– Так быстро, как в ту ночь, я еще не ездил, – рассказывает Вит. – От Шереметьево до Строгино я доехал за девятнадцать минут. Мы с Лусей забежали в аэропорт, благо ночью народу немного, купили билет, и Тэм счастливый улетел. Но самое интересное выяснилось потом. Через несколько дней после этого я разбирал свою поясную сумку, с которой я ходил постоянно, и нашел там приличный кусок «твердого». Ваня Мартынов, который раньше играл с нами, подарил его мне за месяц до этого. Я бросил в сумку и забыл, поскольку не особо этим интересуюсь и взял подарочек скорее из вежливости. Оказывается, я с таким грузом несколько раз проходил через досмотр в аэропорту. С тех пор я стал внимательнее относиться к подобным вещам.
После выхода альбома и попадания трека на «Наше радио» Антону стало проще договариваться с региональными организаторами о концертах, и начались регулярные выезды за пределы Москвы, которые дико бодрили всех участников команды.
– За четыре часа в поезде в Смоленск мы знатно накидались с Еленой Александровной и Олей Ермаковой, – Лу смеется едва ли не громче звука, идущего со сцены. – Прямо так и напиши, пусть страна знает своих героев. Это девчонки из нашего саппорта. Я в Смоленске выступала в реальное говно, плюс еще выпила в клубе какого-то местного энергетика мерзкого. Меня жутко мутило весь концерт, сдерживалась, чтобы не блевануть, а после выступления побежала в туалет. Но там нет отдельного сортира для артистов, и надо было идти в общий. Ксюша побежала со мной. Я только открыла кабинку и сразу этими райдерными бутербродами: «У-А-А-А-А!» Как аэрозолем по стенам прошлась. А Ксюша перекрыла вход в туалет и орала: «Стоять! Тут занято!»
Если к концертам TRACKTOR BOWLING Лу относилась серьезно, то выступления «Луны» были праздниками, где она отдыхала и тусила в полный рост. Выезд в Белгород тоже был отмечен отжигом вокалистки. Они ехали в плацкартном вагоне и всю дорогу алкоголизировались коньяком. К ночи артисты пребывали уже в приличный кал. И чем сильнее часовая стрелка приближалась к цифре двенадцать, тем чаще по вагонам проходил наряд полиции. Служители закона постоянно делали замечания шумной компании, и чуваки каждый раз неловко и довольно палевно прятали бутылки под стол. Менты прекрасно понимали, чем они тут занимаются, но не хотели разводить скандал и просто просили их успокоиться и ложиться спать.
– Я пошла в туалет и вижу через дверь тамбура, что они опять идут, – Лу продолжает каминг-аут. – И мне показалось хорошей идеей закрыть дверь между вагонами на защелку. Я как-то не подумала, что у них есть ключ, чтобы открыть с другой стороны. Но самое главное, что они видели меня через это окошко. Прошли к проводнику, узнали, что за девушка сидит в этой алкотусе, и вернулись обратно: «Госпожа Геворкян, пройдемте с нами».
Рубен сразу включил камеру на телефоне и стал их снимать: «Так, представьтесь! Какая причина задержания?» После небольшого препирательства вокалистке все же пришлось пройти с полицейскими в купе проводника.
– Они угрожали самой страшной карой в мире: внести меня в черный список этого направления железной дороги, – все в гримерке буквально катаются от смеха. – Давайте! Наконец-то это случится, и в Белгород, Курск и другие подобные города мы, наконец, будем ездить на микроавтобусе! И Харьков мне, пожалуйста, плюсаните туда же. Все закончилось тем, что мы подписали им пару плакатов, задарили диски и пригласили на концерт. Потом они пришли с семьями, счастливые такие.
– В Белгороде мы выступали в клубе, который был построен над автомойкой, – присоединяется к рассказу Рубен. – Там все было плохо, но самое странное это как мы пытались подключить гитару к комбику. Он включался, лампочка горела, но звук не шел. Мы уже проверили шнуры, все покрутили, а звука все равно не было. Нам в голову не могло прийти, что внутри физически не было динамика. Мы к звукачам обращаемся: «Вы что, обалдели?» А они такие: «Ничего не знаем, вчера „Рондо“ играли на этом аппарате. Все было нормально». И потом мы читали в сети комментарий от представителя этого «клуба», что приезжала пафосная группа LOUNA, которая тут носом водила.
– А я, как обычно, не обошелся без традиционной травмы, рубился в шортах и пропорол себе икру гвоздем, торчащим из барабанного подиума. Так и доигрывал, а по ноге текла кровища, – добавляет Вит.
– Это был мини-тур из трех городов: Белгород, Воронеж и Тула. Все три города нас разогревала группа «Обе-Рек», – Леня уже взял палочки и начал привычную процедуру отстукивания по пэду. – Мы потом ехали из клуба в гостиницу и дико стебали «Обе-Рек» с Колей Вощиловым, который рулил этот концерт. Ржали, какой же все-таки кал их песня «Ты – моя вода». А потом оказалось, что их барабанщик ехал в нашем автобусе рядом с водителем и все это слышал.
– Тогда же у нас появилась традиция выбирать туровый гимн, который мы постоянно пели на гастролях, – добавляет Сергей. – И первым гимном была песня «Ты – моя вода» группы «Обе-Рек».
Весна 2011 года была богата интересными выездами. Например, на концерт в Калугу они приехали в полуразобранном состоянии. Незадолго до этого Сергей Понкратьев отдыхал в Шри-Ланке и вернулся оттуда с какой-то странной сыпью. Не то краснуха, не то аллергия. При том, что Лу не болела в детстве краснухой, контакт с потенциальным больным был совершенно ни к чему. Они даже начали думать, кем заменить Сергея на этот концерт, но за пару дней до выступления он позвонил и сказал, что загадочная хрень прошла так же внезапно, как появилась. Леня же поломался прямо перед концертом. Отменять свое участие он не стал, но чувствовал себя предельно мерзко. Играл с высокой температурой и едва держался на ногах. В качестве тур-менеджера с ними поехал Антон Дьяченко, у которого тоже все было не слава богу. Антон страдает аллергией на цветение березы и каждый год буквально помирает, если, конечно, не успеет свалить в южные края, где нет берез. Он повелся на рекламу и купил в соседней палатке книжку от аллергии. Если оставить за скобками саму абсурдность того, что аллергию можно победить прочтением книжки, то можно сказать, что это ему все равно не помогло.
Я был организатором этого концерта, и меня сильно удивило, что в Калугу приехало человек двадцать из Москвы. Фан-клуб группы легко можно было отличить по футболкам LOUNA и белым театральным маскам, вроде той, что была изображена на обложке первого сингла «Черный». Фишка с масками появилась еще на московских концертах. Одни покупали их в театральных магазинах, другие просто вырезали из бумаги. Но когда в зале было несколько десятков человек в белых масках, это всегда дико бодрило группу и создавало свою атмосферу.
Я спускаюсь на первый этаж клуба «Хоровод» и организую себе рабочее место. После бардака в Нижнем, когда я весь зарылся в футболках и ничего не мог найти, стало понятно, что надо тщательнее подходить к раскладке товара. Я по-хозяйски сдвигаю диван в холле, отжимаю один большой стол и два маленьких, выставив их буквой П. Выкладываю перед собой весь товар с ценами, а по бокам раскладываю футболки по принтам, размерам и половым признакам. Место кажется настолько удобным, что я чувствую себя в силах отоварить толпу любой численности. Но к моему удивлению народ не прет сносить мерч, как это было днем ранее в клубе Milo. Посетители скромно раздеваются в гардеробе прямо напротив меня и тихо уходят в сторону. Несколько человек очень робко подходят «просто посмотреть». Сначала это кажется очень странным, а потом я понимаю, что саранская публика вообще вся без мерча. За все время прошло всего два-три человека в футболках LOUNА и еще человек пять в ДДТ, «Сектор газа» или вроде того. Судя по тому, что рассказывал организатор Сергей, в городе с рок-движухой было не очень. Стоит ли удивляться, что мерч народу тоже не интересен. Билет на концерт – это уже большие расходы.
После концерта мы перекусываем в гримерке, грузимся в автобус и едем в гостиницу, которую можно назвать полной противоположностью вчерашнему «Марриотту». Саранский гостон не смог удивить нас даже теплыми номерами. Дубак такой, что раздеваться не хочется совсем. Самый холодный номер сначала достается Лусе, но потом выясняется, что его бронировали для меня. Лу сразу обрадовалась мазе переехать в помещение потеплее, но поднимает вопрос предельно корректно: «Вова, не мог бы ты поменяться со мной номерами? Ну, понимаешь… Если я там заночую, то завтра уже ничего не спою… Мне просто нельзя переохлаждаться… Ведь все равно же его на твое имя бронировали…» Я без проблем меняюсь с ней комнатами, уверенно парируя бесконечные извинения вокалистки. Нам остается спать всего несколько часов. В шесть утра мы должны уже быть на вокзале, где нас будет ждать поезд до Ижевска.
Глава 6
В пять утра около гостиницы на окраине Саранска стоит несколько невыспавшихся тел. Участники команды LOUNA почти одновременно выгрузились из своих номеров и спустились вниз. Выход из гостиницы всегда происходит без предварительных ласк, вроде «встретимся во столько-то в лобби». Все знают, когда отъезд, и сами следят за собой. Никого отдельно не будят и не подгоняют. Вся координация происходит в Telegram-чате «Чистые гастроли», и общение там ведется только по делу. Никаких прикольных ссылочек, даже стикеры стараются не использовать. Андрей Бока каждый день выкладывает тайминг: во сколько транспорт из гостиницы, чек, выезд из клуба, поезд и так далее. Все четко, без воды. К слову, для этой самой воды, самых откровенных фотографий, мемов и обсуждений есть чат «Грязные гастроли», который не так давно был переименован в «Газовые гастроли». Словами «газ» и «газовый» на сленге группы LOUNA обозначается днище, провал, крайняя степень неодобрения. В каждом коллективе есть свои характерные словечки, и LOUNA тут не исключение. Более того, у них есть даже своя манера говорить. Но об этом позже.
Общий настрой утренней хмурости и ворчливости нарушает только пьяный Никита Краснов. Светорежиссер группы хаотично покачивается и поет: «Нун либе киндер гибт файн ахт. Ищ бин ди штимме аус дем киссен!» Им с Панком не удалось поспать этой ночью. По возвращении из клуба они решили сходить поесть в заведение под названием «Рок кафе». Оно находится здесь же, в здании гостиницы. Название очень странное, потому что к рок-музыке этот кабак не имеет никакого отношения. Парни сами не заметили, как накидались в процессе потребления пищи, но это было не самое интересное. Внешний вид чуваков привлек внимание гопарей за соседним столиком. Надо сказать, что Панка не просто так панком прозвали. Андрей (Панк) Севиев – крупный парень с ярко выраженным ирокезом и многочисленным пирсингом в ушах и на лице. Начался вялый, но достаточно гнилой базар на тему внешности и уместности подобных имиджевых решений в таком скромном провинциальном городе, как Саранск. Скандал парням был не нужен. Второй город тура, куча работы впереди, и если затевать драку, то непонятно, чем она может закончиться. Чуваки рассказали, что они артисты, сейчас на гастролях и все такое. Чтобы окончательно исчерпать конфликт, Краснову пришлось петь Rammstein в караоке.