– Разве ты его слышишь?
– Я даже чувствую, как кровь бежит по твоим венам.
– Так вот, значит, что такое любовь?
– Любовь? Но разве кто-то говорил о любви?
– Не строй из себя невинную простушку!
– А что такое любовь?
– Ну… – Вергун задумался, – это что-то сродни безумию. То, что не поддается вразумительному объяснению. Слова, поступки…
– Значит, по-твоему, любовь это безумие?
– Ну не без этого…
– А еще?
– Еще? Ну, наверное, любовь, когда кто-то готов жертвовать жизнью ради другого человека.
– Но ведь подобное бессмысленно?
– Бессмысленно? Но почему?
– Если один из любящих погибает, любовь теряет смысл!
– Да, наверное, ты права… в чем-то, – задумчиво проговорил Ловчий.
– А как же тогда любовь матери к ребенку? – все не сдавалась Дева Клинка. – Ведь тут тоже возможна жертва. А ведь я спрашивала тебя совсем об иной любви. Любви между женщиной и мужчиной.
– Признаюсь, ты ставишь меня в серьезный тупик, – улыбнулся Вергун.
Ему так нравилось просто улыбаться без всякого на то повода, и это была долгожданная свобода.
– Я ставлю тебя в тупик, потому что на самом деле ты не знаешь ответа! – строго проговорила Мара. – Как можешь ты болтать о любви, когда не способен внятно объяснить, что это такое?
– Можно подумать, ты можешь.
– А вот и могу!
– Я весь внимание!
– Нет!
– Но почему?
– Не время и не место!
– Ага! Значит, вот ты какая… Ладно, запомню…
Ловчего забавляла странная перемена в ней. Что-то произошло в тот самый момент, когда он попросил ее остаться. Что-то… необъяснимое сейчас, возможно, потом – да, но не сейчас… Но ощущение того, что он УЖЕ победил, удивительным образом крепло вопреки всему, вопреки логике и тому приговору, что уже почти осуществлен. Бессмыслица. Бред. Но, попросив Мару остаться, он одолел саму смерть, нет, не жестокую богиню, а что-то, что жило в нем словно попавший в кровь медленно действующий яд…
Он хорошо помнил тот день, когда стал обладать ею…
Вергун уже вторые сутки блуждал по странному зачарованному лесу, где не было дорог, а была лишь вязкая черная топь и уродливые карликовые деревья. Преследователи давно уже отстали, не рискнув соваться в проклятое богами место, где на протяжении целых веков безвозвратно пропадали люди. Ловчий даже был рад тому, что забрел сюда. Путешествие по земле, над которой много веков витает мистическая аура первобытного ужаса… О таком путешествии можно только мечтать. Он чувствовал, тут действительно было что-то не так. Прямо среди болот дремала какая-то тьма. Нет, не живое существо, а что-то мертвое и одновременно способное мыслить, пробуждаться, убивать…
Сыну Карны было интересно, куда же исчезали все те бедняги, что на свою беду забредали сюда. По незнанию ли или по глупости, но так или иначе назад действительно никто не возвращался. Поначалу Вергун пытался отыскать какие-нибудь следы. Но делать это на болотистой местности бесполезно. Проблуждав два дня и здорово испачкав одежду, Ловчий с удивлением понял, что странное место не отпускает его, держит словно кузнечными клещами, заставляя бродить по кругу. Оказывается, то, что спало среди болот, бодрствовало, заманивая Сына Карны в самый центр смертельной топи. Ловчего разобрало любопытство, и он решил подчиниться…
Удивительно, но почва вопреки ожиданию постепенно твердела, Вергун шел туда, куда его притягивала таинственная сила. Вскоре он увидел небольшой лес, возвышающийся на высоком холме над царством вечной топи. Из-за тумана Ловчий не мог подробно разглядеть холм, тем не менее он тут же определил его как самое опасное место. Туда ни в коем случае не следовало ходить, но Сын Карны пошел…
Через некоторое время он услышал зов. Да, именно так он его и назвал. ЗОВ. Будто постоянно звучащая в воздухе тихая грустная мелодия. Слов не было. Женский голос красиво музицировал, подчиняясь странным, никогда раньше не слышанным инструментам…
Вергун вошел в лес. Спящее под землей нечто заворочалось. Удивительно, но едва ощутимый зов имел с этой тьмой нечто общее. Как же они сосуществовали? Кто кого заманивал? Или, быть может, тут что-то другое: две древние силы, вынужденные временно соседствовать на одной земле? Когда-то очень давно в этом место что-то произошло. Что-то очень плохое. Вздыбившаяся во многих местах земля свидетельствовала о небывалом разгуле стихий. Будто здесь сражались непримиримые враги-великаны, вспахивая землю огромными невиданными мечами.
Сын Карны углубился в лес совсем немного, но и этого хватило. О да, он наконец нашел то самое место. Человеческие кости были повсюду. Со временем они превратились в естественное украшение ландшафта. Останки вросли в стволы деревьев, покрывшись разноцветным мхом. Может быть, этих людей пожрал сам лес? Нет, не похоже. Лес тут ни при чем. Тогда что?
Ловчий задумчиво бродил среди деревьев, пытаясь определить то место, откуда исходил зов. Но сделать это оказалось не так-то просто. Призрачная мелодия, казалось, лилась со всех сторон, полностью дезориентируя. Возможно, кто-то играл с ним? Но почему тогда в голосе такое отчаяние, безысходность, сожаление о потере, о невозможности спасения… Впервые Вергун чувствовал родственную душу. У них было много общего с этим зовом. Они хорошо осознавали тщетность любых попыток и, несмотря на это, продолжали бороться. К кому взывать, если вокруг одни мертвецы?
Бессмыслица?
Нет, надежда.
Хищная тьма под землей притаилась, казалось потеряв к Ловчему интерес. Почему так? Теперь уже и не узнать. Жаль. Еще одна нераскрытая тайна. Сын Карны прошел лес насквозь, обнаружив на другом его конце огромное, поросшее черной травой поле. Трава издавала неприятный скрипучий звук, когда порывы ветра обрушивались на нее с пасмурного темного неба. Плохое место. Скверное. Здесь когда-то произошла кровавая битва. Еще одна. Вергун заметил ржавые доспехи, торчащие из земли рукояти мечей, россыпи арбалетных болтов и… черепа, тщательно выбеленные солнцем, целая гора черепов, насыпанная точно посередине поля. Жуткий итог? Или жертва принесенная на алтарь бессмысленной войны…
На горе черепов неподвижно сидели вороны, словно то были не птицы, а искусно набитые чучела. Вороны внимательно следили за идущим через поле человеком. Хотя человеком ли? Черные круглые птичьи глаза влажно блестели, но в них не было отражения. Птицы изучали, птицы оценивали так и оставшись неподвижными, когда Ловчий прошел мимо. То были проводники в Серую Зыбь. К чему их помощь тому, кто отмечен поцелуем самой Непостижимой…
Ловчего мало интересовало, что здесь однажды произошло. Кто кому рубил головы и из-за чего. Намного интересней было узнать, кто потом собрал отрубленные головы в единую кучу, кто создал из черепов эту зловещую пирамиду и почему она не рассыпается под порывами ветра. Но времени уже не было, потому что Сын Карны услышал голос. Чарующая мелодия оборвалась, будто порванная струна, и обладательница красивого контральто заговорила…
– Иди…
– Но куда? – Вергун остановился, оглядываясь.
Вороны все так же неподвижно смотрели ему вслед. Конечно, они развернулись, не могли не развернуться, но он пропустил этот момент. Возможно, к нему повернулась вся пирамида целиком, целя пустыми глазницами в спину. Дешевые трюки, способные напугать разве что ребенка.
– Я там… за линией тумана…
– Кто ты?
– То, что ты ищешь!
– А разве я что-то ищу?
– Ты ищешь бегство!
– Но… как ты узнала? – Ловчий был ошеломлен. – Ты подслушала мои мысли?
– Нет.
– Но тогда КАК?
– Узнала, и все тут.
– Кто ты?
– Место!
– И что я увижу, когда приду туда, куда ты меня зовешь?
– Часть меня!
Сын Карны задумался, не спеша продолжать путь. Непонятное существо (или сущность?) изъяснялось загадками. Оно заманивало. Возможно, впереди его поджидает серьезная опасность. А если так, то стоит ли в очередной раз принимать правила чужой игры?
Вергун колебался недолго, решив на этот раз рискнуть.
– Что ж, я иду!
– Иди…
– Скажи, как ты выглядишь?
– Узнаешь, когда придешь!
– А мне бы хотелось знать сейчас.
– Ты слишком нетерпелив, нетерпелив как человек…
– Я и есть человек!
– Нет, ты не человек, ты тень.
– Пожалуй, мне лучше знать, кто я.
– Не спорь, это так и есть…
– Тень не имеет выбора, тень не мечтает о бегстве. Ты противоречишь сама себе!
– Иногда и тени мечтают…
– О чем же?
– О свете!
– Но ведь свет смерть для любой тени!
– Смерть и одновременно жизнь… начало… Без света нет тени!
– Но свет может существовать без тени!
– Но не в этом мире.
Ловчего забавляла игра. Какое удивительное приключение. Просто настоящий подарок. Снадобье от скуки. И все-таки куда же он, в конце концов, забрел?
Туман приближался. Тяжелый, плотный… Казалось, в него невозможно войти, но Вергун вошел. Белая пелена расступилась, пропуская вперед, услужливо открывая узкий проход в клубящемся молоке. С чувствами творилось что-то невероятное. Такого с ним раньше ни разу еще не случалось. Будто гуляешь во сне по облаку, зная, что стоит лишь на секунду усомниться в реальности происходящего, как тут же камнем рухнешь вниз, провалившись сквозь небо. Кошмар для истинных ценителей ужаса…
«Если меня что-то по-настоящему и пугает, так это сны! – решил подыграть самому себе Ловчий. – Сны – самое интересное место, потому что оттуда однажды можно не вернуться…»
Что, если сейчас вокруг него именно такой сон? Все, конечно, возможно, но…
– Ты не спишь!
– Значит, все-таки подслушиваешь мысли?
– Нет, просто ты подумал вслух!
– В самом деле?
На этот раз туман не удостоил его ответом.
Вергун покорно шел сквозь призрачный туннель, думая о том, что такое страх. Без сомнения, страх это болезнь, психическое расстройство, поражающее слабых, не приспособленных к жизни существ. Но с другой стороны, страх способен спасти жизнь, впрочем, как и забрать ее. Живое существо, лишенное страха, станет изгоем. Прямо как он. Да, его боятся, но почему? Потому что он вестник и орудие смерти. Так вот в чем дело! Короткий ответ на простой вопрос. Страх – это боязнь того, что убивает. Медленно, быстро… не важно как, важно когда. Смерть как абсолютное зло. Просто великолепно. Да, это многое объясняет. Она и впрямь способна двигать целыми цивилизациями… мирами… Но каково должно быть тому, кто не способен умереть?