– У нас было такое правило, что если кому-то музыка не нравится, то мы ее не делаем, – говорит Леня. – Рубен присылал какие-то свои темы, Сережа и Витя их браковали. А потом Вит прислал песню «Весна», но пока без вокала. Мне она не понравилась, но я ответил, что поскольку такие ритмы для нас – это что-то новое, то мне было бы интересно попробовать. А Рубен сказал просто «мне не нравится» и тем самым наложил свое вето.
– На самом деле такого правила не было. Мы только пытались его ввести, – говорит Вит. – Предложение появилось, когда у нас пошла эта херня на репетициях. Мы сделали несколько треков, но все они были посредственными и банальными. Я не хотел это играть. Леня вроде и предложил, что если кому-то не нравится, то мы это не играем.
– Витя придумал такой ритм, который мне плохо давался, – говорит Леня. – У меня другой стиль игры. Минимализм, кач, грув, крупная амплитудная подача, а тут горох. Мы это называем «бабки сыпались под поезд». Я до сих пор много времени уделяю этому треку на базе, но все равно это не мой стиль драмминга. Не могу расслабиться и получать удовольствие во время игры. Раз в десять концертов какая-нибудь лажа проскакивает.
– Я выжал из себя все, чтобы сделать хардкор-панк-роковскую тему, – продолжает Вит. – Хотел что-то быстрое, безостановочное. Написал трек, вдохновляясь группами Comeback Kid и Bad Religion, но сделал в середине хардкорный брейкдаун, помня, что мы все-таки кроссовер-группа и всегда смешиваем стили. Возможно, Рубен так отреагировал из-за того, что я до этого отверг все его наработки.
– Я всегда хотела сделать песню с такой барабанной партией, – говорит Луся. – Но мне хотелось более хардкорную, а у нас получилась скорее панк-рокерская. Мне пришла в голову такая вокальная линия, и я посчитала, что она довольно хитовая, и тоже стала за эту песню впрягаться. Ну и хоры, распевки, я все это очень люблю.
– Когда приехала рыба, то она была очень хитовая, – говорит Сергей. – Такая русская, на баяне можно сыграть. А вариант фита с Котляровым мне не очень понравился, но Виталик с Лусей правдой и неправдой протолкнули эту тему.
– Там в вокальной партии есть часть с низким вокалом и часть с высоким, – продолжает Вит. – Я подумал, что низкую хорошо бы спеть мужским голосом. И сразу выбор пал на Володю Котлярова. Это мне показалось логичным, учитывая музыкальную и лирическую направленность песни.
– Рубен как-то подключил телефон к компу, чтобы дать послушать проект, – добавляет Луся, – и я увидела, что этот трек он называл Vit Shit. Даже скриншот сделала. Мы тогда дико охренели и расстроились. Когда я собрании подняла эту тему, то он начал оправдываться, что это типа staff, «вещи» на сленге. Рубен до сих пор меня стебет тем, что вокальная мелодия «Весны» похожа на Linkin Park, переходящий в русскую народную. Он и живьем ее играет плохо, и бэки не поет. Аргумент, что «Сделай громче!» по музыке мне противна (я вообще не люблю мажор, но на концертах стараюсь и выкладываюсь ради общего дела), он, естественно, пропускает мимо ушей.
– Я тоже всегда не понимал этой черты в Рубене, когда он готов был запарывать исполнение каких-то песен, только потому что они ему не нравятся или он решил выразить протест, – добавляет Вит. – У нас есть треки, которые мне музыкально не близки, но я нахожу в себе силы и драйв рубиться во время каждой песни, потому что это творчество всего коллектива.
«Наше радио» взяло этот трек в ротацию, но с одним условием. Они попросили записать вариант без Котлярова. Чуваки давно показывали им песню на уровне демки, где был только голос Лу, и они захотели получить именно такую версию.
Володя Котляров (группа «Порнофильмы»)
Мне всегда тяжело петь песни, которые написал не я, потому что очень важно трек прочувствовать. Чтобы каждое слово спеть с нужной интонацией. Я приехал в Москву на студию за день до нашего большого тура, даже толком не успел собрать вещи. Мы записывались полдня, чтобы подобрать нужную интонацию, которая получится более правдивой и похожей на замысел Вита. Он полностью руководил процессом, находясь все время рядом со звукорежиссером. Отслушивал каждый дубль, делал замечания. В итоге мы записали много дублей с разной интонацией, и Вит сказал, что этого должно хватить. Они еще с Лусей дома выберут наиболее подходящий вариант. Важно же было еще, чтобы это гармонично сидело в пачке с вокалом Лу, потому что в припеве мой голос должен был быть бэк-вокалом. И когда я услышал готовый вариант, то мне показалось, что я не так хорошо спел в студии, как оно вышло на записи. Потом мы несколько раз исполняли эту песню на концертах, и вживую она тоже очень классно звучит. Не все фиты, которые я делал, мне нравятся на сто процентов, но здесь все вышло очень хорошо.
– Мне очень нравится трек «Обычный человек», – говорит Сергей. – Он получился очень мощным, и текст удачный, мотивационный. Я не пойму, почему песня людям не зашла. Думали, что это будет хит на альбоме.
– На фестивале «Прорыв» мы познакомились с мотоциклистами-эндуристами, и они предложили в будущем сделать какую-нибудь коллаборацию, – говорит Вит. – Мне это понравилось, и родилась идея песни про преодоление себя. Мотивационный такой трек.
Когда мы начинаем говорить про создание альбома, в купе заметно сгущаетсяся воздух. Нет, никто не пердел, просто альбом рождался в муках, и вспоминать об этом тоже мучительно для всех. Чтобы разрядить атмосферу, я выхожу в коридор. Просто говорю, что мне надо подышать. Есть такая техника при телефонном интервью. Когда собеседник начинает нервничать или даже наезжать на тебя, надо просто сбросить звонок. А потом через две минуты перезвонить, сказав, что связь прервалась. Этого достаточно, чтобы откатить ситуацию и перезагрузить собеседника.
Глава 22
– Сережа, расскажи лучше, как ты обосрался по дороге в Самару, – спрашивает Леня, смеясь. Прием действительно сработал.
– Да я не обосрался! Просто подливы дал, – смеется Сергей. – Бывает такое, что хочешь пернуть, и на тебе. А поскольку я был в кал, то ничего не чувствовал.
– Я ему говорю: «Вот влажные салфетки, иди жопу вытри. Воняет жутко», – Рубен тоже не может сдержать смеха. – А он бухой, не слушает. Я тогда начал писать его жене, чтобы она ему позвонила и как-то повлияла на ситуацию. Пока он сидел, было нормально, а когда вставал, то начинало пасти. Мало того, что у нас в купе запах и так был не очень, доширак, пиво пролитое, так еще и этот добавлял.
– Да, говном несло страшно, – говорит Леня. – Я зашел к ним разок и охренел.
От химической атаки мучились только Рубен и Андрей Бока. Сергею, как автору, не пахло, а Живодер раскатисто храпел на нижней полке, уронив голову под стол, и никак не реагировал. Устав бороться, тур-менеджер и гитарист взяли маркеры и густо разрисовали лица спящих товарищей. На утро Понкратьев и Бондаренко проснулись и, ничего не понимая, вышли в коридор. По реакции пассажиров поезда они поняли, что тут что-то не так. В Самаре они выгружались на платформу уже с более-менее оттертыми фейсами. Но подонки все же успели произвести фотофиксацию своих художеств и залить их в чат «Грязные гастроли». Рисовать на лицах пьяных людей – это тоже форма искусства. Акционизм. Да, картина живет недолго, но все же вызывает сильные эмоции.
Сергей (Красный) Алексеев (технический директор LOUNA 2013–2017 гг.)
После самарского концерта мне сказали, что я должен раскоммутировать сцену что-то вроде за пять-десять минут. После концерта был какой-то футбольный матч и должна была вестись трансляция. Я был дико злой от такой ситуации и носился там в поту. Тут ко мне подходит бухой Понкратьев и говорит: «Красный, где моя водка? Отдай мою водку!» Я понял, что над ним скорее всего поприкалывались, но мне в тот момент было не до смеха. Я ему раз сказал, что у меня ничего нет, второй. А потом просто взбесился, схватил его загрудки и протащил через всю сцену с криками: «Я не брал твою водку, отвали от меня!» Закинул его обратно в гримерку и очень сильно сдержался, чтобы не всадить. Он начал с кулаками лезть, но дядя Витя нас разнял. Сергей на меня кидался, а я стоял с барабанной стойкой в руке. Говорю ему: «Йоу, чувак, у меня в руках железный предмет, успокойся». Спасибо дяде Вите, что не дошло до греха.
– Что Сережа, что Леша Живодер – очень опасные ребята, – говорит Рубен. – Как-то мы вернулись из Казахстана, и через день надо было ехать в Рязань. А Леша же из Краснодара, и ему некуда было деться. У меня дома никого не было, и я позвал его к себе, правда, потом пожалел об этом. Мы приехали в пять утра, и Леша предложил выпить водочки для сна. Я отнекивался, мол, давай поспим, а потом выпьем. Да и где мы в такое время найдем водку? Так он у меня на районе нашел какое-то круглосуточное кафе, купил водки и закуски. В общем, мы выпили, уснули, проснулись в двенадцать, сходили еще за бутылкой, потом опять. Получилось, что мы пили не переставая, начиная с пяти утра. Я тогда понял, что с Лешей, конечно, весело, но надо быть осторожным.
– А я помню, ад был, когда мы ехали в поезде с группой «Мастер», – рассказывает Сергей. – Это же наши с Рубеном старые кореша. Алик Грановский – вообще кумир моего детства. И он, несмотря на свой возраст, лудит очень мощно. И если у нас как: вот мы пропустили по стакану, сидим болтаем, потом еще. А у них иначе. Разлили, выпили, потом еще раз, снова выпили, разливают бутылку до конца, и только потом можно поговорить. То есть пока пузырь не ушел, все молчат. В общем, мы быстро накидались, и Леня Фомин, гитарист, начал бычить.
– Да, то ли я, то ли Серега хотели пропустить, – продолжает Рубен. – А Фомин включил бычку: «Че это ты пропускаешь? Ну-ка, налей ему!» Начинает руками лезть. Короче, пошла дичь. Там уже Алик на него рычал, чтобы он успокоился.
– Вскоре он достал очередной флакон, и я понял, что сейчас умру, – говорит Сергей, – мы-то к таким темпам не привыкли. Помню, мы вышли в тамбур покурить, а следующий кадр – это я утром просыпаюсь у себя в купе, и у меня рука в крови.