Возможно, тут сказалась усталость друг от друга и от длительного праздника, плюс алкоголь. Все эти дни Кинзбурский с Медведевым жили в одном номере и спали на соседних кроватях при том, что Леня каждую ночь таскал к себе новых герцогинь, что тоже могло утомлять соседа.
Директор группы Антон Дьяченко жил не с ними, так как был плотно занят в организации фестиваля. Но была еще одна причина, по которой ему не стоило появляться в этой гостинице. Он успел здесь наследить двумя годами ранее, когда они тусовались на «Кубане» 2010. Тогда выступала только группа TRACKTOR BOWLING, но LOUNA почти в полном составе жила здесь все дни фестиваля. У Антона случился бурный роман с сотрудницей отеля. Это была красивая девушка с татарским именем Альфия (имя изменено из этических соображений). Все бы хорошо, но у нее был сложный багаж в виде жениха (крымского авторитета) и суровых родственников, которые были готовы на все ради сохранения верности Али. Девушка, судя по всему, была не в восторге от грядущего брака и хотела подышать воздухом свободы, пока это еще было возможно. А тут как раз нарисовался красавец из Москвы.
Антон Дьяченко
Я в тот раз должен был уезжать с музыкантами после фестиваля, но решил продлить отпуск и взял билет на самолет дня на три-четыре позже. Хотел еще побыть с ней. Все наши уехали на вокзал, а я остался. И тут приходит ее отец с братом на разборки. Им сказали, что Альфия здесь мутит с каким-то московским продюсером. Два здоровенных татарина-бугая. Я столкнулся с ними в коридоре, и они спрашивают: «Нам нужен Роман, знаешь, где его найти?» Я сразу понял, что они по мою душу пришли, но вида не подал. Сказал, что такого не знаю. Типа если они имеют ввиду начальников охраны «Кубаны», которые тут жили, то они уехали утром. Девушка на ресепшене все время путала мое имя и называла меня Романом. Это меня и спасло. Я вернулся в номер, буквально за тридцать секунд собрал чемодан и свалил через окно, чтобы не проходить мимо ресепшена. Благо, что первый этаж. Взял такси и ломанулся на вокзал догонять чуваков. Повезло, что успел на поезд. В «Луне» теперь эта история проходит под названием Roman The Producer.
Группа LOUNA выступала в последний, пятый день фестиваля. То есть к этому времени музыканты успели капитально оскотиниться и потерять человеческий облик. Но опыт взял свое, на сцене они играли, смотрелись как живые и даже могли выражать социальную позицию.
– Перед выступлением к нам подошел Дима Дракол из Элизиума, – наш автобус уже запарковался перед гостиницей, и Леня вытаскивает из багажного отделения свой чемодан. – Он был на серьезных щах: «Вот, девчонки там сидят, а мы тут развлекаемся!» Это он про Pussy Riot.
Вит поддержал спич коллеги и согласился, что действительно, негоже тут развлекаться, когда девчонки там сидят. На бекстейдже по-быстрому была изготовлена одежда для заявления солидарности с политзаключенными. Белой акриловой краской по черной футболке написали Free Pussy Riot. Басист выступал в этой майке на сцене, а через несколько лет ее загнали во время сбора средств на краудфандинговой платформе Planeta.ru.
В 2012 году не очень цензурное словосочетание Pussy Riot было на слуху во всем мире. Надежда Толоконникова, Мария Алехина и Екатерина Самуцевич уже пять месяцев находились в СИЗО после перформанса в Храме Христа Спасителя. В день президентских выборов они совершили так называемый панк-молебен, исполнив в храме песню «Богородица, Путина прогони». За них впрягались ведущие артисты со всего мира, от Мадонны и Red Hot Chili Peppers до Стинга и сэра Пола Маккартни. К слову, через десять дней после окончания «Кубаны» суд вынес им приговор. Две участницы группы получили, как выразился гарант Конституции, «по двушечке», а одной дали условный срок.
– Сцена была с длинным «языком», я вышел на самый край и начал играть «Маму», – говорит Рубен. Он поднимает чемодан по ступенькам и катит к ресепшену гостиницы. – Мы тогда еще не использовали ушной мониторинг, и звук на конце «языка» был слышен с небольшой задержкой. Соответственно, я начал играть с задержкой, и вся песня пошла мимо. Но мы не стали останавливаться, кое-как доиграли.
Андрей Медведев
Тогда мы в первый раз применили такую схему, что я доигрывал последний проигрыш «Сделай громче!» на бас-гитаре, а Вит прыгал в толпу со сцены. Я особо играть не умел, но специально для этого разучил партию. Волновался, капец! Вышел, а там тысяч двадцать народу перед сценой, и я понял, что просто не могу смотреть в зал. Отвернулся к Лене, а он ржет. Так мы и доиграли, глядя друг на друга.
– Я тоже прыгнула в толпу, – добавляет вокалистка. – Это был один из моих первых прыжков с такой огромной высоты и на такое гигантское расстояние. На радостях очень круто сиганула и покаталась по толпе. Потом в куче местных газет были фотки с моим краудсерфингом. Правда, я не успела снять инейры перед прыжком и один наушник мне там все же оторвали. Но было очень круто.
После выступления музыканты привычно ушли в штопор, и сет хэдлайнера дня, группы The Offspring, никто практически не помнил. Благо, что ночевали они в гостинице, которая находилась прямо тут же, в Веселовке. Организаторы на одни сутки предоставляли жилье для играющих команд. Соответственно, если группа хотела провести больше дней на фестивале, то они должны были где-то жить за свой счет, как LOUNA, а в день выступления переселиться в эту гостишку. Там же было организовано бесплатное питание. Но в столовке, где кормили музыкантов, что-то пошло не так, и народ там дико потравился. Каждый день заезжали новые артисты и все по очереди ловили неведомую кишечную инфекцию.
– Судя по всему, это был ротавирус, – говорит Лу, когда мы подходим к ресепшену. – А у него такое свойство, что если один человек заразился, то значит болеть будут все. Видимо, он как-то попал в еду. Ну и симптомы сходятся: температура, блевота и понос. При этом он держит ровно сутки, а потом отпускает, как будто ничего и не было. Хорошо, что мы туда поздно заехали, когда все уже переболели. Я бы первая заразилась. У меня к ротавирусу вообще иммунитета нет.
Некоторым было особенно худо, и приходилось вызывать медиков. Кэша из «Слота» откачивали под капельницей, Хоббит, который был ведущим фестиваля, тоже собрался помирать, а кого-то из группы Jane Air увезли на скорой. Остальные просто блевали и дристали дальше, чем видели. Но «Луне» повезло. Они заехали в последний день, когда кухня уже не работала.
– В ту ночь я люто бухал с разным народом, – Сергей шарит по карманам в поисках паспорта, пока на ресепшене красивая девушка в черном облегающем платье сканирует документы и регистрирует музыкантов. – В какой-то момент тусил на крыше гостиницы и чуть не упал, меня Ваня Нойз спас. Потом пытался топиться, но мне не дали чуваки из Anacondaz. Так я с ними и познакомился. Всю ночь куролесил, а под утро хотел зайти в наш отель, но там территория была огорожена частоколом и калитка закрыта. С утра люди уже шли с рюкзаками, уезжали с «Кубаны», а я им затирал: «Запомните, амигос, нет никакого частокола!»
– Он там зажигал всю ночь, а Юля, его жена, бегала и нам зачем-то сообщала обо всех его перемещениях, – добавляет Рубен, подавая свой паспорт девушке за стойкой. – Вот, он ушел на берег, вот, он пошел топиться. А я говорю: «Да пошел он в жопу! Пусть топится! Достал уже!» В итоге Сергей угомонился только за час до подъема, и потом ему было очень плохо.
На часах около девяти утра. Обычно техническая команда выезжает на площадку в час дня, а музыканты в четыре. Самое время отдохнуть после алкопогружений и мучительного сна в душном купе. Несмотря на усталость, заснуть не получается. Четко ощущается какой-то сбой в организме. Тело как будто отказывается принимать новый ритм, который ему внезапно предложили. Промучившись пару часов, я отправляюсь обследовать район. Надо найти банкомат, чтобы снять деньги, которые мне переводили за мерч. Оказывается, что я стал первым, кто в «Луне» догадался продавать мерч по безналу. Внедрение мобильного перевода подняло оборот процентов на двадцать. Вообще парни говорят, что я бью рекорды по продажам. Лучший работник месяца, все такое. Может, я не тем занимаюсь в жизни?
Все города, которые мы проехали к этому моменту, очень похожи друг на друга, отличаясь только полутонами. Например, Киров – это типичный город советского детства. Кажется, что с годами тут ничего не поменялось, только рекламы чуть поприбавилось. Тротуары во многих местах бережно хранили асфальт, уложенный еще в восьмидесятых годах.
Вообще восприятие города во многом зависит от состояния человека, который на него смотрит. Хмурый, утренний артист, объятый посталкогольными страхами, вряд ли будет восхищаться панельной архитектурой. Но тут уже подключаются другие критерии. Впечатления от города обычно составляют не здания и улицы, а люди, с которыми приходится общаться. И здесь рок-музыкантам везет. Меркантильные сволочи редко занимаются привозом рок-групп. Получается, что душевный промоутер способен вытянуть имидж даже самого невзрачного города.
Глава 11
– Андрей, можешь меня сейчас подменить?
– Да, конечно, Володь. Давай.
Мы еще перед концертом договаривались с Бока, что он минут на двадцать займет мое место на мерче, чтобы я мог сходить в зал, послушать группу. Торговля обычно организуется за пределами концертной площадки, так что увидеть выступление возможности никакой. Как занимаешь место перед открытием дверей, так и находишься там до последнего клиента.
Первое, что бросается в глаза при входе в зал кировского клуба Gaudi, – это очень высокая сцена. Метра два с половиной. Непонятно, чем это оправдано в помещении вместительностью около тысячи человек. LOUNA как раз играет песню «Штурмуя небеса». В середине трека на сцену вылезает человек из зала и сразу прыгает плашмя на головы первым рядам. Обычное для рок-концерта дело.
– Стоп! Стоп! Что это там происходит? – Лу перестает петь и обращает общее внимание на охранников, крутивших парня, который несколько секунд назад прыгнул со сцены. – Зачем вы его хватаете? Он что, убил кого-то? Это же рок-концерт, а не опера!