– Когда Сережа входит в режим, то он, по сути, безобидный, – рассказывает Бока. – Включает свой плеер и ходит сам в себе, никому не мешает. Как собака. Но как только ты ложишься спать, тут начинается самое интересное. Ему не хватает внимания, и он начинает будить всех абсолютно. Ты ему говоришь: «Серег, ложись уже». А он: «Пошли все в жопу! Да вы все рабы! Я вас ненавижу!» И вот я лег спать в гостиной. В какой-то момент понимаю, что что-то не так, мне дышать тяжело. Открываю глаза, а он сверху на мне лежит и спит.
Андрей Медведев
Мне пришлось наутро разруливать с организаторами этот вопрос, и я отдал им почти весь гонорар Сергея за четыре концерта. Но, даже получив деньги, они все равно серьезно парились и потом говорили Антону, что из-за этого инцидента потеряли прикольное место для размещения артистов.
– У нас тогда уже начались напряги с этими понкратьевскими угарами, – говорит Луся. – Это видели люди, страдали организаторы, я не высыпалась. Все это повторялось каждую ночь в туре и потом отражалось на качестве выступлений. Он ничего не соображал, но при этом очень громко спорил, утверждая, что он самый крутой.
– А еще у нас пошли большие проблемы из-за социальных сетей, – добавляет Сергей. – Это началось еще с тех первых сочинских писек в Твиттере. И моя жена очень сильно напрягалась по этому поводу. Она говорила, что я ее позорю. Что она выходила замуж за кладовщика, а в результате живет с клоуном. И главным провокатором всех моих проблем с Юлей был Рубен. Поскольку он был моим корешем, я много раз ему говорил, чтобы он не постил эти вещи. Юля все соцсети палила, и я пообещал ей, что больше таких историй не будет. Но мне кажется, что у Рубена была какая-то психологическая зависимость. Если он сфоткал что-то интересное, то он не мог это не запостить.
– Просто кто-то Рубена дико доставал своими выходками, и он таким образом пытался с тобой бороться, – парирует Рубен. – Вот Юля посмотрит, вломит тебе, и в следующий раз ты так не сделаешь. Это работало через раз, но иногда все же работало.
– Но в итоге все равно получал Рубен, – продолжает Сергей. – И от Юли, и от всех чуваков в группе.
– Да, но когда я в Архангельске ничего не выкладывал принципиально, то истерика от Юли была еще сильнее. И вспомни, кто запостил фото, где ты бежал с голой жопой в Екатеринбурге?
– Это я, – сознается Леня. – Я тоже иногда выкладывал такие штуки. Ни с кем не боролся, мне это просто казалось смешным.
– По возрасту, наверное, у Лени это было оправдано, – добавляет Вит. – Он тогда был щеглом, я и сам в его возрасте тоже не отдуплял таких вещей.
– Вообще я считал как, – продолжает Рубен. – Вот если ты так отжигаешь, рок-н-роллишь, письки показываешь, то чего этого стесняться? Это же часть истории, часть нашей жизни.
– Ситуация никак не разрешалась, – резюмирует басист. – Сергей не прекращал отжигать, а Рубен не переставал выкладывать это в сеть. И все это привело к тому, что был введен сухой закон. Но это было уже позже.
Мы с Лусей и Женей Никатовым стоим около гостиницы и ждем такси, которое должно отвезти нас в пермскую редакцию «Нашего радио». Машина задерживается, и мы уже начинаем немного переживать. Из отеля выходит Олег ЛСП, здоровается со всеми, закуривает и перекидывается несколькими словами с Никатовым. Женя делает параллельно несколько концертов и умудряется следить за всем одновременно.
За те три часа, что мы провели в сауне, на дороге перед отелем успели начать ремонт. Ее полностью перегородили техникой и вывалили гору щебня. Это настолько неожиданно, что походит на какую-то провокацию. Внезапный ремонт внес сумбур в действия таксиста. Теперь он кружит по району, не понимая, как подъехать к гостинице.
После длительного сеанса в массажном кресле я чуть оттаял, и город уже не кажется мне таким смурным. Вернее, это я уже перестал быть смурным. Это при том, что кресло оказалось не очень удачной модели. Во время сеанса мне периодически приходилось говорить: «Ооо». Этот звук вырывался, когда в центре сидения приподнимался шишак и пытался помассировать мою простату. Так что с этими креслами надо быть внимательнее. От размышле-ний о связи глубины массажа и хмурости уральского неба меня отвлекает голос Евгения Никатова. Он на повышенных отчитывает таксиста по телефону. Чтобы как-то разрешить неразрешимое, мы решаем пойти на соседнюю улицу, где остановилось такси.
Глава 14
– Моя схема подготовки к концерту такова, что я сначала впитываю в себя весь негатив, чтобы потом выплеснуть его на сцене, – рассказывает Лу, пока мы едем в такси. – Все-таки и Леша Румянцев, и Дмитрий Порубов ака Рубль правы в одном. Рок должен нести агрессию и хреновость. Все говно он должен выносить и размазывать по лицу. Даже если у нас тексты жизнерадостные и позитивные, то я все равно делаю это злобно. И я буду продолжать так делать, потому что меня просто раздражает мимимишность. Это как резать ножом эти долбанные шарики, которые некоторые люди почему-то умудряются запускать на концертах, думая, что это классный флешмоб. Воздушные шарики – это не классный флешмоб! Это можно делать на певице МакSим. Лучший флешмоб – это дикий слэм, чтобы все были в крови, потные мужики с разбитыми носами и классные телочки с поплывшими тенями.
Таксист везет нас по Перми. За окном ярко выраженная осень с ее серыми красками, хмурым небом и холодным воздухом. Отправляясь в поездку, я не взял свои любимые темные очки, посчитав, что в октябре наивно ждать солнца, и уже несколько раз успел пожалеть об этом. Звезда по имени Солнце регулярно освещала небосвод за время нашего пути. В тур надо брать с собой крем для загара, пуховую куртку и несколько демисезонных предметов гардероба. Тогда не ошибешься. Но Пермь солнцем не радует. Она как бы намекает, что пора уже забыть обо всех этих позитивных летних штучках и готовиться к приходу генерала Мороза. Зима близко.
Гостеприимство сотрудников «Нашего радио» оказывается очень кстати. На часах уже полдень, а я еще ни разу не выпил кофе. Глоток плотного горячего напитка со сливками разогоняет последние похмельные облака в моей голове. У меня в доме есть два стратегических продукта. Это кофе и молоко. При этом отсутствие хлеба проблемой не считается. Как курильщик в любую погоду пойдет за сигами, так и я в час ночи могу отправиться в круглосуточный за зерновым кофе и молоком. В противном случае и без того страшное утро может стать просто невыносимым.
Когда мы еще только ехали в Пермь, с группой связался Женя Никатов и сказал, что клуб, в котором запланирован концерт, совершенно адский. Там еще не закончили ремонт, и потолок концертного зала отделан минеральной ватой, которая ничем не закрыта. От звуковых вибраций мельчайшие пылинки утеплителя опускаются в атмосферу. Велик шанс того, что Лу просто не сможет петь в таких условиях. Кстати, хорошее название для рок-клуба – «Стекловата». Зло, дерзко, не для слабаков.
– Это новая площадка, вчера я делал там ЛСП, – рассказывает Женя, пока мы едем в клуб после эфира на радио. – Я заезжал туда в августе, когда в помещении вовсю шли ремонтные работы. Ребята, которые занимаются клубом, заверили меня, что к началу концертного сезона все будет готово, и я забил там несколько концертов. Но когда мы вчера приехали туда с ЛСП, артисты мне начали высказывать, какого хрена я привез их в эту дыру. Помимо этой минеральной ваты, там еще была забита канализация. Вода просто не уходила. Концерт мы кое-как провели, но я понимал, что завтра приедет LOUNA, и вопрос встанет снова. Я связался с Андреем Бока, все ему рассказал, и мы даже думали сменить площадку. Но тот клуб, куда можно было перенести концерт, находился на окраине и вмещал всего четыреста человек. В итоге я просто поставил местным ребятам условие, что за ночь надо устранить все эти недочеты. Лег спать я только в пять утра.
За ночь всю минеральную вату затянули черной акустической тканью, а канализацию починили, чтобы ссанина уходила, как и положено, в трубы, а не стояла в унитазах пенным коктейлем. Ковровую дорожку приделывали ко входным ступенькам за два часа до открытия дверей. Клуб «Типография № 2» находится в подвале, но, в отличие от других подобных помещений, там довольно высокий потолок. Похоже на какое-то промышленное здание. Не исключено, что когда-то в этом месте действительно была типография. Не зря же придумали такое странное название.
Лето 2013 года стало для группы LOUNA самым фестивальным. Они умудрились отыграть на двадцати трех оупен-эйрах. Если учитывать, что летом всего четырнадцать уикендов, а фесты обычно выпадают на выходные, то можно представить плотность перемещений от события к событию. Чуваки были настолько бодры и полны энергии, что соглашались играть по два концерта в день. Главное, чтобы время позволяло доехать от одной точки до другой без опозданий. LOUNA находилась в максимально комфортном для промоутеров статусе. Они уже были достаточно популярны, чтобы собирать народ, но ценник за их выступления еще был вполне подъемным. Более того, понимая, что фестивали – это важная рекламная площадка для будущих сольников, они часто соглашались играть за мелкий прайс.
– Я все время сидела в интернете и выискивала новые фестивали, – рассказывает Лу, пока мы обходим здание клуба в поисках входа. – Зудела Антону: «Давай пробивай, давай звони». Я поняла, что есть огромное количество фестов, в том числе и с иностранцами, куда была маза пролезть. Мы тогда узнали много полезных организаторов, и эти фесты дали нам хороший толчок. Что «Остров», что «Мост», что Next Generation, и это я еще про украинский «Атлас» не знала. После этого лета мы стали в НиНо собирать на сольниках тысячу, а в Архангельске – за тысячу. Сразу. Был у меня такой челлендж – запихнуть нас в максимальное количество фестивалей.
Мы заходим в клуб «Типография № 2» с черного входа. Хлопнув тяжелой железной дверью и почти наощупь пройдя по темному коридору, выходим в зал. Он представляет из себя довольно просторное помещение с несколькими поддерживающими колоннами по центру и потолком высотой метра три с половиной. Но сцена на удивление маленькая. Увидев ее, Леня Кинзбурский позвонил Александру Карпухину из Lori Lori и сказал, чтобы тот не собирал свою барабанную установку, а использовал его «кухню». Места не хватает. Обойдя сцену, мы заходим в небольшую гримерку.