– Он заходит к нам: «Oh, hi, guys! How are you doing?[4]», – продолжает Луся. – А я радостная, для меня он герой детства. Еще по MTV их смотрела: «Cut my life into pieces…». Смотрю, он уже мужик древний, я тоже тетка. Прикольно. Мы ему давай водку предлагать, но он отказывался. Сказал, что с ребенком приехал и если выпьет, то не сможет остановиться. Он же тоже бывший алкаш, зашитый. А Михалок стоит с пивком и бубнит: «Фирмачи сраные, металлисты мамкины. Мы с ними на „Сигете“ играли, так у них в гримерке телки гладили их рваные концертные шмотки. Капиталисты!» Тут Рубен выпивает стопку, и у него, видимо, не в то горло пошло. Начинается багровый закат, рожа покраснела. Михалок смотрит на него: «О, а ты чего покраснел-то? Фанат что ли?» А Рубен стоит, дышать не может. Я там упала со смеху. Джекоби, конечно, ничего не понял.
В этот момент в гримерку «Луны» заглянул Паша Булатников, второй вокалист «Ляписов» и еще кто-то из группы. Они увидели, что их несгибаемый лидер пошел по кривой дорожке, кивнули головами и пошли к себе открывать вискарик. До этого у них в группе действовал сухой закон на время выступлений. Люди они уже немолодые, с богатым опытом поражений. Знают, что алкоголь перед концертом не только полезен, но еще и очень вреден. На сцену группа «Ляпис Трубецкой» вышла уже в невменяемом состоянии.
– На следующий день мы узнали, что «Ляписы» не смогут выступить в Нижнем на фестивале Generation Next. Туда отправились все команды с воронежского феста, включая Papa Roach, – продолжает рассказ вокалистка. – Оказалось, что половина группы лежит под капельницами. Мы потом с ними в сентябре встретились на фестивале «Воздух» в Петрозаводске. Я подхожу к нему: «Сережа, ну что же вы так…» Он такой: «А что? Дорогу молодым!»
LOUNA разместилась в Нижнем Новгороде в гостинице «Ока», и музыканты спустились в лобби-бар поесть. В этом момент с улицы зашли Papa Roach. Они увидели Сергея Понкратьева, склонившегося над тарелкой супа, и начали громко аплодировать и улюлюкать: «Oh my God! He is alive! Real Rock Star![5]» Сергей глубокими познаниями в языке Шекспира не обладал, но понял, что интуристы рады его видеть и одобряют его вчерашнее поведение. Он просто улыбался и повторял: «Еее! Еее!» Все остальные участники группы, конечно, поржали, но такому раскладу не очень порадовались. Одобрение «отцов» давало Понкратьеву зеленый свет для продолжения безумий, от которых и так уже все устали.
– Помню, мы приехали в Ижевск на фестиваль «Улетай» и сидели после чека в кафе, – вспоминает Леня. – Я залез в Твиттер и увидел у кого-то новость, что Горшок умер. Думаю, говно какое-то, полез проверять. Залезаю на сайт КиШа, и там реально написано: «Михаил Горшенев скоропостижно скончался». А я же фанат с детства. Я, конечно, дико охренел. Глаза сразу на мокрое место. Луся потом еще телегу толкнула со сцены перед «Штурмуя небеса». Там плохо интернет ловил, и большинство зрителей просто не знало о случившемся. Так что для многих мы стали теми, кто принес грустную весть.
Весь август музыканты провели в студии. Удачный проект на «Планете» позволил им спокойно сконцентрироваться на записи, не думая о финансовой стороне вопроса и не жертвуя качеством в пользу экономии.
– На альбоме «Мы – это LOUNA» мы хотели сделать квинтэссенцию всего нашего творчества, – рассказывает Сергей Понкратьев. К этому времени все уже вернулись со сцены и теперь пытаются как-то поместиться в гримерке. – Чтобы там был и рок-н-ролл, и металл, и хардкор. Тогда еще Рубен принимал активное участие в творчестве и приносил много идей.
– Не былинных, прошу заметить, – добавляет Рубен.
– Когда я писал трек «Мы – это LOUNA», то хотел сделать заходной рифак, как у группы Blur, – продолжает Сергей. – Сначала парни возмущались, что это какой-то олдскул, а когда поиграли, получилось ништяк. За бодряками у нас всегда Витя следил.
– Тогда он за тяжестью следил, а не за бодряками, – поправляет его Леня. – Раньше ему надо было, чтобы качало, а теперь, чтобы было быстро. Новый критерий. Тот альбом еще примечателен тем, что протест в лирике был приостановлен.
– Меня с детства вдохновляли патетические боевики «Алисы», типа «Мы вместе» и «Мое поколение». Аж волосы дыбом вставали и мурашки бежали, – рассказывает Вит. – Я пробовал сделать что-то подобное в «Тракторе», а в «Луне» развернулся уже на полную. Я, конечно, отдавал себе отчет, что в песне «Мы – это LOUNA» упрощенный текст. Мне просто очень понравился этот рефрен. Таким образом я убивал двух зайцев. Во-первых, это был текст, в котором упоминается название группы, а мне нравится такое. Песня «Трактор» уже была, а в «Луне» такого еще нет. Во-вторых, уже было много неправильных прочтений нашего названия: ЛунА, ЛОуна, ЛаУна. Я хотел, чтобы это прямо пропелось из уст Лу, как первоисточник. Так получилась заводная песня с мегапростым риффом и очень простым текстом. Долгое время этот трек был открывашкой на наших концертах. А потом, спустя годы, я узнал, что у группы Motorhead есть песня «We are Motorhead». Меня упрекали, что это тупо – писать трек про себя и называть его «Мы – это мы». Оказалось, что отцы позволили себе назвать так трек и даже целый альбом. При том, что я их никогда не слушал и этого не знал. Так что, как говорится, шах и мат, господа хейтеры.
На запись этого трека пригласили поклонников группы, которые купили соответствующую опцию на «Планете». Они пели хором: «Всем тем, кто с нами горел, пусть полукруг с буквой L напоминает всегда: мы – это LOUNA». Подразумевалось, что в этом месте на концертах будет петь зал, но на практике это не заработало. Зал поддержал только на презентации, когда акционеры «Планеты» хором пели эти строки вместе с группой на сцене.
– Когда Сергей принес рифф для «1.9.8.4.», то у него была мелодия, напоминавшая русскую народную, – рассказывает Вит. – Я сказал, что это зашквар, звучит как балалайка и лубок в духе группы «Парк Горького». Мы с Рубеном приехали пораньше на репетицию, и я предложил сделать из нее мрачняк с полутонами. Мы посидели с ним и сделали этот мрачнейший рифф, а к нему уже сочинилась панк-хардкоровая тема для куплета. Тематика текста у меня родилась от музыки. Она такая маршевая, у меня сразу заработало воображение. Гитлера с сиреной в начале тоже я придумал поставить. Никто из нас не думал, что этот трек будет популярен, но по всем опросам последних лет он находится в топе наравне с песней «Мама». Дааа… Любит наш народ Rammstein.
– У нас была война из-за песни «С тобой», она не должна была быть медляком, – Рубен в очередной раз разливает напитки по пластиковым стаканчикам. – Как Bon Jovi «You give love a bad name». А куплет напоминал Eye of Tiger.
– На каком-то фестивале, на чеке Рубен начал наигрывать темку, а я ему подыграл, – продолжает его мысль Леонид. – Простой лайтовый биток. И кто-то из звукачей заорал: «Можно перестать играть Юрия Антонова?» А Антон Дьяченко услышал и сказал: «Играй дальше! Это точно хит!» И мы зацепились за эту тему.
– Как только Рубен сказал, что это похоже на Bon Jovi, Витя взбеленился: «Это невозможно! Это старперство!» – Сергей делает рычащий голос, пытаясь изобразить грозного Вита.
– Раньше у нас, то есть – у Виталика, было две схемы. Песня должна была быть или тяжелая, или медляк, – продолжает Леня. – Поскольку это не тяжелая песня, то было принято решение сделать из нее медляк. Все творческие разногласия у нас основывались на том, что Сережа с Рубеном окрепли на музыке восьмидесятых, Витя – девяностых, а я – нулевых. И мы на один и тот же рифф смотрим по-разному.
– Что с музыкантской точки зрения фантастически классно, – подхватывает Рубен. – Главное – не тормозить и не зацикливаться на этом. Там забавно получилось. Когда я дома писал демку, то записал гитару с перегрузом, который был в виде плагина. И когда этот проект попал к ребятам, то у них этот плагин не включился. Получилась акустика. Тупая ситуация, но таким образом песня стала медляком.
– Мы переделывали этот трек миллион раз и сделали его в итоге с говнистыми барабанами, как у группы «Пилот», – продолжает свою мысль барабанщик. – А потом я придумал смещенный бит. Всем понравилось, а Витя пошел в отказ. В итоге мы договорились записать на студии два варианта бита. Один говнистый, как Витя хочет, а другой в стиле Incubus, со смещенным малым, чтобы потом отправить Дэну Корнефу, и пусть он как саунд-продюсер решает. Хорошо, что он выбрал второй вариант. Но когда мы потом переделывали этот трек в акустику, сделали вообще по-другому. В итоге так и стали играть ее в электричестве. Так что получился такой вариант, который устраивает всех.
– Я не знал, что можно сочинить на такую мимимишную мелодию, которую написал Рубен, – говорит Вит. – Подставил цитату своего любимого писателя Маркеса: «Я люблю тебя не за то, кто ты. Я люблю тебя за то, кто я с тобой», и она хорошо легла на вокальную рыбу. А потом подумал, что круто добавить еще его цитат: «Не жалей, что все прошло» и «В их мире ты частица, но для меня ты целый мир». Плюс вставил «Любовь живет три года» Бегбедера и даже Ленина добавил: «Из искры вспыхнет пламя». А потом я узнал, что эти цитаты многие девочки любят ставить в статусы в соцсетях.
– Я как-то прочитала коммент: «Ой, группа LOUNA написала песню, которая полностью состоит из демотиваторов и статусов из „ВКонтакте“», – говорит Луся. – Я прямо представила, как Маркес в гробу переворачивается. Мне так грустно стало, лишний раз разочаровалась в нашей молодежи. А вообще в этой песне мне не нравится ни мелодика, ни текст. Он все же достаточно эгоистичный и написан от мужского лица. Женщина никогда не скажет: «Я люблю тебя за то, кто я с тобой». Это эгоистичная херня, которой нет места в женском характере. Мужик за счет женщины всегда самоутверждается. Поэтому, зная характер Маркеса, который помер в одиночестве, понятно, откуда это взялось. Потому что он был одинокий, престарелый педофайл и эгоист. Я люблю себя такой, какая я есть. И того, кого люблю, я люблю за то, какой он, а не за то, кто я с ним.