все сложилось очень круто и мы еще вышли в жирный плюс.
– У нас тогда действовал запрет на алкоголь, поэтому каких-то адских отжигов не было, – говорит Вит. – Сережа голый не ходил. Выпивал тихонько у себя в номере и ложился спать. Там было так много концертов, такая плотность выступлений, что без былого уровня алкашки мы хотя бы смогли выжить.
– Да, это был безрок-н-ролльный тур, особенно и вспомнить нечего, – поддерживает Сергей.
– Помню, как-то в кафе ели, и мне Красный говорит: «Возьми кружку для чая», – Рубен улыбается. – А я ему: «Зачем? Я уже морсик взял». А он подмигивает. В итоге я взял, подошел к нему, и он мне вискаря налил. Потом смотрю, все пошли к нему с этими чашечками. Для технической команды сухой закон не действовал, они бухали без ограничений, а нам приходилось ныкаться.
– Вообще для меня это было довольно тяжело морально, – рассказывает Сергей. – Я не думал, что будет так сложно. Мы, конечно, с Рубеном попивали тайком у него в номере, но все делали тихо-спокойно. Единственное, было хорошо, что с утра все как огурчики. Но с другой стороны, напряги копились, а алкоголь обычно помогал их снимать. Все-таки от алкоголя в туре не только вред.
– У нас был выходной в Новосибирске, а у Бока как раз день рождения, 29 лет, и мы решили сделать ему подарок, – говорит Вит. – У нас был такой прикол: «Хлеб, луда и горох». Это надо петь на мотив «Ночь, дорога и рок». Купили батон хлеба, горох и на бутылку бухла наклеили этикетку с лицом Бока и надписью «Луда особая, 29 %». Специально распечатали ее на ресепшене в отеле.
– Чуваки съездили в музей погребального искусства и купили сертификат на кремацию, – добавляет Сергей. – Мы положили в коробку хлеб, луду, две пачки гороха и этот сертификат.
Андрею решили сделать сюрприз. Под каким-то предлогом выманили его из номера, и, пока он ездил по этажам на лифте, чуваки поднялись по запасной лестнице и проникли к нему в комнату. Они предварительно на ресепшене сделали дубликат ключа от его двери. Вся группа в полном составе сныкалась у него в номере. Кто под кроватью, кто в шкафу, кто в туалете. Сюрпрайз едва не смазался, потому что Андрей вернулся, но не смог войти. Его ключ перестал работать. Возможно, случился сбой из-за использования дубликата. Заговорщики сидели в темноте еще минут пятнадцать, пока он ходил разбираться на ресепшен. Когда тур-менеджер все-таки зашел в свой номер, все выскочили и с криками повалили его на кровать.
– В этот день мы решили временно отменить сухой закон, – говорит Вит. – Нормально так потусили, попрыгали, послэмились под хардкор, не без ада. По-моему тогда Сереже серьезно вывихнули сустав плеча, когда навалились на него кучей малой. Он потом еще полтура руку поднять не мог.
– Живодер убрался в кал, – добавляет Сергей, – но это он еще до тусы успел. Ради такого праздника он выбрил себе лысину как у Ленина, а в финале снял штаны и мы с ним фотографировались.
– Я выложил эту фотку в Instagram, и на следующий день меня забанили, – смеется Рубен.
– Я там немного устал и приуснул, – говорит Живодер. – А наутро моя девушка присылает фотку, где ребята со мной сфоткались. Мол, чтобы ты знал, какое ты говно. Там на фотке я сидел без штанов, с одной стороны Бока держит меня за болт, а с другой сидит Красный. И с утреца уже на «Нашем радио» разбирали эту тему в программе «Подъемники». Вот как группа LOUNA отдыхает. Болт мой обсуждали, наверное, с полчаса. Моя девушка еще присылала запись эфира, и я потом месяц с ней мирился.
Сергей (Красный) Алексеев (технический директор LOUNA 2013–2017 гг.)
Мы там нехило угарели. Начался лютый хардкор, и я хотел сделать сальто назад, оттолкнувшись от стены. Но что-то не рассчитал и приземлился на спину. Хоть я и на кровать упал, но это был такой мощный удар, что у меня дико перехватило дыхание. Я потом еще дня два еле дышал. Таких адов было много. Порой мы с Витей устраивали мясо в купе. Но это уже позже, когда сухой закон отменили. Сначала была луда, потом усугубление, затем одна песня включается, другая… В итоге дошло до хардкора, и началось адовое рубилово и слэм. Прыгали с верхних полок, изображая стэйдж-дайвинг. Витя там штаны порвал в процессе. На следующий день у него были какие-то побои на теле, а у меня вроде ничего. Пара ссадин только.
– В том туре я забрился налысо, – говорит Вит. – За несколько месяцев до этого подстригся, сделал себе модную причу undercut. Пока мы не поехали на гастроли, я укладывал волосы и это нормально смотрелось. А когда стал выступать, волосы начали вставать дыбом и торчать в разные стороны. Ни один лак не держал. Рубилово и соленый пот делали свое дело. Луся постоянно ржала, что у меня на голове кашпо.
– Мы как-то сидели гримерке, и я смотрела на него, а потом просто встала и сказала: «Достало уже, пошли», – продолжает Лу. – Взяла у Живодера триммер, мы зашли в уборную, и я побрила его под ноль. Без прелюдий.
– Судя по фотке, которую выкладывал Рубен, этим триммером он себе промежность брил. Но об этом я тогда не подумал, – смеется Вит.
Наш автобус подъезжает к челябинскому клубу «Галактика развлечений», мы выгружаемся и, как утята, друг за другом идем в клуб, шурша колесами чемоданов по гладкому кафелю. Я очень жалею, что перед туром не озаботился приобретением чемодана на колесиках. Решил, что спортивная сумка Adidas, которую я одолжил у своего брата Вани, подойдет для гастролей. Никогда не делайте так, дети. Даже при том, что я старался не брать лишних вещей, сумка получилась довольно тяжелой, и через неделю от постоянного трения на бедре образовался синяк. Любые переходы доставляют мне ощутимые страдания.
Мы входим в полутемный зал. Я давно заметил, что клуб перед концертом похож на школу во время летних каникул. Там прохладно, оглушающе тихо и от этого немного тоскливо. А еще в зале всегда присутствует характерный кисловатый запах. Как будто театральную пыль смешали со вчерашним пивом. Но это не раздражает. Так пахнет зернышко праздника. Скоро оно прорастет, праздник окрепнет и накроет всех.
– В Петрозаводске мы познакомились с нашим пупсиком-золотинкой, Никитой Красновым, – Луся выставляет свою косметику на столик возле зеркала в гримерке. – Перед концертом я пошла выяснять, что там есть по свету, а он в клубе штатным световиком работал. Я ему говорю: «Ну, там, помигать надо будет, стробы, знаешь?» А он ржет: «Да, знаю».
– На самом деле это было не в пятнадцатом, а в четырнадцатом году, – встревает Краснов. – Я это точно помню. Луся была в майке Misfits, и я сразу спросил: «А ты слышала сольный альбом Майкла Грейвса?» Она такая: «Кого?» А, ну, все понятно, окей.
– Да, я не фанат, просто купила футболку в H&M, как дань уважения за вклад в культуру, – смеется Лу. – А Никитос тогда очень круто отрулил концерт. Там в клубе был хороший обвес, и было видно, что чувак шарит. Он не знал наши треки, но понимал музыку. Плюс Никита сам барабанщик и чувствует ритм. После этого я уже начала компостировать мозги чувакам, что звук, конечно, звуком, но если свет говно, то и у нас настрой плохой, и шоу нет.
– Когда я в пятнадцатом году рулил им свет в Петрике, Витя мне сказал: «Когда мы накопим денег, то возьмем тебя в тур штатным световиком».
После затяжного сибирско-уральского тура LOUNA отправилась в длинные гастроли по Поволжью и Центральной России. Тогда же они начали работать с британским производителем гитарных кабинетов Orange.
– Олег Иванов, представитель Orange в России, пригласил нас, чтобы мы могли попробовать разные усилители, – рассказывает Рубен.
– Было довольно жирно,– подхватывает Понкратьев.– Ламповые головы очень круто звучат. И не Китай какой-нибудь, а made in England[16].
– Мы стали с ним сотрудничать на таких условиях, что он дает нам эти кабинеты, а мы должны на них играть на концертах. Также мы всегда вешаем логотип Orange на афишах, – продолжает Рубен.
– Причем на большие концерты он нам выставлял стены из колонок, – говорит Сергей. – Правда, половина этой стены была из муляжей, но выглядело это всегда очень внушительно. По четыре колонки на каждый инструмент.
Апрельский тур «Луне» забивал Леонид Яковлев, организатор нижегородского фестиваля Generation Next. Они ехали на большом туристическом автобусе, прокачанном специально для перевозки музыкантов. Поперек прохода укладывались специальные фанерки с выпилами под ручки сидений, и получались импровизированные спальные места. Пусть жесткие, но хотя бы можно было вытянуться в полный рост. Также гастролерам выдавали подушки и пледы. В России запрещены «трэвел траки», на которых гастролируют артисты в Америке, но, как говорится, за неимением кухарки пользуют повара. На безрыбье это был хороший, достаточно комфортный вариант. Следом за бусом ехала «ГАЗель» с концертным оборудованием. Все-таки чуваки воплотили в жизнь идею возить с собой весь аппарат, но случилось это уже без Кронфельда. Техническое обеспечение тура взяли на себя нижегородские прокатчики. Как раз те, которые одолжили Максу крупную сумму денег.
– Там такая свистопляска началась, – рассказывает Луся. – Тур-менеджером вместо себя Яковлев поставил Дашку из нижегородского проката. Она еще возмущалась, что никогда этим не занималась. Гостиницы букировались прямо на ходу. Автобус ломался, клубы закрывались перед самым концертом, потому что им не оплатили аренду. Это был полный ад. Я открываю инет и читаю, что концерт в Липецке отменен, люди бегут массово сдавать билеты, а мы и не в курсе!
– Там мы ничего не заработали. – продолжает Вит. – Сборы были слабые, плюс еще этот автобус, на котором мы катались, стоил тьму денег.
– Когда мы договаривались на автобус, Яковлев предположил, что спать и мыться нам не надо, – говорит Леня. – А потом, ближе к туру, Антон стал его спрашивать про гостиницы. Он очень удивился, но все же ему пришлось перестраивать всю экономику гастролей. Плюс логистика была очень странная, мы много раз возвращались в один и тот же город и намотали адское количество лишних километров. Несколько городов ушло в минус, и это покрывалось за счет других концертов.