Дорога до вокзала пролегает по сонным улицам Саранска, плотно окутанным холодным, осенним туманом. Наш автобус обгоняет одинокие поливальные машины, наводящие знаменитое саранское благоустройство. Настроение – полная противоположность вчерашнему выезду из нижегородской гостиницы. Раннее утро – это вообще тяжелое время. А если выходишь из холодного номера и садишься в холодный же автобус, то никакая позитивная песня на ум не приходит. В голове звучат только тоскливые, депрессивные строки: «Туман, туман на прошлом, на былом. Там далеко, за туманами наш дом».
Нужная нам платформа Саранского вокзала пребывает в состоянии частичного ремонта. На треть длины она разобрана и заставлена паллетами брусчатки и мешками с цементом. Везение нас не подводит – нужный вагон останавливается прямо напротив этой стройки, и мы тащим свои пожитки ко входу, матерясь и ломая ноги.
– Так, запоминаем места! – кричит Бока, пока проводница сверяет паспорта музыкантов со своим списком пассажиров.
Гремя чемоданами и матерясь, артисты топают по проходу. Когда садишься в поезд в шесть утра, не потревожить остальных пассажиров невозможно. Мое место в соседнем вагоне. Бока предупреждал меня об этом еще на стадии подготовки тура, но сразу успокоил, что остальные переезды будут в одном вагоне с группой.
Я нахожу свое купе, быстро стелюсь и ложусь на верхнюю полку, решив, что остальные поступят так же. Это кажется самым логичным решением в такое время суток. Спать хочется невероятно. Я уже начинаю отрубаться, когда слышу звук входящей эсэмэски. Ничего важного в такое время мне никогда не приходило. Потом посмотрю. Через минуту приходит еще одна. Какая настойчивость. Неужто банк требует платеж по кредиту? Они могут и ночью прислать. Ничего не случится. Потом прочитаю. Ничего… Важного…
Я просыпаюсь от того, что подо мной разворачивается какая-то странная драма.
– Ты чего тут жарахаешься?! – женщина со странным говором отчитывает пухлого мальца лет десяти.
– Да ничего, я просто.
– Ты тут не ыдын. Люди вон спят.
Я понял, что женщина охраняет мой покой. Надо вставать, пока пацан не огреб уже по-серьезке. Беру телефон, открываю сообщения, там два смс от Вита: «Вова, ты где?» и «Ты историю пропускаешь)». Я выхожу в коридор и звоню последовательно Виталику и Бока. Ни тот, ни другой не отвечают. Ясно, понятно. После сна немного болит голова. Не сказать, что боль сильная, но достаточная для того, чтобы постоянно напоминать о себе.
Поезд снижает скорость и остановливается на какой-то небольшой безымянной станции с низкой платформой. Надо чего-нибудь поесть и, возможно, выпить пивка. Ехать предстоит до самого вечера. Я выхожу на платформу и оглядываюсь. Ко мне тут же подбегают торговцы и начинают предлагать все – от картошки с мясом до сушеной рыбы и банных веников. На таких станциях обычно представлен большой ассортимент товаров. Оказывается, что за пивом надо идти в магазин за пределами вокзальной территории. Получасовой стоянки поезда достаточно, чтобы обежать этот городок по периметру, но все равно шанс просрать отправление и остаться в этой перди невероятно бодрит. Я сжимаю булки и быстро шагаю в конец платформы. Пульсация в голове усиливается. Пересекаю пути по настилу, дальше сквозь дыру в заборе, перехожу через дорогу по вытертой зебре, и вот он магазин. Обратно я возвращаюсь уже спокойнее, отяжеленный большим шуршащим пакетом с десятком банок по ноль пять.
Поняв, что поезд остановился и можно сходить покурить, парни начинают очухиваться и вылезать наружу. Наконец, я их нашел. Раньше это было невозможно, так как двери в купе не подписаны, а на телефоны никто не отвечал. Никита Краснов подоходит и протягивает руку, но Живодер резко отдергивает свою со словами: «Подрочил, стопудово. Правило десяти минут, забыл? Чтобы семенная жидкость успела высохнуть». Я жму руку Краснову, но шутка звукача мне зашла. Меня давно занимает вопрос, стоит ли здороваться за руку в том случае, если ты спал с человеком в одном доме, поезде или вроде того. Мне всегда казалось, что рукопожатие – это какое-то очень важное, основательное приветствие, а в таком случае достаточно обычного «привет» или «доброе утро».
Оказалось, что при посадке в Саранске не все легли спать. Чуваки плотно забились в одно купе и распили несколько заготовленных бутылок водки. То есть к тому времени, как остальные россияне только приходили в свои офисы и беззвучно пукали в стул, настраиваясь на трудовой день, группа LOUNA почти в полном составе пребывала в кал. Только к одиннадцати утра, не имея больше сил, чтобы сидеть, и спиртного, чтобы пить, они разлеглись по полкам. Похоже, что мое пиво оказалось очень кстати.
Второй день рождения группа отмечала сольными концертами в столицах. Московский клуб «Точка» забили до отказа. Успешный альбом и ротация на «Нашем радио» сделали свое дело. Одним из гостей на концерте стал Саша Растич, лидер группы «7раса». Чуваки хотели исполнить с ним трек проекта Mo Jah Head, в котором играл Дэн Хромых (TRACKTOR BOWLING), Алексей (Проффессор) Назарчук («Слот»), Владимир Кравченко из питерской группы Scang и Саша Растич. Песня с припевом «В царстве криминала и моральных развалин должен ли быть рок остросоциален?» хорошо ложилась в общую канву концерта. Хотелось познакомить слушателей с добротными образцами альтернативы начала нулевых и конкретно с этим треком, в котором Саша очень четко донес мысль о том, что рок – это музыка протеста. Эта песня очень четко перекликалась с посланиями, которые доносила группа LOUNA в своих текстах. Но внятно сыграть этот трек не удалось. Растич перед концертом как-то не очень аккуратно накидался и на сцену вышел уже тяжело раненым. Слова он не помнил, и аудитория просто не поняла, в чем прикол. Многим из тех, кто пришел на концерт, Растич в принципе был незнаком в силу разницы поколений, а тут еще и текст песни непонятен. В целом выстрел получился мимо.
Саша Растич (группа «7раса»)
Хотелось, чтобы сыграло больше участников проекта Mo Jah Head, но Проффессор, хотя и был на том концерте, не изъявил желания с нами сыграть. Не помню по каким причинам. В итоге сделали все силами группы LOUNA. Но, приехав в клуб, я встретился с виджеями телеканала A-One, и они начали меня бодрить: «Спасибо за наше детство и юность, мы выросли на твоих песнях». Я как-то расчувствовался и начал прибухивать с ними, а песня была ближе к концу программы. Очнулся в гримерке, слышу, что трек уже начался. Будучи уже достаточно пьяненьким, ломанулся на сцену. Первый куплет на автомате спел, второй забыл, но показал жестами музыкантам, чтобы играли дальше, сейчас я вспомню. В итоге ничего не вспомнил, спел еще раз первый куплет, а третий уже нормально исполнил. В целом получилось достаточно скомкано. Вообще у меня часто такое бывает. На своих концертах я не пью вообще, а когда ты гость, то есть соблазны.
В самом начале, когда группа LOUNA только зарождалась, Вит говорил, что они тоже играют постгранж и предлагал замутить что-то вместе. Но я послушал пару вещей, и мне это не показалось постгранжем. Для меня это был тот же «Трактор», только более социально-политически ориентированный, а по музыке чуть упрощенный и форматный. У нас и политические взгляды разные. Я считаю, что революция должна в первую очередь происходить в головах, а не на площадях. В целом не срослось у нас с коллабами.
После битка в «Точке» LOUNA приехала в Питер и сразу немного скисла на автограф-сессии. Обычно бывает так: музыканты рассаживаются на фоне спонсорского логотипа, и, когда открываются двери, перед ними выстраивается толпа желающих получить автограф. В магазине «Зона звука» поклонников группы оказалось от силы человек тридцать. После московских аншлагов музыканты уже успели привыкнуть к вниманию, и такой игнор в северной столице подействовал отрезвляюще. Город на Неве продолжил удивлять столичных музыкантов и дальше. Когда они приехали в клуб «Орландина», оказалось, что у местной барабанной установки вообще нет стоек. Технический райдер «Луны» организаторы часто не читали, а если и читали, то все равно игнорили. Этим можно объяснить наличие гитарного комбика без динамиков на одном из предыдущих концертов. Леня стал звонить Даниле Светлову из Amatory и просить помощи. Тот сразу подорвался и привез стойки на своей старенькой BMW, чем очень выручил коллег. Публики на концерте было в три раза меньше, чем в Москве, но это как раз было нормальным. Такая же пропорция присутствовала на концертах «Трактора» и, если забегать вперед, сохранилась у «Луны» спустя годы.
Были и приятные впечатления от этой поездки в Санкт-Петербург. Это крутой хостел «Friends». Они и не знали, что можно так прилично ночевать за мелкий прайс.
Дмитрий Петров, который активно работал с группой, любил очень шумно отметить свой день рождения по месту жительства в Черноголовке. Он устраивал тусовку, которую называли «Петров Фест». Ставил аппарат, разворачивал шатры, выставлял мангалы и накрывал царскую поляну. Там тусили все виджеи телеканала A-One и куча приглашенных артистов.
– У нас не было инструментов, и мы играли на чужих гитарах, – рассказывает Вит. – Мы были просто в адище, а Сереже инструмента не досталось, поэтому он просто «рубил» на Air Guitar, то есть вовсе без гитары. Таких тусовок было несколько, и каждый раз это был ад. Как-то нашу тусу в ночи пришли накрывать скины. А мы были настолько пьяные, что не знали куда бежать. В итоге вышли на какую-то остановку на окраине города и поняли, что нам оттуда не выбраться.
– Я позвонила Леше Шеметову, и он среди ночи приехал за нами в Черноголовку, – говорит Лу. – Если бы он не помог, то непонятно, что бы там с нами было вообще.
Песня «Бойцовский клуб» шестнадцать недель провела в чарте «Нашего радио» и даже поднималась до второго места. После этого «Луну» просто обязаны были пригласить сыграть на брендовом фестивале радиостанции в Большом Завидово. К тому же за них топил все тот же Борис Барабанов. Возможно, он чувствовал, что LOUNA – это та самая молодая кровь, которая так необходима достаточно консервативной радиостанции. Их действительно пригласили на фестиваль и поставили на главную сцену. Команда, которая сыграла свой первый концерт всего два года назад, была заявлена в одной обойме с вечными рокерами земли русской вроде «Алисы», «Крематория», «Сплина», Гарика Сукачева и ДДТ. Причем их сет был не с утра, как должно быть у молодых и перспективных, а в пятом часу, когда на главную сцену выходят уже более именитые команды.