помнится, он сказал, что пошел топиться, – поправляет его Рубен. – Я еще сказал Лене, чтобы он ложился спать, а я пойду тоже потоплюсь, присмотрю за ним.
Сергей был в таком состоянии, что много сил для того, чтобы утонуть, прикладывать не пришлось бы. Понкратьев вошел в море, держа в руке бутылку, в которой оставалось немного красного вина. Мощная волна сбила его с ног, и рок-н-ролльщик ушел с головой под воду. Когда он с трудом встал на ноги, бутылка по-прежнему была в его руке, но жидкости в ней стало больше, и она приобрела более светлый оттенок. Сергей приложил горлышко к губам и выпил все до дна. Рубена, который следовал за ним, чуть не вырвало, глядя на эту картину. Вскоре пришел Леня, и они стали плавать уже втроем. Хотя плаванием это назвать было трудно. Скорее, парни по очереди поддерживали совсем ослабшего Сергея. Соленая вода вперемешку с вином подействовала на гитариста успокаивающе. В какой-то момент он обнял Леню, обмяк и уснул у него на плече. Пилот подхватил его как ребенка (благо, в воде рокеры весят меньше) и стоял так, болтая с Рубеном. Через полчаса Сергей проснулся, посмотрел на Леню безумными, белочными глазами и резко оттолкнул его. После чего он выдал еще одну историческую фразу, ставшую мемом в группе LOUNA: «Что это за водоем?»
– Можно остановиться на ближайшей заправке? – обращается к водителю Андрей Бока. – Надо бы размять кости, покурить и сходить в туалет.
Природа за окном разительно отличается от того, что мы видели вчера по пути в Нижний. Действительно, по России надо ездить на машине. Дорога до Саранска пролегает среди полей и лесов, успевших окраситься в желтый цвет. Золотая осень в средней полосе – явление почти неуловимое. Эта пора может длиться всего день или два, и ее можно просто не заметить. Нам повезло, за окном автобуса именно она. Солнце, немного потускневшая трава и огненно-желтые деревья – тот самый комплект, который так активно воспевал Пушкин. Хотя, где ему было ловить эту золотую пору? В Питере осень такая же мерзкая, как и все остальные времена года. Либо Александр Сергеевич был большим фантазером, либо он успевал вдохновляться случайными проблесками солнца в перманентной питерской хмари.
Автобус снижает скорость и поворачивает на заправку. Водитель останавливается на въезде, чтобы пассажиры могли покурить. Половина народа отправляется в магазин, другие остаются затягиваться свежим никотином. Сергей Понкратьев быстро сходил в туалет и приближается к автобусу с явным намерением сесть на свое место.
– Сережа, осторожно! – кричит Бока, едва не выронив сигарету.
– Осторожно! Осторожно! – подхватывает Никита Краснов.
– Чего? – Сергей в замешательстве останавливается перед дверью и непонимающе смотрит на парней.
– Да ничего. Просто будь осторожнее. Береги себя, – подонки явно радуются возможности подколоть сонного после дороги товарища.
Когда парни вышли из воды, Рубен отправился спать, а Сергею с Леней показалось мало. Они решили пойти и напугать Вита. А что? Пять утра, он спит, и ему скорее всего грустно. Как хорошие друзья, они просто обязаны были его развеселить. Парни стали вспоминать, где живет басист, но домики вокруг были предательски похожи друг на друга. Найдя нужный дом Леня открыл окно и полез вовнутрь, а Сергей подсаживал его снизу. По идее, испугаться должны были постояльцы дома, но кирпичей отложил сам форточник-любитель. Внутри истошно заорала баба, а из соседней комнаты моментально выбежал мужик в трусах с топором. Как будто специально сидел в засаде. Леня охренел от такого расклада. Этот тип был вообще не похож на Виталия Демиденко. Совершенно другой человек, и трусы у него были другие. Неожиданная подмена персонажа, плюс визжащая тетка, плюс общий градус агрессии, поднявшийся в доме, – все это заставило Леонида спешно выпасть обратно в окно и ломануться вдаль. Сергей тоже смекнул, что чувак с топором вряд ли будет просить у него автограф, и убежал вслед за другом. Они ломились через кусты и прочие преграды, пока опять не забежали в море. За ними, естественно, никто не гнался, и они просто продолжили купаться.
– Я офигел от всех этих ночных адов с Понкратьевым. Юля, его жена, еще сказала нам: «Вы не знаете этого человека, как знаю его я. Ему вообще нельзя пить!» – Вит опять ложится на свое место и закидывает ноги на чемоданы. – И тут на меня вдруг накатило новое знание. Как будто покров сорвали. Оказывается, этот веселый чувак, с которым мы уже почти два года делали музыку, он, сука, алкогольный демон! Это был наш первый длительный совместный выезд, в течение которого люди начали раскрываться.
«Соседний мир» 2010 года примечателен тем, что группу «Элизиум» отоварили местные гопари в Щелкино, и тем, что на этом фестивале родилась величайшая «игра в трусы», которой потом на несколько лет увлеклась вся рокерская и околорокерская тусовка. Правила простые. Участники заходят в воду по пояс, один человек снимает трусы, а все остальные становятся в круг и кидают их друг другу по принципу игры в «собачку». Тот, чей бросок перехватил голый игрок, занимает его место в круге и отдает свои трусы на поругание толпе. Весь смысл заключается в «засветах», которые очень веселят игроков. В самой удачной позиции оказались Антон Дьяченко, который купался в шортах поверх плавок и отдавал только шорты, и Женя Ряховский из Animal Джаz. Там, где всем было по пояс, Ряховскому было по грудь. Он при всем желании не мог ничего засветить.
Перед тем как отправиться на юга, группа закончила запись первого альбома. Эти морские угары стали своеобразной наградой для того, кто хорошо потрудился. Денег на полноценную работу в студии у них не было, поэтому гитары и вокал писали своими силами на базе в Очаково, а бас с барабанами – на студии «Gigant Records». Одновременная запись ритм-секции дает лучший грув, этот метод они использовали при работе над всеми будущими альбомами.
– Мы еще во время записи синглов научились сооружать у себя на базе мини-студию, – Рубен вынимает из ушей наушники и откладывает их в сторону. – Привозили туда компьютер, мониторы для прослушивания материала и пульт. Сводил материал я. Причем я не хотел браться за сведение, так как мне хватило этого еще на синглах и вообще это не входило в мои обязанности. Оказалось, что у нас разное видение того, как формируется аранжировка. Я тогда обалдел воевать с Лусей и Виталиком на тему того, как там все было перегружено.
– Денег в бюджете группы было в обрез, – Вит убирает ноги с чемоданов и садится как положено. – И то, что Рубен взялся сводить материал для своей же группы за деньги, меня нехило высадило и заставило задуматься. Особенно на фоне душевного подъема и практически семейной идиллии, которая была в тот момент в коллективе. Я звонил Антону, советовался с ним. Он сказал, что это, конечно, пипец, но выбора особого не было. Для меня это все равно было дикостью. Я всегда делал для команды в сто раз больше, чем мне было положено, как басисту. Писал пресс-релизы, делал афиши, занимался сайтом, а также сочинял тексты, на что уходило невероятное количество времени. Но у меня и в мыслях не возникало, что за это можно просить деньги или, например, большую долю от дохода группы. К тому же у меня был опыт записи альбомов в TRACKTOR BOWLING, и там Кондрат тоже очень много делал. Не сводил, конечно, но проводил большую работу по подготовке материала к сведению и никогда не заикался, что это должно быть оплачено.
– К тому времени я решил сконцентрироваться на группе, оставил хорошо оплачиваемую работу с корейцами и подрабатывал сведением, – продолжает Рубен. – Когда встал вопрос о сведении альбома, стали выяснять ценники у приличных звукорежиссеров, и получилось, что бюджет не позволял привлечь стороннего специалиста. Так как вариантов не было, предложили заплатить за эту работу мне.
– Сведение – это очень трудоемкая работа, – добавляет Лу. – Если бы Вит умел сводить, то он бы, конечно, сделал это бесплатно, а вот за себя не скажу. Может, я бы и взяла деньги, не знаю. Работа действительно адская.
– Мы тогда все сидели на бобах и были в равных финансовых условиях, близких к нулю. Вообще я не считаю сведение десяти песен в течение нескольких недель и близко соизмеримым по напряжению физических, моральных сил и трудоемкости к процессу написания текстов, который длится годами, – Вит не может успокоиться. Видно, что для него эта тема очень больная. – Но, тем не менее, для меня мысль брать у группы деньги за любой труд ее участника на благо коллектива равносильна тому, как если сын отвезет мать в аэропорт, а в конце поездки возьмет с нее деньги за проезд и бензин.
– А я считаю некорректным сравнивать разный труд, – парирует Рубен. – Кому-то легче дается написание текстов, кому-то сложнее, для некоторых создание риффов к альбому может быть очень трудоемкой задачей.
– Речь не о сравнении разных усилий и затраченного труда, а о сравнении разного отношения к собственному коллективу и общему делу, – резюмирует свою мысль басист.
Антон Дьяченко
Треки, которые выходили до этого на синглах, мне не нравились. Я просто не мог понять отличие от того, что делалось в «Тракторе». И если у TRACKTOR BOWLING были хиты, то у «Луны» я их не видел. Но когда я услышал демки альбома «Сделай громче!», то был просто в восторге. Мне нравились абсолютно все песни! Демки были не очень хорошего качества, но я все равно гонял их в плеере несколько месяцев, пока не вышел альбом.
– На самом деле мы создавали эти песни так же, как обычно. У нас не было и нет никакого продуманства и продюсерского подхода, чтобы специально сочинять хиты, – говорит Вит. – Мы не профессионалы и просто не умеем этого делать. У нас только Луся имеет музыкальное образование, но и то не по классу вокала. А остальные вообще лабухи. Все, что мы делаем, это просто голая эмоция, которая материализуется в песни. Конечно, каждая группа выделяет какие-то хуковые вещи в альбоме. И мы тоже видели такие сильные треки, но это точно никогда не было сочинением хитов для радиоэфира.