– Мне довелось увидеть их чуть позже, – кланяясь, подтвердил я, – однако на их сапогах действительно не было пыли, их одежда была абсолютно сухой и совершенно чистой.
Мессир Констан молча выслушал мои слова и еще некоторое время стоял, точно в забытьи, глядя, как вдали, предвещая ветреную погоду, краснеет закат.
– Рене, – наконец сказал он, – я знаю тебя едва ли не с младенчества, и, тебе известно, доверяю больше, чем остальным слугам. То, что я тебе хочу сказать, должно остаться между нами.
– Я полностью к вашим услугам, монсеньор.
– Мне очень подозрителен этот маркиз. Я тут разузнал, он вовсе не так знатен, как желает показать. Но вот на чем сходятся все, кто хоть что-то слышал об их истории. Тот великан-людоед, которого он и этот кот уничтожили, ко всему прочему, был страшным колдуном, и все его наследство, как можно понять, досталось этой странной парочке.
Я почти уверен, что именно колдовством они приманили это прелестное дитя, ты понимаешь, о ком я говорю. Теперь они хитро используют принцессу Алину для столь низменной цели, как отвлечение внимания простофиль. Именно так они и проворачивают свои грязные делишки.
Я разослал гонцов на все ближайшие постоялые дворы и в Париж, чтобы выяснить, появлялись ли там маркиз де Караба и его спутники. До выяснения истины я намерен задержать их тут и, если понадобится, спасти юную принцессу из коварных рук и нечистых лап.
Все бы ничего, но завтра сюда прибывает герцог, он желает сам лично возглавить охоту на волка-демона. И, признаюсь, маркиз очень меня тревожит. Пока у меня не будет доказательств, я не смогу его бросить в подземелье. Да и поможет ли подземелье, если он маг и чернокнижник? – Он вновь замолк и обернулся ко мне, точно пораженный внезапно явившейся мыслью: – Послушай, а что, если именно он натравил волка-демона на Савойский дом? Может, именно по его указу погиб наш дорогой Ожье?
Глаза у меня вспыхнули, я сжал кулаки, готовый немедленно расправиться с мерзавцем.
– Погоди, – видя мое рвение, остановил граф. – Это всего лишь предположение, хотя и очень похожее на правду. Завтра приедет герцог. Если наши подозрения не безосновательны, маркиз пожелает участвовать в охоте и непременно проявит себя. Возможно, он и прибыл сюда для того, чтобы нанести решающий удар. Ведь что может быть резоннее, чем предположить, что герцог прибудет к месту гибели его младшего брата.
Я стоял, потрясенный злобным коварством тех, кого недавно самолично привел под эти гостеприимные своды, и чувствовал, как шерсть сама собою пробивается и шевелится промеж лопаток. Между тем граф продолжал развивать свою мысль:
– А ведь с тех пор, как наш добрый правитель стал не просто герцогом Савойским, а также и королем Иерусалима и Кипра, он, по сути, является первейшим среди христианских монархов, хотя владения его, увы, и заняты сарацинскими псами. Быть может, это они подослали наемных убийц, дабы сокрушить твердыню нашей веры? – в голосе моего сеньора звучал неподдельный ужас.
Я побледнел и, когда б не удерживал меня хозяин, схватил бы один из луков, что хранились на боевой галерее для стражников, и помчался вниз по лестнице, накладывая стрелу на тетиву, чтобы незамедлительно прикончить негодяев.
– Не торопись, – остановил меня де Монсени. – Сегодня мы постараемся вызнать побольше о «гостях». Улыбайся и ни в чем не противоречь им. Но вот позже, на охоте, я желаю, чтобы ты постоянно находился между добрым герцогом Филибертом и этим, с позволения сказать, маркизом. Запомни – постоянно и непременно!
– Будет сделано!
– В случае необходимости действуй быстро и решительно. И помни, маркиз де Караба и его хитрые уловки не должны сбить тебя с толку!
Глава 6
Вскоре после того, как почтенный магистр свободных искусств, знаток древних языков и профессор античной словесности Туринского университета, одним словом, наш славный библиотекарь, кряхтя, поплелся к сеньору графу, хранилище бесценных фолиантов удостоилось визита ее высочества Алины Гуральской. По виду – сама Жанна д’Арк, только что сбросившая англичан в море. Принцесса была в отличном настроении, я и представить себе не мог, что полотна наших мастеров оказывают такое благотворное влияние на расположение духа коронованных особ. Увидев ненаглядного супруга, пререкающегося с Мурзиком (господи, прозвище-то какое нелепое), дама направилась к столу.
– Мальчики, у меня есть подозрение, – заявила она, усаживаясь на столешницу чуть в профиль, чтобы Алексу было удобнее разглядывать ее приподнятую шнурованым корсажем грудь.
– Что за день такой, – вздохнул Командор, – у одного заказ на бочку валерьянки, у другой – подозрения. Никаких условий для спокойной методичной работы!
– Не будь занудой, – принцесса вздернула носик. – Возможно, я нашла ключ к разгадке.
– Обычно говорят «ключ к загадке», – поправил ученый кот.
– Вы что, сговорились? – тут же возмутилась девушка. – В общем, смотрите.
Она взяла в руки свисающий конец изукрашенного самоцветными каменьями пояса, нажала на кристалл, вделанный в узорную накладку, и сквозь граненый кусочек горного хрусталя, оправленный в бронзу, на гладкое дерево столешницы ударил тонкий луч света, моментально отобразивший на древесине ряд гербовых медальонов.
Это уж потом, на Базе, меня познакомили с подобной спецтехникой. Кто бы мог подумать, что в столь простую штуковину, как пояс, можно вмонтировать камеру, да еще и с проектором?
– Что это? – разглядывая картинки, поинтересовался кот.
– Родословное древо бабушки нынешнего графа.
– Занятно, занятно, – агент 013 поскреб когтем один из гербов. – Ты что же, полагаешь, это поможет разузнать, каким образом книга из замка Синей Бороды очутилась здесь?
– Ну да. Минут двадцать назад я будто невзначай упомянула Тиффожского душегуба в беседе с графом. Вы бы видели, как он вспылил, – словно я наступила ему на больную мозоль.
– Ну-ну, продолжай, – радуясь успехам жены, улыбнулся Алекс.
– Все графы де Монсени – здешние. Стало быть, как вариант, книгу могла привезти в качестве приданого жена одного из них. То есть, матушка или, скорее, бабушка нынешнего хозяина замка. Уж больно сильно месье Констан распереживался, явно за живое задела. Хотя, может быть, и прабабка, учитывая местные традиции ранних браков. Но это вряд ли. Всем же известно, что светским дамам некогда заниматься детьми, у них серьезные дела, балы, приемы. Так что дети чаще растут на попечении бабушек. Отсюда и столь взволнованное отношение к упоминанию о Синей Бороде. Надо проверить, не приходится ли бабушка Констана де Монсени родней барону Жилю де Ретцу.
– Или же кому-нибудь из его судей, – предположил кот. – Ведь дочери казненного не удалось отыскать книгу.
– Может, и так, – согласилась девушка.
– Алина, – задумчиво предположил Сын Орла, – но ведь чаще всего у человека две бабушки.
– Ха! – принцесса с превосходством глянула на супруга. – Ты же был в Шпалерной зале, сам мог убедиться: одна бабка изображена едва ль не самим Леонардо, а другая – нечто усредненно белесое, с тем лишь, чтобы ее без труда можно было отличить от дедушки.
– Ты права, девочка моя, – разглядывая гербы, едва ли не сладострастно промурлыкал кот. – Ты гениально права. А вам, маркиз, стоило бы получше изучить нравы европейской знати. Предки, все равно, мужского или женского пола, по линии отца важнее, чем по линии матери. А эта особа, я вам скажу, и впрямь презанятная. Она бы сделала честь не то что отпрыску побочной линии Савойских герцогов, но и самому здешнему монарху.
– Почему ты так решил? – удивился Алекс.
– Потому что я внимательно читал Дюма. Вот, смотри: видишь золотой гербовый щиток с красным крестом и голубыми птичками меж лопастями?
– Конечно вижу.
– Это герб Монморанси, – с видом торжественного почтения констатировал пушистый профессор. – Сей род считался первейшим среди французских пэров. Именно его глава имел высокое право после смерти государя возглашать: «Король умер. Да здравствует король!» В общем, Алекс, что ты сидишь, как засватанный? Где-нибудь здесь должен быть толковый гербовник французской знати.
Конечно, в библиотеке моего господина имелись геральдические армориалы, но всю эту суету вокруг герба Монморанси можно было не затевать, стоило лишь выпить пару кубков с его сиятельством. Владетель Монсени и сам бы непременно рассказал, что род его с одной стороны восходит к племяннику Карла Великого, первого государя Нижней Бургундии, ставшей впоследствии герцогством Савойским, а с другой – к знатнейшему роду Монморанси. Его основатель еще в XII веке взял в жены вдову французского короля Людовика VI и был регентом при его сыне, будущем Людовике VII.
Я слышал эту историю раз двадцать, всякий раз, когда в замке останавливался кто-то из почтенных гостей. Уж тут бы монсеньор точно не преминул блеснуть родословной, ибо, как я уже знал, ни в грош не ставил титул поддельного маркиза, зато, не скрывая неподдельного интереса, засматривался на его очаровательную супругу. Конечно, при живой-то жене так поступать грешно, но с одной стороны, я и помыслить дурно не мог о своем хозяине, а с другой искренне полагал, что доблестный сеньор де Монсени желает спасти бедную заблудшую овечку из когтей гнусных чародеев.
И потому я спускался по лестнице, так глубоко задумавшись о том, что надлежит предпринять, что едва не отдавил хвост одному из замковых котов. Его возмущенный ор вывел меня из оцепенения. Кот глядел на меня, точно спрашивая, в своем ли я уме. Еще бы, все эти мышеловы прекрасно знают, что я не хуже них вижу в потемках и в нормальном состоянии не имею привычки топтаться по чужим хвостам. Уж кто-кто, а я-то знаю, до чего это неприятно. Но, как бы то ни было, пока я спускался, пока извинялся перед обиженным животным, Алекс притащил увесистый том с множеством ярко раскрашенных гравюр, изображавших гербы французской аристократии и межродовые связи. Видеть этого я, конечно, не мог, ибо не обладаю завидным искусством чародеев проникать взором за каменные стены, но рассказ об этой странной истории запал мне в душу. Впрочем, так бывает, когда оказывается, что тот, с кем ты вырос бок обок, совсем не то, что ты думаешь. Разочарование выжигает на сердце очень глубокие шрамы.