– На том концерте запалили какое-то адское количество фаеров, – говорит Сергей, – и весь дым пошел наверх. В «Пипле» три яруса, и на самый верхний VIP мы посадили родителей. Мама мне говорила, что дышать было невозможно, она задыхалась. Просто ужас. Концерт ей понравился, но этот эпизод очень сильно подпортил впечатление.
Общественный протест, который так пламенно зажегся прошлой зимой, в мае уже потерпел первые потери. Во время майских протестов новый старый руководитель страны четко дал понять, что нянчиться с несогласными не станет. Начались жесткие разгоны, винтилово, и для задержанных участников митинга замаячили первые реальные сроки.
Тем не менее общество еще не скисло. На день России запланировали шествие под названием «Марш миллионов» и большой митинг на проспекте Сахарова. В отличие от предыдущих мероприятий подобного характера здесь должны были выступать артисты, поддерживающие протестную движуху.
– Нам позвонил Антон и сказал, что к нему обратились организаторы митинга, – Вит уже оправился от неудачного глотка и готовится снова залудить из горла. – А я всегда мечтал выступить на баррикадах. Смотрел видосы, где Rage Against the Machine играли на какой-то мощной акции протеста. Там миллион человек, полицейские вертолеты летают, все такое. У меня от этого просто мурашки по телу. Или Atari Teenage Riot, которые играли на грузовике, в то время как толпа билась с омоном. Меня все это заводило, и я тогда был на диком протесте. А незадолго до этого мы слили эфир на НТВ. Нам предложили сыграть песню «Кому веришь ты?» в передаче «Центральное телевидение» вечером в субботу. Казалось бы, это очень почетно и ценно для любой группы – выступить по телеку в прайм-тайм, но к тому моменту на НТВ уже вышла их насквозь лживая «Анатомия протеста», и у нас было четкое понимание, что это ловушка и они хотят все передернуть и подложить какой-нибудь адский компрометирующий видеоряд с Навальным и прочими оппозиционерами. Перевернуть текст песни на сто восемьдесят градусов, дискредитируя и их, и нас. Так что наш FUCK OFF в адрес этого пропагандистского СМИ был жестким и громким. Мы еще и отдельной новостью этот факт закрепили, чтобы больше не предлагали.
За день до «Марша миллионов» группа выступала в очень странном месте. Это был фест «Дни энергии» в Алтайском крае, причем до точки надо было ехать часов шесть на автобусе от Барнаула. А места там нереально живописные. Девственная природа Алтайского края с горами, реками, вековыми соснами и полями как с заставки Windows. И кислород. От концентрации О2 в воздухе у столичных гастролеров кружилась голова. Местные даже говорили о целебных свойствах здешнего воздуха. Якобы тут можно бухать анлимитед, и на утро не бывает плохо. Организм сам успевает очиститься от токсинов через дыхательную систему. Просто рай какой-то!
Минус окружающей экологии заключался в том, что помимо кислорода там было нереальное количество комаров размером с небольшого котенка, клещей, пауков и прочих гадов, которые норовили сожрать зазевавшихся артистов. И вообще все это мероприятие больше напоминало туристический слет с палатками, нежели рок-фестиваль. Ситуацию усугубил тропический ливень, который начался незадолго до феста и залил к чертям всю поляну вместе с аппаратом. Крышей над сценой служила прозрачная целлофановая пленка, и конструкция не имела естественных скатов, поэтому вода в ней накапливалась огромным пузырем. Порой этот пузырь едва не доставал до головы барабанщика, и выглядело это все довольно стремно. Организаторы периодически приподнимали его длинной палкой, чтобы слить набравшуюся воду. Несмотря на удаленность и слабое наполнение фестиваля народом, лайн-ап там был вполне себе ничего. Помимо «Луны», на лесной сцене выступала также группа «Ляпис Трубецкой». Правда, белорусам повезло больше. Они прилетели в Горноалтайск и ехали до места не так долго, как москвичи. Всего пару часов.
Обратные билеты купили на самолет из Новосибирска, куда надо было пилить около десяти часов на микроавтобусе. Это был единственный подходящий по времени рейс до Москвы. Причем выезжать с поляны следовало без промедления, сразу после сета. И вот тут начались проблемы. Оказалось, что все водители уже прибухнули, а единственный трезвый человек, способный довезти музыкантов до аэропорта, спал без сил после нескольких подобных рейсов за день. Когда его разбудили и обрадовали свежей задачей, он послал всех лесом и сказал, что не сдвинется с места. Это была ловушка. Какая-то дремучая жопа мира, которая уже перестала казаться райским местечком. Они никак не могли оттуда выбраться. Единственной ниточкой, связывающей музыкантов с цивилизацией, стал этот чувак. И по всему было видно, что ему физически плохо. Он не мог никого везти. При этом шел проливной дождь, ползали какие-то жуки и сколопендры. Просто тропический ад.
Чувакам пришлось подключать Антона, который садился на уши организаторам по телефону, а парни прессовали его на месте. Коллективным напором им все же удалось уломать водителя. В момент выезда музыканты уже понимали, что они опаздывают на самолет. Слишком много времени потеряли на эти разборки. Надо было гнать без остановок.
– От этой нервотрепки мы так устали, что все повырубались в автобусе. Плюс алкоголь, – рассказывает Вит. – В какой-то момент я проснулся и увидел, что автобус стоит, вокруг тьма и тишина. А впереди сидит Мозжеров, бледный как смерть.
Сергей Мозжеров (звукорежиссер LOUNA, 2009–2011, 2012 гг.)
Я сидел не рядом, а за водителем и наблюдал за ним в зеркало заднего вида. А я всегда стараюсь следить за безопасностью окружающих и своей собственной. Смотрю на него в зеркало и понимаю, что чувак реально засыпает. Очень надолго моргает, и руль начинает уходить в сторону. Я его пытаюсь будить: «Уважаемый, ты чего там, спишь?» Он такой: «Не-не-не, я не сплю». Мне тоже хочется спать, но я не могу расслабиться, потому что он сам едва не храпит. Часа два я его дергал, наверное. Пытался с ним разговаривать, но он был сыном нерусского народа и особо на контакт не шел. В какой-то момент он все-таки заснул, и мы едва не улетели в кювет. После этого я начал будить чуваков: «Надо что-то делать, этот козел спит!» И тут он останавливает тачку и говорит: «Все, я дальше ехать не могу. Мне надо поспать». После этого выезда я всерьез задумался о том, чтобы больше никогда этим не заниматься. Гастроли это здорово, но условия были адские, плюс постоянная опасность вот таких моментов.
Даже с учетом того, что артисты жутко опаздывали, ему все же дали поспать. Лучше было опоздать на рейс, чем разбиться в адской глуши, где закон – тайга, а прокурор – медведь.
– Мы с Андрюхой Медведевым вышли из машины. Он закурил, а я посмотрел на небо, – Рубен пьет много, но степень опьянения понять невозможно. Он всегда остается одинаковым. – Такого количества звезд я никогда в жизни не видел. Тогда я впервые увидел отчетливую полоску млечного пути.
Через несколько минут водитель очнулся и тряхнул головой. У него произошла перезагрузка. Так бывает, когда поспишь несколько минут, но еще не погружаешься в фазу глубокого сна. Медведев дал ему семечек для бодрости. Нет ничего хуже, чем проснуться от храпа водителя. Правда, никто уже больше спать не мог.
На подъезде к Новосибирску стало понятно, что они успевают прямо впритык к концу регистрации. Медведев стал звонить в аэропорт и умолять их задержать регистрацию ради столичных артистов. Там сказали, что могут подождать, но не более десяти минут. В итоге микроавтобус с группой подъехал за пять минут до финальной отсечки. Тур-менеджер выскочил почти на ходу и с олимпийской скоростью ворвался в аэропорт, держа в руках стопку паспортов. В это время команда, груженная стаффом, неслась вслед за ним. Потные, с сорванными руками и спинами они покидали на ленту багажа свое барахло. Только после того, как девушки с бейджами «Аэрофлота» выдали посадочные талоны, чуваки смогли выдохнуть.
– В Москве нас встречал какой-то оппозиционный активист, – рассказывает Вит. – А мы вышли из самолета как обрыганы. Я выглядел, наверное, как Сид Вишес в худшие годы. Все грязные, с перегаром, замученные. Мы с порога ему сказали, что нам надо сперва пожрать. Он пытался возражать, что там саундчек, тайминг, все такое. Но мы все равно его продавили и поехали в «Макдоналдс».
Когда группа доехала до места выступления, выяснились трагические обстоятельства. Оказалось, что утром при монтаже порталов колонкой насмерть задавило волонтера. Вообще монтаж сцены и аппарата – это очень ответственный и опасный процесс. Но, судя по всему, где-то была нарушена техника безопасности. Прибывшим музыкантам такие известия уже подпортили настроение. К тому же охранявшие сцену омоновцы смотрели на них как на говно, что тоже не добавляло позитива. Хотя как они еще могли смотреть на людей, согласившихся выступать на протестном митинге? К слову, LOUNA и другие артисты, насколько они могли судить, играли здесь бесплатно. Они немного расслабились, только когда увидели Нойза, Чачу и других знакомых музыкантов. Но условия для артистов там были нулевые. Им выделили небольшой закуток в палатке со штабом организаторов. Райдер, естественно, никто не выкатывал, но элементарно даже воды в бутылках не было.
– В то время я разделял оппозиционные взгляды, но когда увидел все это изнутри, то поменял свое отношение, – бутылка совершила круг по рукам и снова приходит к Понкратьеву. – Мы старались таким образом построить программу выступления, чтобы не провоцировать людей. Выбирали самые мирные треки. И я помню, что к нам часто и очень навязчиво подходили разные чуваки из числа организаторов и просили сыграть «Бойцовский клуб». Как будто они хотели замутить какую-то провокацию. Этот момент стал переломной точкой в моем сознании. Я перестал чувствовать в себе эту протестную тему и стал больше погружаться в мир рок-н-ролла, вне политики и прочих таких движух.
– Все услышали, что идет толпа, взбодрились и пошли посмотреть. А там была реально огромная толпа со знаменами. Тысяч сто, наверное. От сцены и до горизонта, – Вит принимает пузырь из рук Сергея. – Со сцены начались телеги протестных лидеров. Ко мне подошел Петр Верзилов, муж Толоконниковой из Pussy Riot, и сказал, что надо тоже толкнуть речугу. Я немного не ожидал такого, но пошел. Там на сцене стояла шеренга музыкантов: Борзыкин из Телевизора, Шумов из Центра и рядом со мной Глеб Самойлов из The Matrix. Тут Самойлов поворачивает ко мне свое бледное, пергаментное лицо, а я его никогда так близко не видел, и говорит: «Слушай, я че-то не готов. Ты можешь за меня сказать?» Я, естественно, согласился. Что я еще мог сказать? Он свалил к своим музыкантам, они уже на сцене были, готовились играть первыми.