– А в Одессе мы выступали в клубе, который был не совсем клубом. Такое место, где дискотеки проводятся на набережной, – рассказывает Вит. – Там стены и крыша, а между ними большой просвет. По сути, уличный павильон. Нас подвезли к набережной и сказали подождать. Дальше начиналась пешеходная зона, ехать было нельзя. Через какое-то время подъехал детский паровозик, на котором возят отдыхающих по набережной. Мы погрузили туда свой стафф и сели сами. Так и доехали.
В этом «клубе» летом отдыхающие танцевали под отечественные нетленки восьмидесятых и девяностых. И охрана тут была настроена только на привычные советскому человеку формы выражения страсти. Например, традиционное перетаптывание с ноги на ногу, которым самцы завлекают самок для случки. Но пришедшие на концерт одесситы стали устраивать мош, были даже попытки стэйдж-дайвинга. Один парень выбрался на сцену, и его моментально скрутили чуваки в черных футболках с надписью Security на спине. Луся сразу остановила концерт и потребовала вернуть парня в зал. Иначе концерт не продолжится. Это была естественная реакция артистов на пещерное невежество охранников. Через несколько минут чувака отпустили, и группа продолжила выступление. В YouTube можно найти видео этого момента.
Следующим городом в туре был Каменец-Подольский, где проходил фестиваль Respublica. Наверное, это один из самых живописных фестов, на котором доводилось играть группе LOUNA. Он проводится прямо в стенах крепости четырнадцатого века. Это действующий памятник архитектуры, куда открыт доступ туристам. В сочетании с природным ландшафтом из холмов, каньона и реки, это место создавало просто удивительную картину.
– Мы приехали за день до выступления и вечером пошли поесть, – рассказывает Лу. – Сережа сказал, что пить не будет, но, глядя на парней, все же заказал водочки. Потом еще и еще, и, когда мы вышли из заведения, он уже плохо ходил.
– Да, там как-то очень дешево все стоило, – подключается к рассказу Андрей Бока. – Точно не помню, но вроде того, что мы поели впятером первое, второе и третье, плюс выпили пару бутылок водки и заплатили за всех около двух тысяч рублей в переводе на наши.
– Сережа шел впереди шатающейся походкой, мы за ним, – продолжает Лу. – Сначала достал болт у одного стенда с рекламой, потом у другого. Было уже поздно, народу на улице никого, так что он работал только на нас. Таким макаром дошли до гостиницы, и мы решили спрятаться от него за елочку. Понкратьев увидел, что нас нет, расстроился и сел на бордюр. Штаны приспущены, считай, что голой жопой уселся.
Посидев так минут пять, он поднялся и пошел в гостиницу. Там в лобби была небольшая импровизированная дискотека. Диджей крутил музыку «тунц-тунц», а рядом плясало несколько датых девиц. По всему было видно, что они не живут в этой гостинице, а пришли туда с расчетом подцепить богатого постояльца. Отель «7 дней» был спонсором фестиваля, и здесь селили всех артистов. В этот момент коллеги Понкратьева по группе мобилизовались из-за елки и ловко затолкали его в лифт со словами: «Все, Сережа, ты идешь спать». Они надеялись, что таким образом решат проблему с режимом и рабами.
– Мы жили в двухместных номерах, но по трое. Я, Рубен и Сергей, – продолжает Бока. – Видимо, эти номера специально подготовили к размещению большого количества музыкантов. Когда привели Сережу, он сразу понял, что тусовка здесь продолжаться не сможет, и попытался уйти. Мы его останавливали как могли, но он вел себя довольно агрессивно. В итоге очень сильно ударил мне дверью по ноге, у меня потом ногти слезли, и ушел с криками, что мы все рабы и уволены.
– Понкратьев довольно быстро вернулся вниз, – рассказывает Вит. – Начал там дестроить, болт доставать, потом вообще пристроился к трибунке диджея и стал на нее отливать. Охранник отеля просто взбесился, хотел ему вломить. Я впрягся за Сергея, кое-как отбил его, отвел в туалет, а потом довел до номера.
– Помню, что когда я ушел из номера, то купил в баре бутылку Jack Daniel’s, сел на кресло в баре и закинул ноги на небольшой столик, – говорит Сергей. – Пил вискарь и смотрел на танцующих телочек. Сижу я, значит, и потихоньку начинаю уходить в точку. Ко мне подошел охранник и стал втирать, что мне уже пора. Я сказал, что никуда не пойду. Он не унимался, и я его уже лесом стал слать. Это бар, я хоть упаду здесь, его вообще не должно волновать, что я тут делаю. Болт я свой не показываю, просто смотрю, как девки танцуют. А как в номере потом оказался, я уже не помню.
– Сережа сидел на кровати почему-то голый, с плеером и в темных очках. А я присел на подоконник и курил в окно, – продолжает Бока. – Тут без стука открывается дверь, заходит охранник, с которым он внизу препирался, а за ним отряд «Беркута», человека четыре-пять. Все в брониках и с калашами. Охранник тычет в Сережу, мол, вот этот. Говорят только по-украински. Я сигарету сразу скинул в окно. Они увидели, что в номере накурено: «Ах, вы еще и курите!» Я такой: «Окно просто открыто, наверное, с улицы затянуло». Пытаюсь их успокоить. Я вообще украинский понимаю, но говорить не могу. Они мне по-украински, я им по-русски. Все на повышенных, ситуация накалена максимально. Я понимал, что это все очень серьезно. И тут Сережа поднимает голову и говорит: «В моей стране говорите со мной по-русски!» В этот момент я подумал, что нас сейчас здесь просто положат. Они охренели от такого. Я давай извиняться, мол, он пьяный, не понимает, что несет. Каким-то чудом нам удалось договориться. Я предложил им такой расклад, что если Сережа выйдет сегодня из номера, то они могут делать с ним все, что угодно. Бить, сажать в тюрьму, расстреливать на заднем дворе. Они согласились и ушли. Тогда было реально стремно. С утра он, кстати, извинился передо мной, перед Рубеном и даже пошел к охраннику, перед ним тоже извинился.
– Когда мы утром узнали обо всей этой истории, то очень сильно напряглись, – продолжает Вит. – Это был уже пик алкотреша. В каждом городе, в каждом поезде, постоянно у нас были проблемы с его рабами. Сначала мы смеялись, потом нам стало несмешно, а потом мы начали говорить: «Хватит, не надо, стыдно перед организаторами, стыдно перед персоналом гостиниц». Но тут уже накипело.
– Витя к нему подошел и сказал, чтобы это было в последний раз, потому что это уже реально перебор, – добавляет Леня. – А Сережа его резко послал, хотя был полностью не прав. И Витя тогда дико зарубился. Он сказал, что терпеть это уже невозможно, надо Понкратьева штрафовать.
– До того момента я искренне считал, что такое мое поведение оправдано, – говорит Сергей. – Типа это настоящий рок-н-ролл, а всех остальных я считал ботанами.
Вместо того, чтобы как-то сгладить негатив, Сережа отжег и на следующий день. У кого-то из группы «Ляпис Трубецкой» была днюха, и они отмечали в баре на первом этаже гостиницы. Естественно, они пригласили музыкантов «Луны» присоединиться к застолью. Сергей там опять напился, стал донимать Михалка и дошло до того, что тот ему едва не вломил. Чтобы избежать скандала и ненужного насилия, звукач «Ляписов» просто взял Сережу на плечо и унес – от греха.
– Когда я протрезвел, то переживал, – продолжает Сергей. – Подумал еще, что, наверное, не стоит больше так отжигать. Нельзя сказать, что мне было все равно. Я действительно переживал. И вроде как мы поговорили об этом, все улеглось, но тут Рубен подлил масла в огонь. Тогда Витя активно боролся с восьмидесятыми, хэйр-металом и всем вот этим. Он боялся, что наша любовь к Guns N’ Roses и AC/DC перейдет на музыку группы. Например, если ты приносишь рифф и говоришь, что он похож на Iron Maiden, то Виталик обязательно его переделает. Даже если он ему до этого нравился. И вот мы пришли в номер, включили концерт AC/DC на компе, и Рубен затвитил что-то вроде: «Сидим, смотрим концерт AC/DC, вот это настоящий рок». И тогда все завертелось по новой. Пошли срачи, в Твиттере, в почте… Группа реально начала разъединяться. У нас радикально разошлись понятия о том, что такое музыка и рок-н-ролльный образ жизни. А Витя начал активно бороться с моими отжигами.
Антон Дьяченко
Претензии от организаторов были очень редко. В большинстве случаев жаловался либо тур-менеджер, либо музыканты сами друг на друга. На Сережу в том числе, просили с ним поговорить. Ну я звонил, спрашивал: «Почему ты так хреново себя ведешь?» А что толку? Такой разговор по определению не может ничем закончиться. Провел разъяснительную работу и все. Было несколько случаев, когда мы его штрафовали на сумму ущерба, но он все штрафы принимал спокойно. Гулял на свои.
– Я тогда впервые понял, что надо решать вопрос в ультимативном порядке и штрафовать Сергея, – продолжает Вит. – Через пару дней в Гомеле у нас был разговор на эту тему с Рубеном. Я с ним говорил, как со старым корешем Понкратьева, который его все время защищал, мол, надо дать человеку шанс. Но шло время, и ничего не менялось. Я приводил ему доводы, что мы уже становимся крупной группой с гораздо большей ответственностью, чем раньше. На нас смотрят люди, и это очень плохо выглядит в контексте наших текстов. Вроде стоим за какие-то идеалы, а сами как бомжи пьяные. Можно пить, но так, чтобы это выглядело пристойно. Должна быть какая-то ответственность, мы же публичные люди! На самом деле этот разговор с Рубеном тянулся еще с тех самых сочинских писек в Твиттере. Но на тот момент поведение Сергея уже начало создавать серьезные напряги с организаторами. После Каменца-Подольского Антон мне говорил, что, возможно, с нами работать уже не будут. Получается, что мы так долго шли вперед, чтобы один чувак своими угарами, с которыми мы не можем справиться, поставил крест на всем. Одни откажутся, потом вторые, потом пойдет сарафанное радио, и нас просто перестанут приглашать. Нахрен это надо?
– Я пытался объяснить, что нельзя принимать закон и применять его задним числом, – говорит Рубен, – О таких вещах надо договариваться заранее. Есть такое понятие в праве, что если в законе это не написано, то это может быть плохо, но ты не можешь за это штрафовать. Но основной разговор у нас с Виталиком был даже не об этом, а скорее о том, что отношения внутри группы стали портиться, и о том, как он ведет политику внутри коллектива, начинает закручивать гайки. Принимает единоличные решения и продавливает их через административный ресурс, пользуясь тем, что Луся всегда его поддерживает. Вместо того, чтобы решать все коллегиально. Я называю это административным ресурсом собственного влияния. Там вообще много чего накопилось. Почему-то сложилось ощущение, что я враг и оплот сопротивления непонятно чему. У нас же не было разговоров, что теперь мы серьезная группа и давай мы вот так-то больше не будем делать. Все же бухали! Даже в Каменце-Подольском все пили, и тот же Виталик в какой-то момент с Сережи штаны стаскивал. До определенного момента все было весело. Если честно, то никакого разговора у нас тогда с ним и не было. Разговор все же подразумевает диалог.