— Слушай, не переживай по поводу отца Уилфрида. Я что-нибудь придумаю.
Генри слабо улыбнулся, надел куртку, застегнул пояс и пошел вывести свой велосипед из колючего кустарника, куда Пол, разумеется, закинул его.
— Спасибо тебе, Смит, — сказал он.
Мальчишка поставил одну ногу на педаль, оттолкнулся и, как только велосипед тронулся, перекинул другую ногу через седло и выехал за ворота. Переднее колесо у него вихлялось. Велосипед был слишком велик для него. Или он сам был слишком велик для этого велосипеда. Или одно, или другое.
Я немного помедлил, раздумывая, не пойти ли мне тоже домой. Пусть вся эта история рассосется сама собой. Но насколько я знал отца Уилфрида, он не оставит это просто так, и в любом случае мне было жаль Генри. Если его мамаша заставит его силком вернуться, в чем он был уверен, будет несправедливо, если ему придется выносить ярость отца Уилфрида, когда он не сделал ничего дурного.
Все это звучит очень благородно, но на самом деле я просто не хотел, чтобы Пол восторжествовал, оттого что ему удалось сделать из Генри мальчика для битья.
Я поднялся по ступенькам в ризницу. Отец Уилфрид в кабинете продолжал переворачивать все вверх дном в поисках дневника.
— Да? Что такое, Смит?
— Я знаю, где ваш дневник, преподобный отец.
— А, Маккаллоу сознался, что украл его, да?
— Нет, преподобный отец. Генри не брал его.
— Тогда кто же? Пиви?
— Нет, преподобный отец.
— Ты?
— Конечно нет, преподобный отец.
— Конечно же не мисс Банс, — сказал он.
— Это не мисс Банс.
— Она последние несколько недель все делает второпях. Говорит о том, что покидает Сент-Джуд. Переезжает.
— Преподобный отец, это не она.
Отец Уилфрид остановился и сел в деревянное кресло. На столе у него лежала одна из его старинных шпаг.
— Что бы я ни делал, все идет прахом, — сокрушался он, взяв в руки шпагу и осматривая лезвие. — Почему Маккаллоу не может измениться?
— Не знаю, преподобный отец, — вздохнул я.
— Я наказываю его, а он все равно грешит. Когда он поймет, что я стараюсь спасти его?
— Не знаю, преподобный отец.
— Я страшусь за его душу, как за свою собственную.
— Да, преподобный отец. Я знаю, что вы страшитесь за него.
Священник переключился на изображение Иисуса над умывальником:
— Когда он осознает, что я даю ему уроки из любви к нему? Потому что я люблю его. Если я могу кого-то спасти, пусть это будет он.
— Преподобный отец, ваш дневник.
— Да, что с ним?
— Я говорил вам, что я знаю, где он.
— Кто взял его? Маккаллоу?
— Нет, преподобный отец.
— Где же он тогда?
— На колокольне.
— На колокольне? Как он туда попал?
— Не знаю, преподобный отец. Может быть, вы забыли его там по ошибке.
— Да, возможно. Я не помню…
— Хотите, я принесу его вам, преподобный отец?
Отец Уилфрид очнулся и посмотрел на меня:
— Не знаю, что бы я делал, если бы потерял дневник, Смит. В нем все, понимаешь? Все. Именно с его помощью я сохраняю контроль над своими мыслями. Благодаря дневнику я понимаю, откуда взялась та или иная мысль. Я могу проследить ее источник. Могу определить место, откуда все пошло не так. Это карта. Понимаешь?
— С чем все пошло не так, преподобный отец?
— С Маккаллоу.
— Принести вам дневник, преподобный отец?
— Нет, нет. — Отец Уилфрид раздраженно махнул рукой. — Я сам пойду на колокольню.
Он вышел. Я последовал за ним и долго смотрел, как он идет вдоль прохода и разговаривает сам с собой. Не знаю, отдавал ли он себе отчет в том, что по-прежнему держит в руке шпагу.
Глава 19
Новорожденный ягненок вызвал столько волнений, что завтрак растянулся надолго, так что к мессе мы отправились с опозданием. Но никто особенно не беспокоился, все веселились, как это всегда бывало в пасхальное Воскресенье, и предвкушали посещение обители на следующий день.
В фургоне мистер Белдербосс достал гармонику, и все исполнили «Придите, наш Господь воскрес» и «Иисус живет, и я живу». Мисс Банс впервые за эти дни начала улыбаться. Мать сидела с закрытыми глазами, радуясь редкому солнцу, своим появлением благословившему побережье в это утро. В его лучах море приобрело глубокий синий цвет, какого я здесь никогда не видел раньше. Ко мне вернулась надежда, которую ощутил в Сент-Джуд, когда мы только выехали в Лоуни. Не нужно было ни о чем беспокоиться. Паркинсон и Коллиер повесили эту жуткую штуку в лесу, чтобы напугать нас, но этим как будто угроза и ограничилась. Они были не более чем детьми-переростками, увлеченными игрой «Стукни в дверь и беги».
Я впитывал все, что дарило это утро, — теплый солнечный свет, мягкие тени на полях, сверкание вод ручейка, бегущего под ивами к морю, — и смог убедить себя в том, что нам никто не может причинить вред.
Теперь я смеюсь, вспоминая собственную наивность.
Показался невысокий шпиль церкви Священного Сердца, и мы перестали петь, чтобы услышать колокольный звон. Но колокола не звонили. Слышно было только блеяние овец в поле.
— Это странно, — заметил мистер Белдербосс. — Там всегда звонят в пасхальное Воскресенье.
— Я знаю, — отозвался Родитель. — В Пасху всегда звучит полный перезвон.
— Почему все стоят снаружи? — спросила мисс Банс, когда мы подошли к церкви.
— Что происходит, преподобный отец? — присоединилась к ней миссис Белдербосс.
Отец Бернард остановил фургон, мы вышли, чтобы присоединиться к прихожанам, столпившимся перед входной дверью.
Священник вышел поздороваться.
— Прошу прощения, но боюсь, сегодня утром месса не состоится, — сказал он.
— Почему? Что случилось? — спросила Мать.
— Акт вандализма, — ответил священник.
— О, нет! — взмолилась миссис Белдербосс. — И что, нанесен большой ущерб?
Священник, казалось, не находил слов. Он только повернул голову в сторону своей паствы, собравшейся вокруг главного входа. В толпе я заметил Клемента, и когда он увидел нас, то махнул нам, приглашая посмотреть, что произошло.
На земле лежал разбитый деревянный Иисус, который раньше висел над алтарем.
— О боже, — произнес мистер Белдербосс. — Похоже, тут кувалдой поработали.
— Точно, вы не ошиблись, — подтвердил отец Бернард, склоняясь над распятием, чтобы осмотреть повреждения.
— Пятьсот девяносто лет, — произнес священник позади нас, — он висел здесь над алтарем. И вот что теперь. За пять минут беснования. Я хочу спросить: зачем?
— А! Этим людям не нужен повод, — отозвалась миссис Белдербосс. — Они просто безмозглые мерзавцы.
— Это от отсутствия воспитания, — добавил мистер Белдербосс, — дома их больше не учат отличать хорошее от плохого.
— Это не могут быть деревенские дети? — спросила миссис Белдербосс.
— Могут, — ответил священник со знанием дела. — Есть здесь несколько маленьких хулиганов, они не упустят случай сотворить что-нибудь подобное. Я видел, как они разрисовывают стены краской из баллончиков и раскидывают везде мусор.
Я заметил, что Клемент бросил взгляд на отца Бернарда. Было ясно, кого он подозревает, хотя он не проронил ни слова.
— А нельзя занести его внутрь? — спросил Родитель. — Посмотреть, может быть, можно его как-нибудь спасти?
Священник ничего не ответил, но протиснулся сквозь толпу мимо нас к основному входу. Через ручки дверей была пропущена тяжелая цепь, запертая на замок. Он поднял ее и тут же бросил — все было понятно без слов.
— С боковой дверью то же самое, — вздохнул он.
— А если разбить окно? — предложил мистер Белдербосс.
— Разбить окно? — ужаснулся священник. — Вы шутите? Это же бесценный витраж.
— Вы вызвали полицию? — спросила миссис Белдербосс.
— Да, конечно, — ответил священник.
— Может быть, лучше было бы съездить за пожарной бригадой, — заметил мистер Белдербосс.
— За пожарной бригадой? — переспросил священник, пытаясь распутать цепь в тщетной надежде, что там может быть только один неподатливый узел. — А что она сможет сделать?
— У пожарных есть инструменты, которыми можно разрезать, как ножом масло, все что угодно, — объяснил мистер Белдербосс.
— Не могу поверить, чтобы кто-нибудь мог сотворить что-то подобное, — вздохнула Мать. — Запереть от людей церковь в пасхальное утро!
— А что, если провести мессу снаружи? — предложила мисс Банс. — Как это делают в Гласфиниде.
Мать насмешливо фыркнула и отвернулась, но священник, учитывая обстоятельства, счел это достойной идеей и обратился к прихожанам с вопросом, согласны ли они. Не особенно высказываясь вслух, они согласно покивали, священник собрал нас у одного из тисов, и служба началась.
Полицейские появились посреди службы и принялись расхаживать вокруг церкви, осматривая двери и окна. Я заметил, что Клемент перестал петь и с тревогой следил за полицейскими взглядом, когда двое из них присели на корточки, чтобы взглянуть на разбитое распятие.
После благословения священник, казалось, немного успокоился по поводу того, что приходится проводить мессу в необычных условиях и в присутствии полиции. Он обменялся рукопожатиями со всеми прихожанами, принимая слова сочувствия и утешения, и в конце концов отошел поговорить с двумя полицейскими, терпеливо ожидавшими в стороне, держа каски под мышкой, как будто они присутствовали на похоронах.
— Как неудачно, — сетовала Мать.
— По-моему, на самом деле все прошло неплохо, — заметила мисс Банс. — Подействовало как-то освобождающе.
— Не волнуйтесь, Эстер, — улыбнулась миссис Белдербосс, поглаживая Мать по плечу. — Будет лучше, когда мы завтра поедем в обитель.
— Да-да, — согласилась Мать. — Я знаю, знаю.
— Не давайте подобным вещам выбить вас из колеи. Оно того не стоит. Именно этого и хотят добиться эти маленькие злодеи, — продолжала увещевать Мать миссис Белдербосс.
— Я знаю, — повтор