— Есть немного. Как у тебя? Успел?
— Порядок. Ладно, Димка, о делах успеется. Вот, держи. — Он протянул мне объемный пакет.
— Что здесь?
— Пирожки с печенкой и луком. Лара напекла. Специально для тебя. Она у меня мастерица по этой части. Таких нигде не отведаешь.
— Ну, спасибо… Гарик…
— Погоди, Димка. Давай для начала вмажем. А то я уже истосковался, поджидая тебя.
— Лады! — Я поднялся.
— Нет-нет! — Он сделал протестующий жест. — Сегодня моя очередь.
— Твоя очередь была вчера.
— Какие счеты, Димка! Разреши мне это сделать. — Он выбрался из-за стола и шагнул к бару, где столпилась небольшая очередь.
Мой сосед справа продолжал крутить ручку приемника, замирая ненадолго, будто в надежде услышать приятную новость. Но новости, как всегда, были скверные.
Опять упал самолет… Продолжается забастовка шахтеров… Новый виток кавказской бойни… Землетрясение в Китае… Железнодорожная катастрофа в Индии… Разрушительный смерч над Австралией… Массовые отравления в Африке…
Сумасшедший дом, а не планета. Замкнутый круг, по которому бежишь, как взмыленная лошадь, а финиша все нет и нет.
А ведь Гарика можно избавить от этого дерьма, пришла вдруг мне в голову простая мысль.
Я припомнил, что, когда Старик изложил в общих чертах свою идею, я (в присутствии КЭПа) высказал опасение, что один-единственный звонок из любой редакции на фирму, под маркой которой мне предстоит работать, разрушит наш план.
«Да кто будет звонить! — хрипло рассмеялся Старик. — Питерские газеты бедные, как церковные мыши, на всем экономят. Они и так будут рады по уши, а пока разберутся, крышка захлопнется».
Значит, чтобы спасти Гарика, всего-то и нужно, чтобы какая-то редакция позвонила туда, причем до публикации. Правда, легких неприятностей Гарику не избежать и в этом случае, зато ломание хребта не состоится.
Ну-ка, ну-ка…
А ведь дельце можно провернуть элегантно. Руками Пименова. Он предал Гарика, так пусть теперь спасет его от позора.
Пименову я обещал хороший заработок… Взял его снимки… Надо его как-то настроить, чтобы он сам позвонил в Читу… И связать этот звонок с редакциями… А перед КЭПом я буду чист. Он, конечно же, не забыл то мое предупреждение…
Мой внутренний компьютер включился на полную мощь.
Отдельные элементы, из которых мне предстояло собрать завершенную конструкцию, пришли в движение, прилаживаясь друг к дружке. Я тасовал их как колоду карт, чувствуя, что вот-вот придет озарение…
И вдруг…
«Как нам только что сообщили, Кирилл Эдуардович Прошев назначен чрезвычайным и полномочным послом в…» — донесся до меня голос диктора, тут же утонувший в шорохах и вое эфира.
Я молниеносно повернул голову.
Сосед яростно крутил ручку настройки.
— Друг, поймай, пожалуйста, «Маяк», — попросил я.
Он пожал плечами и вернулся к нужной волне.
Но там уже звучала другая информация — о столкновениях в Таджикистане.
Однако и услышанного было довольно. Я-то полагал, что удивить меня уже невозможно. А это даже не удивление. Это столбняк, это: вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
КЭП — в опале! Так и только так трактуются подобные назначения. Полагаю, оно и для КЭПа стало полной неожиданностью. Еще вчера вечером он был настроен вполне благодушно. Но пока он устраивал охоту на «жаворонка», более крупный зверь подобрался к нему самому тихой сапой.
Переменчиво счастье политика! Жаль, что не удалось услышать название страны, куда его ссылают. Но почти не сомневаюсь, что речь идет о маленькой экваториальной республике. Через полгода о КЭПе прочно забудут.
Слева упала тень. За стол усаживался Касаев, придвигая ко мне рюмку бренди.
— Димка, да что с тобой?!
— Гарик, нам нужно серьезно поговорить.
— Значит, что-то случилось…
— Не знаю даже, как тебе сказать… Мне так неловко…
— Я понял: у тебя отняли кассету.
— Не то. Вместо платежек из фирмы пришла кошмарная информация. Банк, в котором крутились наши капиталы, лопнул. Операции по расчетам заморожены. Мы не сможем оплатить эту рекламу, Гарик. Надо строчно давать отбой.
— Сочувствую, Дима… Фирма-то выживет?
— Надеюсь. Но твои комиссионные погорели, понимаешь?
Он мягко улыбнулся:
— Знаешь, Дима, если честно, я так и не поверил, что получу их. Слишком уж похоже на сказку. Чего жалеть о шкуре неубитого медведя? Как говорится, что с возу упало, того не вырубишь топором.
— Значит, ты не в обиде?
Продолжая улыбаться, Гарик поднял бокал:
— За успех нашего безнадежного предприятия!
Он еще не подозревал, как близок к истине.
ОХОТА НА «СОВУ»
IНовая работа
Октябрь уж на дворе… Очей очарованье…
Пошла третья неделя, как КЭП в спешном порядке отчалил в дальние теплые края. Уж там-то он вдоволь насладится рыбалкой, а заодно поразмышляет о превратностях судьбы.
Его сенсационная отставка наделала много шуму, о ней судачили и рядили едва не в каждом доме, но, как я и предполагал, слухи быстро угасали. Проигравший, в отличие от триумфатора, не вызывает стойкого интереса, «мавр», сделавший свое дело, обречен на забвение.
Впрочем, КЭП как политик еще достаточно молод. Возможно, он и сумеет подняться вторично. Но это будет нескоро. Очень нескоро.
Нежданная опала КЭПа повлекла за собой трагическое событие: в тот же день, ошеломленный сногсшибательной вестью, слег наш «бессмертный» Старик. Через три дня его хоронили.
Таким образом, наша команда, лишившись почти одновременно и своего капитана, и главного диспетчера, осиротела и распалась с космической скоростью.
Я, как и другие, оказался не у дел. Однако вынужденный простой меня не беспокоил. Безработица страшна лишь для дилетантов. Профессионалы — всегда в цене. Моя репутация, как специалиста по деликатным поручениям, была достаточно высока, и предложения, лавиной хлынувшие уже через неделю после кончины КЭПа, только подтверждали это.
Я отвечал уклончиво. Идти после КЭПа в услужение к деятелю средней руки представлялось мне унизительным. Я втайне надеялся, что на горизонте вот-вот появится человек такого же масштаба, как и КЭП, и позовет.
А пока… Почему бы не воспользоваться нежданной передышкой? Босс — в царстве теней, Бизон — на нарах… Гуляй, душа!
Это случилось восьмого октября.
Я бражничал в «Метелице» в обществе соблазнительной, хотя и несколько вульгарной блондинки. Когда моя дама направилась в туалет, рядом со мной возник лысоватый колобок средних лет в сером малоприметном костюме.
— Дмитрий Сергеевич? — вежливо осведомился он, хотя, судя по холодному выражению глаз, вопрос был чисто риторический. — Вы не уделите мне две минуты?
— Валяйте, — ответил я, прикидывая, знаю ли этого типа. Конечно же нет.
Колобок придвинул стул ближе ко мне и уселся, едва не угодив локтем в салат.
— С вами хочет встретиться один человек, — тихо сказал он.
— Со мною многие хотят встретиться, — ухмыльнулся я, пожалуй с излишним бахвальством. — Говорите прямо, кто вас послал.
— Глушенков… — ответил он одними губами.
Теплая волна окатила меня. Глушенков был Фигурой.
Правда, в отличие от КЭПа, он никогда не рвался на трибуну, скорее напротив — умышленно держался в тени, за спинами наших словоохотливых популистов. Однако же ходили упорные слухи, что он — из числа тайных Кукловодов. Поговаривали о его закулисных связях как с органами, так и с криминальными структурами. Водилось за ним еще одно качество, признаться симпатичное мне: он не корчил из себя «белую кость». Будь жив Старик, он наверняка мог бы рассказать о Глушенкове гораздо больше. Моя же информация была отрывистой, туманной. Но авторитет Глушенкова сомнению не подлежал. С этой Фигурой можно вести дела. Но и бурно соглашаться нельзя. Мы тоже знаем себе цену…
— Что конкретно он поручил передать?
— Завтра в девять пятнадцать возле подъезда вас будет ждать черная «Волга». Если вас, конечно, устраивает время. И место. Нет — назовите другие.
— Куда предстоит ехать?
— Недалеко. На одну уютную дачу. После беседы вас отвезут домой. Или куда пожелаете.
Для виду я изобразил рассеянность, задумчивость, затем легкий интерес:
— Хорошо, постараюсь выкроить часок.
— Анатолий Евгеньевич очень рассчитывает на вашу пунктуальность… — Колобок поднялся и, несмотря на солидные габариты, быстро растворился в полумраке зала.
Через минуту появилась моя дама.
Я невольно подумал о том, как точно уместился разговор с Колобком в «окно», взятое блондинкой. Легкий штришок, но и в нем чувствуется опытная рука.
Ну, поглядим…
Глушенков встретил меня в элегантно обставленной гостиной, интерьер которой не содержал и намека на ту кричащую роскошь, что вошла в моду у «новых русских». В камине трещали поленья — денек выдался прохладным. На журнальном столике в окружении тарелок с закусками высилась бутылка хорошего коньяка. На кожаном диване лежал добротно изданный старый «Атлас СССР».
Внешне Глушенков выглядел простовато: лунообразное лицо с носом-пуговкой, оттопыренные уши плюс солидное брюшко. Однако недюжинный ум, светившийся в его пронзительно синих, каких-то лучистых глазах, быстро заставлял забыть о телесном несовершенстве его носителя.
Глушенков провел меня к дивану, любезно усадил и сам сел рядом, отодвинув в сторону атлас, но держа его под рукой и, видимо, неспроста, потому как других книг в гостиной не было.
— Рад познакомиться с вами, Дмитрий Сергеевич, — сказал он густоватым баритоном, наполняя маленькие тридцатиграммовые рюмочки. — Слышал о вас много хорошего, а это в наше время большая редкость.
Цена подобным комплиментам известна, но в устах собеседника похвала прозвучала так естественно, что я невольно почувствовал себя польщенным, и, чтобы не оставаться в долгу, ответил:
— Я тоже, Анатолий Евгеньевич, слышал о вас кое-что хорошее, причем от людей, которым легче удавиться, чем кого-нибудь не оболгать.