— Ну что ж, на этом наша экскурсия заканчивается. Единственное, что я хотела бы добавить, – это просьба ко всем любителям матерных слов не употреблять эти слова на территории нашего города.
— Ох, ниху…! — раскрыл рот Галик, но в ту же секунду спохватился и прикрыл его рукой, — ой, извините, не сдержался!
— Я думаю, ваш лексикон, господа писатели, ничуть не обеднеет, если вы исключите из него всего четыре слова.
— Ага, как же! — возразил ей Юлий, — там только производных слов и устойчивых выражений несколько тысяч!
— И все они несут сексуальную агрессию, оскорбление матери и унижение женского достоинства.
— А слова «срака» и «гавно», — перебила её Карма, — здесь можно употре…блять, ой, извините.
— Можно, но нежелательно, — с недоумённым видом покосилась на неё Агния. — Не забывайте, дорогие мои, что вы находитесь на территории уникального заповедника любви, где всем вам следует придерживаться определённых правил. Во-первых, постарайтесь впредь не выражаться. Если уж вам так невтерпёж, заменяйте обсценную лексику на магическую, типа «забить кол в пихву». Всем понятно?
— Ни кола себе! — не сдержался Галик. — А кому?
— Хвойде, — усмехнулась Агния.
— Бедная хвойда! — покачала головой Карма.
— Околеть! — поддержал её Серж. — А кол какой, осиновый?
— В пихве я видел такое мат-замещение! — подытожил Кока.
Не обращая внимания на комментарии Агния продолжила:
— Во-вторых, здесь все говорят на одном языке, независимо от того, на каком языке вы говорите.
— На каком же? — съязвил Юлий. — На языке врага? Или всё же на державной мове?
— На языке любви! — вдохновенно ответила Агния. — На языке милосердия и сострадания, в котором отсутствуют нетерпимость и ненависть. На языке толерантности, где нет места разжиганию вражды, войны и национальной розни. Где каждый видит в друг друге, прежде всего, человека, а не навязанный набор догм и клише. Поэтому ни слова о политике… на протяжении семи дней. Все слова здесь только о любви.
Она вздохнула и уже другим тоном добавила:
— До обеда остаётся ещё немного времени. Можете пока самостоятельно прогуляться по центру города. А в час дня я жду вас всех в гостинице. Вы же знаете, как туда добраться?
— Да, — ответила за всех Полина, — наш отель в конце этой аллеи.
— Идти туда от силы 15 минут, поэтому не опаздывайте, поскольку за обедом состоится главное событие сегодняшнего дня – распределение по парам.
Все тотчас разошлись в разные стороны.
Экстравагантный Галик с издательницей Полиной под присмотром охранника свернули в боковую улочку, любовный гид Агния в сопровождении писательницы Магдалины Марии Михайловны и редактрисы Елены направилась в гостиницу, поэтесса Леся и певица Карма поспешили к «Кафе над Ужем», чтобы с видом на Уж выпить чашечку кофе, все остальные тут же рванули к пивному бару, о котором мечтали уже с утра.
Маг Ингвар с моделью Эвелиной, взявшись за руки, решили пройтись по Липовой аллее.
— Милый, как хорошо ты придумал, чтобы мы отправились сюда, ага, — Эвелина с благодарностью взглянула на мага. — Мне здесь так нравится! Эти липы, этот мост Влюблённых, этот город любви... Спасибо тебе за этот подарок к моему завтрашнему дню рождения. Мне кажется, лучшего места для нашего предсвадебного путешествия нельзя было и найти!
— Я тоже так считаю, — довольная улыбка тронула его губы. — А вот в свадебное путешествие мы с тобой отправимся в Париж. А перед этим заглянем в Рим и Афины и на острова Самос и Патмос.
Эвелина завела глаза кверху.
— Я уже считаю денёчки. Спасибо тебе, мой любимый, за всё, — потянулась к нему она.
Благодаря стройной фигуре длинноногая модель, хоть и была одного роста с Игорем, но всё же казалась чуть выше его – из-за того, что тот слегка сутулился или подгибал небрежно ногу. В каблуках же она смотрела на него чуть свысока, что, впрочем, его нисколько не смущало.
Длинноволосый маг нежно привлёк Эвелину к себе, почти обхватив ладонью её тонкую талию, и, прикрыв глаза, приник к её трепетным губам. Веки её тотчас сомкнулись, реснички задрожали.
О, что это был за поцелуй! Сладостный и упоительный, он длился, казалось, вечно. Игорь будто не целовал её, а пил из неё нектар, он, словно пчела, высасывал из неё амброзию. Казалось, Эвелина, склонившись над ним, отдавала через губы всю себя, а он через уста набирался её энергией и молодостью. Ведь она была на семнадцать лет младше его.
— Ах, какая красивая пара! — с деланным восхищением произнес кто-то за их спиной.
— У-гу, — томно произнесла Эвелина, прерывая поцелуй, но ещё не открывая глаз.
Она даже слегка потрясла головой от охватившего её возбуждения: что-что, а целоваться Игорь умел. Длинные тёмно-русые волосы при этом широкой волной заскользили по её плечам.
— Вы просто созданы друг для друга, — уверенно добавил восхищённый голос.
Эвелина брезгливо сморщила носик: её чуткое обоняние уловило в густом липовым аромате неприятный запах. Вернее, вонь. Потому что откуда-то рядом несло так, будто там разбили не одно тухлое яйцо, а целый лоток провонявшихся тухлых яиц.
Игорь и Эвелина мгновенно раскрыли глаза и увидели сидевшую перед ними на лавочке длинноволосую блондинку лет тридцати пяти с низкой чёлкой, полностью закрывавшей её лоб и брови, и странными бледными губами, будто накрашенными бежевой помадой. При этом громадные чёрные очки закрывали чуть ли не пол её лица. На подоле её длинного до пят белого платья располагалась чёрно-белая пухнастая кошка, которую она гладила по шёрстке.
— Такие прям влюблённые, — сказала блондинка, — никого вокруг не замечают.
Эвелина обомлела, сразу же признав в ней ту самую Белую деву, которая час назад мелькала в окнах Ужгородского замка, и свою заклятую соперницу, которая обманом два года назад увела её суженого.
— Только знайте, что вместе вам никогда не быть! — неожиданно резко добавила она.
Игорь тотчас узнал в ней свою бывшую, пятую по счёту, жену Алису, которая изрядно попортила и до сих пор продолжала портить ему жизнь. Она всё ещё носила его фамилию, не желая переходить на неблагозвучную девичью, и, несмотря на маскарад и перекрашенные в жемчужный блонд чёрные волосы, оставалась в сущности всё той же стервой.
— Это ещё почему? — возмутился он.
— Потому что и богом, и судьбой, и сатаной мне предназначен в мужья ты.
— Алиса, окстись, что за бред ты несёшь? Мы уже полгода, как официально развелись. Ты лучше скажи, что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?
— На метле, само собой, — усмехнулась она. — Вон там её припарковала за углом.
Эвелина помахала перед носом, отгоняя неприятный запах сероводорода. Словно где-то рядом открылась преисподняя, из которой и понесло этой нестерпимой тошнотворной вонью. Или вдруг раскрылась та самая ведьмина яма в Унгварском замке, о которой рассказывала Агния, и из которой незримо вылетела в серном облаке последняя чёрная ведьмы, погребённая в ней.
— А этих ты тоже с собой прихватила? — обратил Игорь внимание на то, что сидела его бывшая жёнушка между двумя странными типами, разительно отличавшимися друг от друга.
Слева от неё находился сорокалетний импозантный мужчина в чёрном костюме с окладистой седеющей бородой и густыми чёрными усами, известный киевский сатанист и демонолог Готский. Седые волосы его были стянуты резинкой в конский хвостик, в мочке левого уха висели три серебряные серёжки, на груди же его блестел сатанинский амулет в виде перевёрнутой пятиконечной звезды, в которую был вписан рогатый козёл.
Справа от неё с зеркальным фотоаппаратом Никон на груди (с длиннофокусным объективом), скрестив руки и свесив не достававшие до земли ножки, ютился похожий на великовозрастного ребёнка злобный карлик, известный, как продавший душу дьяволу колдун Речишкин, получивший после свершения обряда имя Забериус.
— Как видишь! — подтвердила Алиса.
— Я вижу! — кивнул он, распаляясь. — Я вижу, ты никак не угомонишься. Я вижу, ты никак не остановишься!
— Меня нельзя остановить, — успела вставить она.
— Уже три года ты преследуешь меня!
— Я буду преследовать тебя всю жизнь! Тебе от меня никуда не деться! И ни одной другой женщины рядом с тобой никогда не быть!
Со стороны (Готского) это выглядело, будто коса нашла на камень. Вернее, коса на косу. Так что аж искры летели во все стороны!
— Не тебе решать, с кем мне быть. Ты мне не жена. Ты всем клялась и божилась, что я с тобой не разведусь. И нас, действительно, целый год не разводили. Ты уже задолбала суд своими апелляциями. Ты, ведьма сраная, надеялась, что я буду жить с тобой всю жизнь. Но я сбежал от тебя уже через полгода. Я вообще удивляюсь, как ты заполучила меня в мужья. Ты мне никогда не нравилась. Ты не в моём вкусе – маленькая, страшная, с этими длинными чёрными патлами, ты всегда напоминала мне японку из фильма ужасов «Звонок»…ну, ту, которая выползала из колодца. Ты вообще какая-то не отсюда. Ты ведь даже не знаешь своего отца. Он испарился ещё до твоего рождения. И неизвестно, от кого тебя мать понесла. Она всех уверяет, что это был армянин, но на армянку ты явно непохожа.
— Какая разница! — прервала его затяжной монолог Алиса, — ты лучше скажи, как тебе мой новый вид?
— Да, ты кардинально изменилась. Но быть блондинкой тебе явно не к лицу. Свою чёрную сущность, как ни пытайся, ты ничем не скроешь.
— Ты ошибаешься, Игорь, я не чёрная сущность. И я не чёрная ведьма. Как, впрочем, и не белая. Вернее, я и чёрная, и белая. Я тьма, несущая свет. И я всегда действую по справедливости. Я как серп, занесённый над твоей головой. Я любила тебя больше всего на свете. Но ты уничтожил мою любовь. Теперь ты сполна узнаешь мою ненависть.
— Любовь? Какая любовь, Алиса? — неожиданно возмутилась Эвелина, до сих молча наблюдавшая за их перебранкой. —Ты просто сделала на него приворот, ты просто навела на него порчу. Тебя не любовь интересовала, а его влияние и деньги.