но в десять раз больше, чем в «Луне», но тем не менее все свободное время он отдавал группе LOUNA. Здесь он кайфовал, реализовывал свои амбиции, рос профессионально.
Максим Кронфельд (звукорежиссер LOUNA 2013–2015 гг.)
Я учился в Массачусетском Технологическом Университете, и за время жизни в Штатах мне удалось поработать в прокатных компаниях. После этого было трудно свыкнуться с тем, что ты приезжаешь в клуб, а там технический райдер не выполнен кардинально. Хотя до этого тебе в почте и по телефону все согласовали. И всем насрать. Считают, что райдер это просто прихоть звукорежиссера. А на самом деле это реальный элемент шоу. Особенно это касается фестивалей. У нас проблемы с продакшном глобальные. С этим я так и не смог смириться.
Плотный режим выступлений и переездов жутко выматывал артистов. Спасал только позитивный настрой и привычный сорокаградусный анестетик, который употребляли перорально без рецепта врача и с кратным превышением дозировки.
– На фестивале «Парк рок» под Пензой на пресс-коференции с нами сидел Johnyboy, – продолжает басист. – Я еще думал, что это за чувак и почему журналисты в основном спрашивают его… Нам только пару вопросов задали. Мы тогда не в курсе были. Вообще до баттла с Оксимироном многие были не в курсе. Нам Леня тогда пояснял за хип-хоп, он всегда за трендами следил. Потом Johnyboy выступал на малой сцене напротив отеля и мешал нам спать перед концертом. Я, помню, выглянул в окно и увидел, что народу перед сценой было катастрофически мало.
– На фестивале «Остров» в Архангельске был прикольный момент, – рассказывает Луся. – Ведущим был Чача, и он объявлял «Алису». Говорил что-то вроде: «А сейчас на сцену выйдет главный националист русского рока, Константин Кинчев!» А Кинчев все это слышал у себя в наушниках. Потом Чача спустился к нам, мы постояли, поржали. А потом такой: «Что-то я неловко чувствую себя после этой речи. Пойду-ка с ним поговорю».
– У «Алисы» есть песня «Небо славян», – Вит продолжает рассказ вокалистки, – А мы прикалывались, что это песня русских националистов про «недославян». Кинчев еще на сцене любил махать рукой на уровне пояса. Мы это называли нижними зигами.
– Гримерка была как обычно в шатре за сценой, – присоединяется к рассказу Андрей Бока. Он только что пришел из зала. – В какой-то момент в нашу гримерку вваливается пьянющий мужик в шляпе и падает на пластиковый стол с райдером. Я охренел от такого. Хватаю его: «Слышь, мужик, ты чего творишь?!» А потом вижу, что все ржут. И такие: «Да все нормально. Это же Даня, не переживай». Так я познакомился с Данилой Петровским, директором группы «Пилот» и одним из организаторов «Доброфеста».
– А я там задружился с музыкантами группы «Король и Шут», – рассказывает Сергей. – Помню, встретил Яшу Цвиркунова, и он был в такой кал, каким я его больше никогда не видел. Мы там заобщались, и они все оказались очень клевыми чуваками. Но самый крутой отжиг был с Женей Ряховским из Animal Джаz. Он устроил дебош в самолете, и его сняли с обратного рейса. Женя тогда вернулся в гостиницу бухой в срань и тусил с нами. Он то плакал, то орал, что они все уроды, бросили его. Рассказывал, как он их ненавидит и уйдет из группы. Мы так сидели в кафешке, что-то выпивали, и тут ворвался разъяренный Михалыч, который вроде как должен был улететь вместе со всей группой. Оказывается, он остался, чтобы присмотреть за Джонсоном. Они там дико орали друг на друга, но Женя в итоге с ним не ушел, а ночевал у меня в номере. И наутро мы пошли раскуриваться к Пашку из Нойза. У него всегда было. Женя улетал с нами, но прикол в том, что, когда его ссаживали с самолета днем ранее, охранники ему сказали, что он из этого аэропорта не улетит. Типа пусть едет домой на поезде. И он там шкерился за нами, прятал лицо под кепкой. Но в итоге все было нормально – на самолет он прошел.
– А я там девочку молоденькую с собой в гостиницу забрал, – скромно улыбается Леня. – Она раньше вообще музыки не касалась, а теперь работает с большими артистами. Можно сказать, дал ей дорогу в жизнь. И это был первый раз, когда чуваки из группы увидели, что я кого-то склеил. Все тогда очень заинтересовались. Витя даже ко мне заходил проконтролировать: «А ей это зачем? Она просто так тебе дала?»
К этому времени уже вышел англоязычный альбом Behind the Mask. Трэвис Лик открыл в Штатах лейбл и активно работал над тем, чтобы устроить «Луне» тур по Америке. Понятно, что неизвестной российской команде замутить сколь-нибудь приличные гастроли практически невозможно, поэтому он старался вписать их на разогрев к популярной группе. Первым вариантом стал разогрев коллектива, название которого никто не может вспомнить. Это была команда третьего дивизиона, выступающая по совсем уж мелким клубам. И все бы ничего, но гастроли планировались летом, и для этого надо было слить несколько фестивалей, включая «Нашествие». Такой расклад музыканты даже обсуждать не хотели. Летние фестивали – это святое.
– Если честно, мы вообще не верили в то, что замут с Америкой получится, – рассказывает Вит. – И сливать «Нашествие» и кучу других фестов ради призрачного тура по американским подвалам не собирались. Трэвис тогда страшно обиделся, и мы ему торжественно пообещали, что расчистим под его мифический тур половину сентября и октябрь. Это было пипец какое трудное решение. Мы были уверены, что это все сказки. Поэтому решили, что будем осенью заниматься сведением альбома и писать новый материал, раз уж гастролей все равно не будет.
– К нам обратилась Катя Сундукова с предложением написать гимн «Нашествия», – продолжает Лу, откусывая стебель сельдерея. – Наверное, потому, что мы там были молодой кровью на тот момент. Матвеев еще очень переживал, что нас начнут прогибать под какую-то хреновую песню, которая нам подпортит репутацию. Он не очень доверял вкусу «Нашего радио». Но оказалось, что волнения были зря, никакого технического задания или ограничений перед нами не ставили. Мы написали трек, который они сразу приняли. Это был просто стадионный рок в нашем стиле. И так получилось, что это был первый год, когда на «Нашествии» появились танки. Но тогда никто на это внимание не обратил.
– Мне кажется, что гимн «Нашествия» хорошо людям зашел, – подключается к разговору Рубен. – Там есть такой момент с распевкой «Оуо, оуо», и мне показалось, что люди на поле даже подпевали. Песня неплохая получилась.
На «Нашествии» у группы LOUNA была очень долгая автограф-сессия в шатре «Музторга». По контракту «Музторг» давал им кое-какое оборудование, а музыканты участвовали в их движухах. Они сидели там часа три, но очередь из желающих получить подпись и сфоткаться не кончалась. Это оказалось серьезной пыткой. Такое внимание поклонников было приятно, а вот мочевые пузыри не выдерживали.
– Мы выходцы из альтернативной тусовки и, как все, слышали жуткие слухи о том, что на «Нашествии» одни говнари, – говорит Вит, поглядывая на коньяк. – Когда мы узнали об автограф-сессии, то подумали, что там будут эти знаменитые говнари, пьяные и облеванные. Но там оказались абсолютно приличные люди. Я не помню, чтобы кто-то на меня дыхнул перегаром. Может, один или два человека. Мы тогда были очень усердными и решили сидеть до последнего клиента. Самым мучительным в течение этих трех часов был ливень кала, который несся на нас с главной сцены: «Снайперы», «Пикник», «Чиж». Шатер «Музторга» находился прямо напротив. Я сам в школе слушал русский рок и с уважением отношусь к его культовым фигурам, но никого из нас жизнь не готовила слушать завывания про шамана, тридцать первую весну и фантом под допотопный музон. А в плане поклонников там все было очень позитивно, интеллигентно и доброжелательно. Хотя, может быть, это потому что это наша публика была, а у других групп слушатели другие, кто знает.
– Летние фестивали – это интересный жизненный период, – Бока замечает взгляд басиста, открывает коньяк и разливает по пластиковым стопкам. – Его ждут все музыканты. Это прежде всего большая тусовка, встречи с друзьями. Всегда смотришь лайн-ап своего дня и думаешь: «О, классно, сегодня с Женей Ряховским затусим и „Тараканов!“ увижу». Но меня, как техника, фестивали, особенно такие большие, как «Нашествие», очень пугали. Я же никогда не был профессиональным роуди. Мне надо было за десять минут все подключить, чтобы все работало. Даже с учетом того, что мы не возили с собой так много оборудования, как сейчас, это было сложно. Там у них еще своего гемора хватало. То каналы перепутали, то еще что-то, а вопросы потом к тебе. Огромная сцена, что-то вечно не приходит, а тут стоит Даня Петровский с папочкой и орет: «Ребята! Тайминг! Вы уже должны начинать!» Когда группа все-таки выходит на сцену и начинает играть, в этот момент ты выдыхаешь.
Андрей Медведев
Мы возвращались с «Нашествия», остановились на заправке покурить и сходить в туалет. Надо было уже уезжать, а Сергей был как всегда в режиме. Ходил по улице, не могли его никак в автобус загнать. Я тогда сказал водителю, чтобы он закрывал дверь и трогался, а Сережа увидит и прибежит. Я-то его знаю. Водитель трогается, а Серега к нам не идет. Он подходит к старенькой «Волге», которая тут же припаркована, открывает дверь, садится за руль и сидит. Она оказалась не запертой. Мы там все просто упали. Это выглядело как специально срежиссированный эпизод.
– Он дестроил на этой заправке, – говорит Луся, – кофейный стенд на себя зарушил, и его там завалило рекламными кружками, зернами и орехами. Сидел там, уши прижал, с таким видом, что сейчас на него шкаф упадет. Это было очень смешно. Но мы даже не пошли его спасать, ему Саша Пронин из «Тараканов!» помогал. Мы ехали двумя автобусами, впереди «Тараканы!», а следом мы. А потом, когда Сережа вылез из этой Волги, он облил Андрея Бока горячим кофе. У него потом на сиське ожог был. Но, справедливости ради, на каждом «Нашествии» все были в говно. Витя стабильно, каждый год, блевал в углу гримерки, потом бессознательно грузился в автобус и еще более бессознательно из него выковыривался. Только я не успевала достичь общей кондиции, потому что мне физически не доставалось бухла. Пока я набегаюсь по интервью и эфирам, все уже выпивается. Реально жопу прислонить некогда.