Ксения Зацепина (PR-менеджер LOUNA 2009–2012 гг.)
Сразу после выступления на площади Сахарова я сказала Антону, что доработаю до сольника в «Милке» и уйду. Сил моих больше не было. У меня всегда была основная работа, на которой я тоже уставала. Параллельно я была директором в команде IFK, занималась пиаром в группах Stigmata, TRACKTOR BOWLING и LOUNA. Я понимала, что уже не вывожу, а LOUNA отбирала больше всего сил, физических и эмоциональных. Если два года назад они собирали сорок человек, то теперь это были две с половиной тысячи. И это совсем другой уровень вовлечения в работу. Надо было от чего-то отказаться, а LOUNA на тот момент крепче всего стояла на ногах и меньше всех пострадала бы от моего ухода. Ну, и меня не покидало ощущение, что меня не считают профессионалом и не слышат. Это в первую очередь касается Виталика. У меня пропало желание отвечать на его километровые письма. Например, я отправляю пресс-релиз, считая как специалист, что надо написать именно так, а в ответ получаю лист А4 текста, почему я не права. В такие моменты я закрывала ноутбук и шла спать. И я понимала, что если я так делала несколько раз, то, значит, устала уже настолько, что не имеет смысла продолжать такую работу. Ну, и оплата. Она осталась той же, что и в начале, хотя объем работы увеличился колоссально. Но самое грустное для меня было то, что никто даже не пытался меня отговорить, когда я сказала, что ухожу. Луся только спросила, что теперь будет с мерчем, который мы с ней вместе делали на свои деньги. Один Леня написал в ответном письме: «Спасибо за день, спасибо за ночь, спасибо за сына и за дочь».
Идет второй час ночи. Автобус, который отвезет нас на вокзал, должен подъехать ровно в два к дверям гостиницы. Мы расплачиваемся и выходим из кафе. На улице стоит ярко выраженная осень, полная холодного влажного воздуха. Асфальт с налипшими на него мокрыми желтыми листьями едва ощутимо покачивается под ногами. Сырая картина не оставляет надежды, что тепло в этом году еще вернется. Воздух будет холодать, а влажность повышаться. И так до тех пор, пока одно не уничтожит другое.
Мы по очереди грузимся в три таксомотора и едем в сторону отеля. За влажным окном автомобиля мелькают редкие огоньки ночного Кирова, а в голове звучит голос классика: «Вот и все, что было. Не было и нету. Все слои размокли, все слова истлели. Все, как у людей».
Глава 12
– Ну что? Раз едем, то надо выпить, – говорит Живодер, доставая из рюкзака бутылку водки ноль семь.
– Действительно, все равно уже едем, – добавляет Рубен.
– Пьянству – бой! – вмешивается в процесс проводница. Она принесла белье и заметила тару, которую Живодер неловко спрятал за своим объемным телом.
– А перед боем стакан! – острит Сергей Понкратьев.
– Я все понимаю, но пьянству – бой, – похоже, что набор строгих шуток про алкоголь у проводницы ограничен. Скандал она затевать не хочет, поэтому просто уходит, понадеявшись на сознательность пассажиров. Но пассажиры оказались несознательными и достали пузырь сразу, как только услышали щелчок дверного замка.
– Витя, сгоняй завтра в больничку, тебе же все говорят, – Сергей принимает из рук Живодера бутылку водки. – Вот есть «Молодость и панк-рок», а у тебя уже «Doom и старость».
– А что случилось? – Живодер не в курсе проблем Вита со здоровьем. После концерта в Нижнем Новгороде басиста мучают боли в области голеностопа.
– Да похоже, что как с той ногой было летом. Но ходить еще могу.
– Если ты берешь в руки бутылку и не лудишь, то ты ее сразу отдаешь. Она же греется, а люди ждут, – наезжает на гитариста звукорежиссер.
– Так, что тут у вас? – в купе заходит Леня, а за ним Лу.
– У нас тут гей-вечеринка, заходите, – я как раз ждал их, чтобы можно было продолжить разговор, прерванный в кировском баре.
– Пошла гуляночка! Пошла луда! – задорно говорит Андрей Бока и опрокидывает бутылку себе в ротовую полость. Все пьют исключительно из горла.
Приезжая в новый город, особенно в провинции, никогда нельзя селиться в гостиницу, которая носит название этого города. Как правило, это страшные заведения, построенные еще до эпохи исторического материализма, где свято хранят традиции ненавязчивого советского сервиса. При выселении из гостиницы «Курск» к Лусе возник вопрос со стороны персонала. Горничная недосчиталась двух полотенец в ее номере.
– Это была адовая бабка. Перегидрольная жирная мразь с голубыми тенями и ярко-красными губищами, – рассказывает вокалистка. – Когда я въехала в номер, то сразу заметила, что там мало полотенец. Подумала, что хрен с ними, все равно они мне не нужны. Но когда я выезжала, она меня начала обвинять, что я украла эти сраные полотенца. Я ей говорю: «Да наше оборудование стоит, как вся эта гостиница вместе с вами! Что вы несете? Давайте я вам свои полотенца отдам или денег заплачу». Нет, ей нужны были ее полотенца, которых не было! Она ходила, жужжала-жужжала: «Я сейчас милицию вызову! Приедут, разберутся! Арестуют тебя! Полотенца давай!» И она так меня вывела, что я со злости отодрала от стены телефон вместе с проводами и положила перед ней на стол: «Звони!» Просто с мясом его вырвала.
– А вся группа в это время была уже в автобусе, – добавляет Вит.
– Мы с Медведем потом час сидели и ждали, пока приедет милиция, – продолжает Луся. – Бабка звонила директору и жаловалась на нас: «Девушка тут трубку оторвала. Ну, ту, что в коридоре висит. А, не работает? Ну ладно». В итоге мы отдали ей четыреста рублей за несуществующие полотенца. Очень хотелось посмотреть на милицию, которая будет расследовать это дело, но никто так и не приехал.
Последние пару лет чуваки безуспешно пытались пробиться на разогрев к какой-нибудь западной команде. И желательно к такой, чье творчество им небезразлично. Для этого они сделали пресс-релиз на английском языке и всеми возможными способами передавали его организаторам, привозящим в Россию годные команды. Хотели разогреть Bad Religion – не получилось. Потом была еще пара попыток. И вот они узнали, что концертное агентство «Мельница» привозит в Москву Billy Talent. Канадские панки особенно почитались в коллективе группы LOUNA, и выступить с ними было просто необходимо.
– Я с юности был знаком с Серегой Мельниковым и буквально задалбливал его на тему Billy Talent, – рассказывает Вит. – Писал письма, приходил к нему в офис. Были моменты, когда он чуть ли не под столом от меня прятался.
– Антон как-то написал в общую переписку: «А что там насчет разогрева той группы, которая нужна только Лусе и Виту?» – говорит Лу. Она отказывается от предложенной ей водки и передает пузырь дальше по кругу. – Витя просто взбесился от этого письма.
– Да, у него белка случилась на эту тему, – подхватывает Леня. – Прошло минут пятнадцать, и приходит уже мыло от Вити: «Ваше молчание я расцениваю, как предательство!» Никто еще не успел прочитать, а он уже всех в предательстве обвинил.
– Да, у Вити такое есть, – смеется Луся. – Подходит ко мне: «Я там написал письмо, если ты в течение пяти минут меня не поддержишь, то все!» А я какими-то делами занимаюсь или в душе вообще моюсь.
– Я просто вкладываюсь всей душой и переживаю за дело, – возражает Вит. – Тогда у Лени уже начинались такие мысли, что мы собираем больше, чем Billy Talent, и на разогрев к ним вписываться несолидно. Я же был убежден, что на тот момент это могло хорошо расширить нашу аудиторию. Эта публика не слушает «Наше радио» и не может нас услышать. А вообще я не так ответил. Я наехал на Антона, чтобы он так не шутил, а остальным сказал что-то вроде: «А вы что-нибудь скажете или будете отмалчиваться, как обычно?» Это про то, что они никак не впрягались, когда меня в сети хэйтила питерская альтернативная туса. У нас начался срач в переписке, Рубен говорил, что я много на себя беру и включаю деспота. В результате он сказал, что больше так не может и уходит из группы. Вскоре мы вместе пошли на концерт Papa Roach, поднажрали там, и я перед ним извинился, попросил, чтобы он не уходил. А потом очень искренне написал большое покаянное письмо, сказал, что вспылил, просил у всех прощения и говорил, как всех люблю и ценю.
– Мы пришли к Матвееву и попросили его поговорить с Мельниковым, – продолжает Луся. – Они же друзья, а нам просто идеологически надо было вписаться на этот концерт. Причем круто, если не просто на разогрев, как малолетки, а выступить с ними как равноценная группа. В итоге Мельников нас взял и даже гонорар заплатил.
Вместо сольного концерта Billy Talent сделали выступление двух команд с полноценными сетами. Обычно организаторы зажимают звук и свет для групп разогрева, чтобы они случайно не выглядели более мощно, чем хэдлайнер. «Луне» же разрешили использовать весь штатный звук клуба «A2», дополнительные обвесы, привезенные компанией Live Sound, и весь свет.
– Мы тогда прозвучали очень круто, – говорит Лу. – Не то что наравне с Billy Talent, а даже лучше. За это, конечно, большое спасибо Мельникову, Ардашу Карагазяну и Матвееву. После этого было много комментов в духе: пришли на одну группу, а получили два полноценных качественных сета.
– После концерта Понкратьев обнял гитариста Billy Talent и выдал изречение века: «Ер шоу из о кей», – Леня угарает, рассказывая. – Типа неплохое у вас шоу было.
К этому времени чуваки уже пару лет были знакомы с Трэвисом Ликом, американцем, который жил в России и мечтал продвигать российские группы в Америке. Он вызвался сделать перевод песен «Луны» на язык Шекспира и выпустить в Штатах англоязычный альбом. В течение всего 2012 года Лу с Трэвисом работали над этим проектом.
– Трэвис делал тексты, я приезжала к нему, он приезжал ко мне, и это длилось целый год, – рассказывает Луся. – Делались бесконечные правки. Где-то у него уже замыливался взгляд, а я ему подсказывала, как лучше сделать. Потом мы очень долго записывались на разных студиях. Это был, конечно, кромешный ад, потому что Трэвис – чувак нервный, с ним оче