— Догоняй её скорей! — крикнула она Готскому.
— Что ко мне пришло, — разъярённо добавил Игорь, — к тебе ушло!
— А-а-а! — кинулась она к нему, — хочешь мне возвратку сделать? А хер тебе!
Схватившись за чёрную рукоятку, Алиса выхватила из рук его ведьмин нож.
— О-о-о! — взвыл Игорь от боли и развёл руки в стороны: на обеих его ладонях вспыхнули тонкие кровавые порезы.
— Ты уничтожил мою жизнь, теперь я уничтожу твою!
Алиса, вне себя от злости, замахнулась на него ножом. Игорь, отдавший несколько лет занятиям по карате, умело блокировал её удар. Кинжал по дуге отлетел к скамье, где сидел Речишкин.
— Речишкин! — завизжала она.
Соскочивший со скамьи Речишкин мгновенно подобрал с тротуара атам и, переваливаясь на коротких ножках, поспешил к своей госпоже на помощь. Светловолосая ведьма в белом платье взвилась, словно фурия…
— Запомни – ты мой! Навеки – мой!
…и с растопыренными ногтями бросилась на Игоря, стремясь, как это уже не раз бывало в их прошлой семейной жизни, расцарапать ему лицо и шею.
Карлик удачно подставил отступавшему назад Игорю ножку и тот, не ожидая такого вероломства, как подкошенный, упал на спину.
Алиса демонстративно наступила ногой ему на грудь, – красной подошвой и чёрной шпилькой на его шикарную белую рубашку, – явно желая тем самым подчеркнуть свое подобие с чёрной богиней Кали с высунутым изо рта красным языком, той самой богиней смерти и разрушения, держащей в одной руке меч, а в другой отсечённую голову, чью шею и грудь украшает ожерелье из мужских черепов, а бедра закрывает пояс из отрубленных рук, и которую часто изображают танцующей на поверженном теле Шивы.
Речишкин тотчас протянул ей атам, и Алиса немедля отсекла с головы бывшего мужа короткую прядь его тёмных волос.
— Не трогай его! — бросилась к ней Эвелина.
Вцепившись ей в волосы, она потянула их на себя, но белые патлы так и остались в её руках. Это был, всего на всего, парик. Сама же Алиса вновь предстала в своём первозданном виде – с длинными до пояса жгучими чёрными волосами. Эвелина замерла в недоумении.
Воспользовавшись секундным замешательством и тем, что руки той были заняты париком, Алиса отсекла атамом короткую прядь и её тёмных волос.
— Ах ты ж, гадина! — рассвирепела Эвелина. — Да что ж ты делаешь? А-ну вон отсюда!
Замахнувшись белыми патлами, Эвелина погнала чёрную ведьму прочь. Она была на голову выше Алисы и гораздо сильнее. Та мгновенно это почувствовала и почла благоразумным, сохраняя достоинство, поспешно ретироваться, держа в одной руке кинжал, а в другой две пряди волос. Следом за ней, подхватив с земли брошенный ей вслед парик, засеменил на коротких ножках и Речишкин.
Тем временем, эротическая поэтесса и эпатажная писательница, уже заказавшие себе «дві філіжанки кави», сидели на выносной террасе «Кафе над Ужем».
Чтобы чем-то занять себя, Карма вынула из сумочки небольшую шкатулку в форме серебристой короны. Это был свадебный подарок от одной известной певицы, специально предназначенный, как раструбили все новостные сайты, для хранения марихуаны. Впрочем, приоткрыв шкатулку и запустив внутрь пальцы, Карма выудила из недр её обычную папиросу.
— Ты, что, куришь папиросы? — изумилась Леся.
— Я, что, дурная? — пожала плечами Карма. — Я табак не курю. Никотин убивает лошадь. А лошадь – это моё зодиакальное животное.
Круговыми движениями она принялась разминать в пальцах папиросу, тем самым высыпая крошки табака на стол.
— Как я могу позволить убивать свою лошадку? Ведь я с ней неразделима, как ни как.
— Ты что, реально ощущаешь себя кентавром? — удивилась Леся.
— Ну, что ты, — улыбнулась Карма. — Чтобы реально представить себя одним целым со своей лошадкой, мне нужна травка. Жаль, что её осталось так мало.
Выпотрошив папиросу, она отложила пустую гильзу в сторону, после чего высыпала из шкатулки на ладонь остатки травки и принялась забивать ею косяк.
За этим занятием её и застали проходившие мимо террасы классик украинской контркультуры вкупе с отцом украинского готического детектива. Сделав вид, что ничего предосудительного в этом занятии нет, Кока без всякого выражения на лице кивнул на вывеску кафе.
— Не хочешь кофе? — спросил он у кума.
— Нет, я хочу пиво, — ответил Серж, кивнув на выносные столики под фирменными тентами «Zlata Praha Pivo – Втриматись неможливо!», за которыми, любуясь чудесной панорамой, уже сидели за пенными бокалами звонарь Влад и критик Юлий.
Сам же пивной бар «Deep» располагался в глубоком подвале в доме напротив, на что указывала вывеска на фасаде.
— Занимай место, я сейчас принесу, — сказал Кока, спускаясь по ступенькам вниз.
Серж тут же снял с плеч рюкзачок, уселся за свободный столик, спиной к знакомым лицам, сидевшим в дальнем углу возле перил, и откинулся на кресле. Деревянный стол напротив был не убран, и его эстетическое чувство страдало от вида опустошённых бокалов со следами пены, тарелок с недоеденными остатками копченой рыбы и замасленными скомканными салфетками. Он тут же вынул из рюкзака свой новенький ноут, раскрыл его и тотчас принялся тыкать по клавиатуре пальцем.
***
— Какая там любовь, я тебя умоляю! — донёсся до него возбуждённый голос критика Юлия.
— Это нереально в нашем возрасте, — согласился с ним Влад. — Это в молодости я был ещё иго-го!
— А каким ты был в молодости? — заинтересовался Юлий.
— Стыдно сказать, — вздохнул Влад.
— Да уж скажи.
— Я трахал всё, что шевелилось. Я перепробовал всё и всех. И нимфеток в школьных фартучках…
— Не может быть! — не поверил Юлий.
— Ну, мне самому тогда было не больше. Я ведь начал трахаться с восьмого класса. Потом пошли девушки постарше. Затем я перекинулся на мамочек. А однажды не побрезговал даже и шестидесятитрёхлетней старушкой.
— О, так ты, я вижу, гигант!
— Ну, всё это уже в прошлом. Сейчас я веду, скорее, монашеский образ жизни, и женский пол уже не вызывает во мне никакого желания. Так что будет просто чудом, если оно у меня появится к кому-то.
— Да я говорю тебе, это реальный лоходром. Эта Агния с её водителем Ярославом напоминают мне Лису Алису с Котом Базилио, которые завезли нас в эту страну дураков, наобещав с три короба, что нас тут ждёт большая и светлая любовь, а на самом деле просто выманили у нас наши денежки.
— Не знаю, как ты, а я ничего не платил. Ты же знаешь, у меня нет денег даже на оплату жилья. Если бы не спонсор, я б вообще сюда не поехал. Не по душе мне вся эта затея. И зачем ты только подбил меня в этот тур?
— Затем и подбил, — вытирая пену с усов, ответил Юлий, — чтобы ты расслабился немного и пришёл в себя. А кто твой спонсор?
— Она просила не разглашать своё имя.
— Она?
***
Не прошло и трёх минут, как над поверхностью земли показалась вначале круглая голова Коки, чем-то похожая на улыбчивую физиономию бравого солдата Швейка, затем возникли два пенных бокала, после чего во всей своей умильной красе предстал и сам Кока.
— Что это ты там пишешь уже? — поинтересовался он, ставя бокалы на стол и замечая, что Серж набирает в ноутбуке какой-то текст. — Стихи?
— Нет, Кока, бери выше – новый роман, — ответил Серж, закрывая крышку ноута. — Это ты выдаёшь по книжке в месяц, как свечной заводик. И потому можешь себе позволить недельку отдыха в лав-туре. Мне же надо отрабатывать эту поездку.
— Взял очередной грант?
— Типа того, — прихлёбывая пиво, ответил Серж. —Ты же знаешь, я известный грантоед. И вот теперь хочешь-не хочешь – надо писать.
— И о чём же будет твой роман?
— Секрет.
— Про войну?
— Ну, не про любовь же? — усмехнулся Серж.
— Это точно! Про любовь, кум, у тебя нет ни одной книжки.
— У тебя, Кока, кстати, тоже.
— А что в этом удивительного? Я ж, как и ты, пишу мужскую прозу, и даже когда я описываю… — стал он заметно заикаться, — …женщин, то все они выходят у меня почему-то с мужским характером. Короче, сплошные… мужики в юбке – все курят, бухают и матерятся. В общем, всё тоже, что и у тебя. Без всяких там… любовных историй.
— Не получается у меня писать эти любовные истории. Ведь я по знаку зодиака Дева, а это, как ты понимаешь, для меня знак половой дискриминации – я хоть и мужчина, но вынужден вести себя, как девственница. Вот почему я совершенно не искушён в любви. В сердечных делах я так же романтичен, как и сержант, который проводит занятия по строевой подготовке.
Подошла симпатичная официантка с пустым подносом и, нагибаясь, принялась убирать с соседнего стола пустые бокалы и тарелки. Несмотря на то, что Серж был в солнцезащитных очках, Кока поймал его взгляд, устремлённый на её стройные ножки.
— Да ладно, знаю я тебя!
— Откуда ты знаешь? Слово «любовь» у меня, прежде всего, ассоциируется с любовью к чистоте и порядку. Вот за что я сейчас эту официантку и люблю.
***
В дальнем углу возле перил продолжался свой разговор.
— А вот скажи мне, Юлий, — в свою очередь спросил слегка захмелевший Влад, — сколько у тебя их было?
— Кого их? — не понял Юлий.
— Ну, этих…как ты их называешь…бикс…шикс.
— Триста, не меньше, — поднял нос кверху Юлий.
— А в действительности? — не поверил Влад.
— Ну, ладно, сто.
— А на самом деле?
— Не считал.
— А тех, кого можешь вспомнить?
— Ну, думаю, десятка три наберётся, — отставил Юлий недопитый бокал, — что-то не нравится мне это пиво.
— А к кому-то из них ты испытывал… ну хоть какие-то чувства? — продолжал допытываться Влад.
— Увы, Влад, увы. Мне это не дано… — вздохнул Юлий, — я пропащая душа. Ещё ни разу мне не удалось влюбиться. Ты думаешь, зачем я отправился в этот лав-тур?
Влад хитро прищурился:
— А зачем ты отправился в этот лав-тур?
— Понимаешь, Влад, — величаво начал Юлий, — я всегда надеюсь на чудесный случай, когда мне встретится прекрасная незнакомка…