Затем мои мысли внезапно переключились на Гарика. Эх, старина… Знать бы тебе, какой капкан защелкнется завтра за твоей спиной!
Итак, завтра, в первой половине дня, он оформит договоры на рекламу с двумя десятками газет. Вечером я передам ему копии платежек, якобы полученных мною по факсу (они давно уже ждут своего часа в «дипломате»).
Вообще-то газеты предпочитают публиковать крупную рекламу после того, как деньги за нее поступили в кассу. Но нередко и копии платежки достаточно, особенно если на горизонте появляется перспективный клиент. Но главный козырь — ручательство Касаева. Его порядочность общеизвестна, ему доверяют. Тем более что он сошлется на шесть миллионов, внесенных в бухгалтерию «Невской радуги».
Поэтому в течение последующей недели если не все двадцать, то уж наверняка не менее пятнадцати солидных газет опубликуют на своих страницах рекламу, которая никогда не будет оплачена.
Недельки через две-три в редакциях начнется легкая паника.
Кто-нибудь позвонит в Читу по указанным в рекламном тексте телефонам. Ребята, куда, мол, пропали ваши денежки?
Сибиряки страшно удивятся. Продукция наша, но давать рекламу в Петербурге и не помышляли. У нас свой рынок. Тут какая-то ошибка.
Начнутся разборки.
«Кто притащил эту липовую рекламу? Касаев? А подать сюда Касаева!»
Он, разумеется, сошлется на меня.
Опять пойдут звонки.
«Дмитрий Черных? — снова удивятся за семь тысяч километров от Северной Пальмиры. — Нет у нас такого сотрудника. И не было никогда».
Одних телефонных разговоров набежит на кругленькую сумму.
А после в одну из редакций придет «телега», в которой анонимный доброжелатель сообщит, что Касаев, запутавшись в долгах, согласился за пятнадцать миллионов сыграть этот трюк с рекламой, а после прикинуться простачком — я не я, и лошадь не моя. Денежки он уже получил, сибирская фирма свою рекламу сделала, все шито-крыто… Преступный сговор! Вот какой хитрец ваш Касаев, а пишет о высоких материях.
Постыдился бы! Гнать таких поганой метлой из журналистики!
И этой «телеге» поверят, потому как иного разумного толкования случившегося попросту нет.
Гарик, конечно, будет сражаться как лев.
Не исключено, что, заняв, где только можно, он полетит в Читу, но ничего хорошего из этой поездки не получится.
Можно будет еще подбросить дровишек в костер.
Он по уши окажется в дерьме, из которого ему уже не выбраться. Зная его натуру, не сомневаюсь, что на каком-то этапе он запьет по-черному. И будет ему уже не до КЭПа. Да и кто поверит корыстолюбивому лжецу?
Догадается ли он связать воедино два события? Возможно. Но это ничего не изменит.
А если судьбе будет угодно снова свести нас, я поведаю Гарику душераздирающую историю о том, как меня подставили, вышвырнули из фирмы и замели все следы. Скорее всего, через Кира — за ту самую кассету, которую украли у меня в поезде. Этот Прошев отомстил даже мне. Я потерял работу, перспективу, уважение друзей. Меня подозревают в махинациях с той самой рекламой. Но, клянусь, я сам оказался жертвой…
Касаев поверит мне, и мы поплачемся друг дружке в жилетку. Гарик даже извинится за то, что по его вине со мной приключилось столько несчастий. Если только не сопьется окончательно к тому времени.
Таков общий сценарий. Идея принадлежит Старику, а детали мои. Нормальная разработка, а? Черти бы меня побрали… Ну почему Касаев не оказался обыкновенным подонком? Нельзя же быть так безоглядно доверчивым, коли уж затеваешь крупную игру с серьезными людьми!
В гостиницу я вернулся поздно. С двумя кассетами. Выпил рюмку коньяка и долго стоял у окна, выкурив, должно быть, полпачки. Затем снял трубку и набрал московский номер.
— Привет! — отозвался Старик. — Какие новости? — На сей раз голос звучал радушно, даже ласково, не то что вчера.
— Товар у меня. Выезжаю завтра.
— Смотри не потеряй по дороге.
— Когда такое было?
— Ладно-ладно. Мой долг — предупредить. На вокзале встретим.
— Хорошо. Где шеф? Я хотел бы с ним поговорить.
— Тебе повезло, — фыркнул Старик. — Он здесь. Заходил за бумагами для завтрашнего выступления. Погоди, я его предупрежу.
— Димыч? — раздалось в трубке через полминуты. — Рад тебя слышать. — Судя по интонации, КЭП пребывал в прекрасном расположении духа. Старик сообщил ему, конечно, о моем успехе.
— Полный порядок, — тем не менее ответил я.
— Так-так… Молодец! Так что там, говоришь?
— Диктофонная пленка.
— Ну и как?
— Что — как?
— Послушал ее, а, Димыч? Одним ухом? Признавайся, плутишка. — КЭП шутил, но я-то знал, что стоит за этой шуткой.
— Мне без интереса. Инструкцию я помню.
— А копии?
— Копий нет.
— Совсем?
— Совсем.
— Это точно?
— Абсолютно.
— Какие-нибудь бумаги, записи?
— Ничего.
— Замечательно… Ну, спасибо, Димыч, за добрую весть. Требуй царской награды.
— Прямо сейчас?
— Почему бы и нет? — рассмеялся он. — Только давай быстрее, меня ждут.
И я решился.
— Шеф, давайте отменим последнюю часть акции. Он уже не опасен.
Еще до ответа я почувствовал глухое раздражение КЭПа.
— Что-то не узнаю тебя, Димыч. С чего вдруг такая жалостливость? Стареешь, что ли?
— Просто не вижу смысла…
— Нет! — резко перебил он. Ты его не раскусил. Акцию надо обязательно довести до конца. Действуй жестко. Ты меня понял?
— Понял.
— Неудачная просьба, Димыч. Советую переиграть. Но — дома. Ладно, мне пора.
— Счастливой рыбалки…
Но он уже бросил трубку.
Что ж, дружище Касаев… Я попытался тебя отмазать. Не вышло. Значит, не судьба. Извини…
Что-то еще осталось в осадке после разговора с КЭПом. Нечто подобное тому, что я испытал, обнаружив в комнате Пименова черновики досье.
На душе было гнусно, как на разбитой улице в слякотный день. Напиться, что ли?
Понедельник, 25 сентябряДЕНЬ СЕДЬМОЙ И ПОСЛЕДНИЙ
Я проснулся так резко, будто к моим пяткам приложили электроды.
Половина шестого утра.
Только что КЭП насадил на крючки извивающихся червяков и забросил их в тихий сонный водоем, от которого поднимается молочный пар, скрывая противоположный берег. КЭПу не важен улов, важна поклевка.
Но сегодня приоритеты могут измениться.
Что, если Бизон не стал откладывать дела в долгий ящик?
Значит, именно в этот момент охрана обнаружила его. Будет ли он отстреливаться? Или сразу поднимет свои кувалды?
Если его схватят, то отмалчиваться ему нет резона. Меня он заложит в первую же минуту.
Конечно, я могу ответить, что это наглая клевета. Гнусная провокация. Дешевая фальшивка. Бизон, мол, пытается отомстить мне за свой давний провал.
Но тогда возникает масса деликатных вопросов.
Каким образом Бизон вынюхал потайную тропу? Кто указал ему время и место?
«У вас, оказывается, был контакт в Питере? В тот самый день, когда ты, Димыч, почему-то не позвонил. Ну, Бог с ним, со звонком, а почему не доложил о контакте?»
«Значит, ты меня сдал, Димыч? Нехорошо… Я тебе верил как родному, а ты? Может, и пленку прослушал? И даже копией обзавелся? А? Димыч, у меня так мало времени… Либо ты признаешься немедленно и добровольно, либо с тобой поговорят покруче…»
Спасибо, КЭП! Поистине царская награда!
Так взят Бизон или пристрелен?
Пятьдесят на пятьдесят…
Господи, что это я?
Бизон, скорее всего, еще в Питере. К такой серьезной акции нужно серьезно подготовиться. Это не Хнуева пришить. Не-ет, даже такой тупица, как Бизон, будет долго еще ходить вокруг да около. А я к тому времени вернусь и займусь голубчиком плотнее.
Возьми себя в руки, парень. Твои шансы весьма высоки.
Я и вправду успокоился, но понял, что уснуть уже не смогу.
Надо готовиться к перипетиям сегодняшнего дня.
Я совсем уж собрался на завтрак, когда звякнул внутренний телефон.
— Дмитрий Сергеевич? — раздался вкрадчивый голос. — Добрый день! Это дежурный администратор. Вас тут дама спрашивает…
— Спасибо. Передайте даме, что я спускаюсь.
Хм! Кто это может быть? Алевтина, осознавшая упущенную выгоду и жаждущая продолжить знакомство с состоятельным бизнесменом? Или соседка Пименова, пухленькая шатенка, обуреваемая тем же желанием? Накануне мы неплохо провели время, но как же ее зовут? Боюсь, однако, что ни той, ни другой уделить внимания Сегодня не смогу. День предстоит сумасшедший.
Каково же было мое изумление, когда, спустившись в холл, я увидел… Яну.
— Здравствуйте, Яночка! Какими судьбами?
Она смотрела испытующе.
— Доброе утро, Дмитрий Сергеевич! Извините, что так рано. Боялась, что в другое время могу не застать. Мне нужно срочно с вами поговорить. Серьезно. У вас найдется пять свободных минут?
— Всего-то? Я в полном вашем распоряжении.
Вообще-то я торопился в Сестрорецк, но прикинул, что разговор с Яной надолго меня не задержит. А кроме того, я был заинтригован.
— Может, присядем в уголке? — предложила она.
— Знаете что? Я как раз собирался позавтракать. Составьте мне компанию. Я вас приглашаю.
Она не колебалась:
— Хорошо.
В буфете мы расположились за дальним столиком.
— Глоток шампанского?
— С утра? Нет, что вы!
— Кофе?
— Без сахара.
Я поставил перед ней дымящуюся чашечку и блюдце с пирожным.
— Итак…
Она подняла на меня чистые, ясные глаза.
— Дмитрий Сергеевич, у вас есть пленка. Отдайте ее, пожалуйста, мне.
— Какая пленка? — изумился я.
— Папа мне все рассказал. Не притворяйтесь.
— То есть папа изменил свои планы? — Ого! Ситуация, кажется, осложняется. Но кассету я, конечно же, не отдам. Ни при каких обстоятельствах.
— Нет, это я так решила.
— Что решили, Яна?
— Вы должны отдать мне пленку. А папе сказать, что ее у вас украли. — Хладнокровию и твердости девушки можно было только позавидовать.