— Что ж, — начала Мать, когда все вернулись к фургону, — по-моему, служба прошла чудесно.
Она говорила это Родителю, но тот остановился за несколько шагов позади нее и провел рукой по каменной резьбе, окружавшей боковую дверь.
— Я говорю, это была чудесная служба, — повторила Мать, но Родитель то ли не слышал, то ли не обращал на нее внимания.
Сдвинув очки на кончик носа, чтобы лучше видеть, он внимательно рассматривал изображения людей и демонов, сошедшихся в смертельной схватке.
— Это верно, — отозвался мистер Белдербосс. — Верно.
— Да что ты знаешь, олух несчастный, — вмешалась миссис Белдербосс, шлепая его ладонью по плечу. — Ты пропустил большую часть.
— Не пропустил, — возразил мистер Белдребосс, потирая плечо и улыбаясь, — я просто глубоко погрузился в молитву.
— Ну что ты чушь несешь! — вскрикнула миссис Белдербосс.
— Я бы назвала эту службу мрачной, — вставила мисс Банс.
Дэвид согласно кивнул с важным видом.
— Не могу сказать, чтобы служба мне понравилась, — заметила Мать.
— А я не сказала бы, что она мне не понравилась, — усмехнулась мисс Банс.
— Так, и где этот рыбак? — спросил отец Бернард, подводя Мать к фургону.
Мать устроилась впереди рядом с отцом Бернардом и указывала ему дорогу к деревянному домишке в этом Богом забытом углу, перед которым сидел человек с лицом, покрытом шрамами. Перед ним были разложены подносы с только что выловленными из Ирландского моря скатами, макрелью и злобного вида угрями. Во времена отца Уилфрида существовала традиция в Страстную пятницу останавливаться здесь, и Мать пришла в восторг, увидев, что лавка по-прежнему существует и все тот же самый человек по-прежнему собирает деньги, пользуясь помойным ведром в качестве кассы. Сдача возвращалась грязными деньгами, но Мать, похоже, совершенно не обращала на это внимания.
Мы ждали в фургоне, пока Мать и Родитель наболтаются с продавцом, а он завернет им рыбу в газету. Мимо нас проехал «лендровер» и затормозил неподалеку от лавки. Это была машина Клемента. Та же самая, что я видел на дороге за «Якорем». Паркинсон, человек-бык, вылез первым, бросив на нас взгляд, кивнул персонально отцу Бернарду и, не торопясь, направился к лавке. За ним последовал Коллиер со своей собакой. Оказавшись на земле, но по-прежнему на цепи, пес принялся обнюхивать все вокруг, затем залаял и присел на задних лапах посреди дороги.
— Это не те люди, которых мы видели по дороге сюда, преподобный отец? — спросила мисс Банс.
— Они самые, — ответил отец Бернард, недовольный тем, что Паркинсон выделил его среди других.
— Интересно, а где Клемент? — поинтересовалась миссис Белдербосс.
— Не знаю, — ответил мистер Белдербосс. — А что?
— Это же его «лендровер», разве нет?
— Ну и что?
— Так почему же они его взяли?
— Откуда я знаю?
— Ты думаешь, он им одолжил машину?
— Не говори глупости, Мэри.
— Я не говорю глупости. По-моему, они гадят тут друг другу. Разве нет?
— Далеко не так, — усмехнулся мистер Белдербосс. — Если они взяли «лендровер» Клемента, то это потому, что он им его продал. Или в обмен на что-то. В смысле, здесь далеко не всегда все решают деньги, но и бесплатно тут никто ничего не делает. У фермеров нелегкая жизнь, и благотворительность тут никто не может себе позволить.
Последним вылез пожилой мужчина, яростно кашляя в рукав. Он облокотился на «лендровер» и посмотрел в нашу сторону.
— Токсоплазмоз, — сказал мистер Белдербосс, кивая ему.
— Ох, успокойся ты, Рег, — вздохнула миссис Белдербосс.
Паркинсон и Коллиер подошли к рыбной лавке и закурили сигареты. Мать поздоровалась с ними — в конце концов, это были знакомые люди. Она попыталась разговорить их, те слушали, но не отвечали, а только ухмылялись. Коллиер принялся обматывать поводок вокруг локтя, чтобы утихомирить собаку.
— Кто это? — спросила мисс Банс, когда Мать и Родитель вернулись.
— Кто? — не поняла Мать.
— Вот эти, — сказала мисс Банс, указывая на мужчин из окна. — Не сказать чтобы они были очень дружелюбны.
Мать обернулась и посмотрела на мужчин, которые теперь, выбирая рыбу, смеялись вместе с торговцем.
— Ох, Джоан, вы и в самом деле слишком долго жили в Лондоне, — сказала Мать. — Здесь все по-другому. Вот, держите.
Она передала газетный кулек мисс Банс, одновременно устраиваясь на своем сиденье, и мы тронулись.
Мужчины смотрели нам вслед, Паркинсон кивнул отцу Бернарду, а Коллиер помахал рукой в черной рукавице.
Рыбный запах растекался по фургону, и «благоухание» все усиливалось, пока мы ехали сельскими дорожками обратно к дому.
Мисс Банс зажимала нос ладонью.
— Мне кажется, меня стошнит, — пожаловалась она.
Дэвид, потянувшись, взял ее за руку.
— Ох, ради бога, Джоан, — сказала Мать. — Только не надо сцен.
Мисс Банс отгоняла запах, махая рукой:
— Я всегда думала, что рыба, если она свежая, не должна так отвратительно пахнуть.
— Нет, это говядина, правда же? — возразила миссис Белдербосс.
— Курица, — усмехнулся мистер Беллдербосс. — То ли говядина, то ли курица.
— Послушайте, — сказала Мать, — мы много лет покупали рыбу в этой лавке, и ни разу не было случая, чтобы нам потом было плохо, правда? — Она посмотрела на Родителя.
— Никогда не бывало такого, — подтвердил тот. — Рыба всегда была очень вкусная.
— Ну, я вообще ее есть не буду, — заявила мисс Банс.
— Тогда останетесь голодной, — отрезала Мать.
— И очень хорошо, — парировала мисс Банс, — мы же не должны есть весь день напролет.
Мать закатила глаза:
— Это правило относится только к мясу, Джоан. Рыбу прекрасно можно есть, не так ли, преподобный отец?
— Думаю, мы можем рискнуть, — отозвался отец Бернард, переключая передачу, чтобы сбросить скорость на крутом повороте.
— Вот и хорошо. Я не уверен, что протяну до завтра с пустым желудком, — засмеялся мистер Белдербосс с заднего сиденья.
За поворотом мы нагнали человека, бредущего вдоль придорожной канавы.
— Это Клемент, — сказала миссис Белдербосс. — Притормозите, преподобный отец.
Отец Бернард остановился через несколько ярдов и опустил окно. Клемент остановился.
— Подвезти тебя? — окликнул его отец Бернард.
Клемент оглянулся вокруг и подошел к окну, оглядел сначала нас, а потом посмотрел на отца Бернарда:
— He-а, езжайте.
— Нам нетрудно подбросить тебя до дома.
— Тут недалеко идти.
— Давай я довезу тебя хотя бы до «Якоря».
Клемент поднял глаза — дождь лил по-прежнему.
— Ладно, — согласился он. — Довезите меня до «Якоря», а там уж я сам.
Клемент втиснулся между Хэнни и мной на заднее сиденье. От его непромокаемой куртки несло потом и сырой соломой. Это была одуряющая, прокисшая вонь, в которой чуткий нос мог бы различить сразу несколько разных видов грязи.
Клемент не проронил ни слова во время пути, уставившись прямо перед собой, и я получил возможность изучить его профиль с близкого расстояния: изуродованное ухо, прижатое к голове, как комок жевательной резинки; нос, как и щеки, истекающий гноем из лопающихся угрей; отдельные жесткие волоски вокруг рта, там, куда бритва не достает. Когда он поднял руку, чтобы почесать нос, рукав соскользнул вниз, обнажив татуировку в виде ласточки на руке. Увидев, что я смотрю на нее, Клемент поддернул рукав.
Ходили слухи, что он отсидел срок в Хейверигге, но так ли это было и за что он туда мог попасть, я понятия не имел.
Когда мы приехали в «Якорь», Клемент подождал, пока все зашли в дом. Остались только отец Бернард и я — мы уговаривали Монро вылезти из-под сиденья фургона, где он спал. Монро зевнул, осторожно ступая, спустился по ступенькам и побрел в дом. Отец Бернард проводил его взглядом и затем повернулся к Клементу:
— Ты точно не хочешь, чтобы я отвез тебя на ферму?
Клемент покачал головой:
— Я лучше пройдусь пешком.
— Что ж, ладно, будь здоров.
Клемент двинулся прочь, потом вдруг остановился и повернул назад.
— Не знаю, стоит ли мне говорить, преподобный отец, — тихо сказал он, — но я не прощу себе, если не предупрежу вас кое о чем.
— О! О чем же?
— Как можно больше сидите дома.
— Из-за погоды, ты хочешь сказать?
— Нет, я хочу сказать, держитесь поближе друг другу.
— С чего ты решил, что мы собираемся делать что-то другое? — спросил отец Бернард со смешком.
— Да есть тут народ, которому не по нраву, что вы сюда приехали, — пробурчал Клемент.
— Кто, например?
— Я не хотел бы говорить.
Отец Бернард слегка улыбнулся. Он знал, о ком говорит Клемент.
— Что ж, думаю, мы не будем делать ничего такого, что могло бы расстроить этих людей, Клемент. И в любом случае, не похоже, чтобы дела обстояли так, как ты говоришь.
Клемент нахмурился:
— Про что вы, преподобный отец?
Отец Бернард бросил взгляд на меня:
— Да я тут зашел на днях в «Колокол и якорь», чтобы укрыться от дождя, и кое-кто очень любезно угостил меня выпивкой.
На лице Клемента появилось такое выражение, будто он проглотил что-то гадкое.
— И кто же это?
— Мистер Паркинсон, мясник. А что?
— А вы его отблагодарили чем-нибудь?
Отец Бернард покачал головой:
— Я не мог оставаться дольше — времени не было.
— Я не про выпивку, преподобный отец.
— Не понимаю тебя, Клемент.
— Ну, то есть вы пригласили его в «Якорь»?
— Не припоминаю…
— У него есть манера все обставлять так, чтобы окружающие ему были обязаны, понимаете? — перебил священника Клемент.
— Ну, я бы не сказал, — улыбнулся отец Бернард, — это было просто угощение — и все.
Но Клемент не слушал. Он схватил отца Бернарда за локоть:
— Потому что, если бы вы пригласили его, он бы не посчитал, что вы ему тоже любезность оказываете. Он придет и приведет их всех с собой.