— Наверно, это ужасно – жалить себя.
— Ужасно, когда тебя жалеют, да ещё иронизируют при этом.
— Но я вовсе не жалею вас.
— Очень приятно это слышать.
Серж прикусил губу: Оксана оказалась куда проницательнее, чем он думал.
— А с вами опасно иметь дело.
— Чтоб вы не сомневались.
— Нужно держать ухо востро.
— Вот именно. Предупреждаю: я люблю издеваться над мужчинами.
— За что вы их так?
— Вам лучше, наверное, знать.
— Добрый день, — неожиданно прервала их разговор молодая женщина в цветочном платье, с любопытством разглядывая меня.
— Добрый, — недоумевая, кивнул он головой.
— Я так и знала, что ты «под каштанами», — обратилась затем она к Оксане, — мне только что звонили из университета …
— И что?
— Сказали, чтобы ты срочно подъехала сейчас в деканат. У них там есть для тебя какая-то работа.
— Это моя старшая сестра Светлана, — представила Оксана женщину.
— Очень приятно. Ну что же, не буду вас задерживать, — словно спохватившись, поспешно встал Серж, втайне радуясь завершению разговора: его уже истощили эти словесные перепалки, — мне тоже пора.
— Да? — как бы сожалея, неохотно подняласьОксана и поправила юбку.
— Рад был познакомиться, — сказал Серж.
— Я тоже, — беспомощно посмотрела она в сторону.
— Может, ещё как-нибудь встретимся, — оставил он ей надежду.
— Быть может, до свиданья, — ответила она без всякого выражения в голосе и на лице.
— До свиданья, молодой человек, — добродушно кивнула её сестра.
Серж долго смотрел ей вслед. На её плавную, соблазнительную и чуть тяжеловатую походку.
Ничего мне здесь не светит.😐Немного полновата.🙄С ней не имеет смысла.😑
В конце улочки Оксана с сестрой зашли в арку. В так называемую «браму». И скрылись во внутреннем дворике дома. Действительно, неподалёку.😏
Спешить Сержу было некуда, поэтому он вновь присел на лавочку и открыл ноутбук. Подняв глаза от монитора, он увидел входившего в сквер высокого и подтянутого молодого человека в очках. В руке тот держал букет пышных жёлтых роз. Осмотревшись по сторонам, молодой человек посмотрел на часы и, вздохнув, присел на соседнюю скамейку.
Встреча, видно, и впрямь намечалась.😏Только, явно, не деловая.😟
Тем временем, на кожаном диванчике в фойе гостиницы «Emigrand» уже собралась в полном составе вся женская половина группы.
— Ну, что, девочки, все в сборе? — хитро, как лисичка, улыбнулась им Агния. —Тогда все быстренько садимся в бусик. Мы едем сейчас в Ужанскую долину.
— А как же наши мальчики? — забеспокоилась Магдалина Мария Михайловна.
— Они нам будут не нужны. Мы едем собирать цветочки и плести из них веночки.
— А это далеко? — спросила Полина.
— Недалеко. Мы могли бы, конечно, поехать к поэту Мидянке, на его Широкий Луг, который воспела наша ужгородская писательница Загоруйко, но туда только ехать часов пять, и до вечера мы никак не управимся.
В дороге они все весело и без всякого стеснения переоделись в белые юбки до пят и белые вышиванки, которые на выбор предложила им Агния из обширного гардероба фирмы, взятого с собой. Новые наряды, как она объяснила, необходимы им для подготовки к вечерней мистерии.
Вскоре они съехали с трассы на заливной луг, где в зелени колосистой дикой ржи проглядывали алые маки, белели полевые ромашки, желтели бессмертники и лютики и синели барвинки и васильки.
— Сегодня особый день, сестрицы мои богини, — сказала Агния. — Травы, собранные в день летнего солнцестояния, обладают не только целебными свойствами, но и особой силой. Для купальского веночка нам нужно собрать двенадцать трав.
— А какие нужно собирать? — спросила сестрица Эвелина.
— Собирайте здесь всё, что попадётся: и любисток, и чабрец, и зверобой, а также череду, полынь и тирлич.
— А я знаю, — сказала сестрица Леся. — Если вплести в веночек тирлич и сказать: «Тирлич, тирлич! Моего милого покличь!», то милый сразу и объявится.
— Без всякого сомнения, — улыбнулась Агния. — Но самым главным растением в этот день считается папоротник. Это одно из немногих древнейших растений, сохранившихся до сих пор. По легенде, в купальскую ночь он может зацвести буквально на несколько секунд. Каждый, кто сорвет этот жар-цвет, приобретет магическую силу и сможет понимать язык животных, читать мысли людей…
— Да сказки это! — прервала её сестрица Карма. — Разве может что-то цвести ночью?
— На самом деле, он вообще не цветёт: ни днём, ни ночью. Это легенда, — оправдалась Агния, — и отправляться ночью на поиски цветущего папоротника – всего лишь предлог для парочек, чтобы уединиться. Лучше срывайте вот это, — сорвала она растение, состоявшее наполовину из желтых, а наполовину из фиолетовых цветков.
— А это что? — спросила сестрица Елена.
— Это иван-да-марья. Самый что ни на есть купальский цветок.
Пока «сестрицы-богини» под руководством Агнии собирали полевые цветы, Ярослав, также переодетый в вышиванку, вынес из бусика ручную косу и накосил целую полосу высокой травы, которая наросла в низине чуть ли не по самый пояс.
Солнце жарило уже вовсю. Нарвав целую охапку разнотравья, «девочки» уселись в кружочек на лужайке и принялись каждая себе плести купальский венок, прикладывая один цветок к другому и сплетая их воедино.
— Ох, как солнце уже печёт! — пожаловалась Карма.
— А вы знаете, что к солнцу надо обращаться по имени, — принялась рассказывать за плетением Агния. — Это сейчас солнце для всех безымянное да безликое — рода среднего. А вот в старину у него было много разных имён. И столько же разных ликов — как мужских, так и женских. В разное время года солнце и звали по-разному. Зимой, когда оно рождалось, его звали Колядой. Весной солнышко превращалось в статного молодца Ярилу. Летом оно обращалось в девицу-красавицу Купалу, которую позднее зачем-то переиначили в парубка Ивана Купалу. Осенью же на смену ей приходила матушка Макошь. Та в свою очередь и рожала зимой Коляду. Так вот, по кругу, и двигалось колесо года, и каждые три месяца одно лицо у солнца сменялось другим. Реальным подтверждением такого мироустройства является четырёхликий Збручский идол, который стоит на Софийской площади в Киеве: у него два лика мужских, а два лика женских.
Ярослав, тем временем, занеся в бусик косу, вынес из него грабли и, сгребя скошенные стебли, связал из них шесть снопов. Затем он сбил из привезённых планок крест высотой в два метра, после чего прибил к основанию креста что-то наподобие двух метровых ножек.
— А что это Ярослав там делает? — с недоумением спросила сестрица Эвелина.
— Своё подобие на длинных ножках, — усмехнулась Агния. — Папа Карло явно хочет всех нас удивить.
— Это будет что-то типа Буратино? — предположила сестрица Магдалина Мария Михайловна.
— Ага. Только у того был длинный нос. А у этого будет длинным кое-что другое.
— Ну, серьёзно.
— Он ведь Ярослав, поэтому и создаст нам сейчас того, кто будет славить Ярилу.
В подтверждение этих слов Ярослав нанизал один из снопов на ножку, после чего привязал его бечёвкой к основанию креста.
— А, — поняла сестрица Елена, — он делает чучело.
— Да, чучело Ярилы, которому издавна поклонялись славяне на этих землях.
Сестрицы-богини нацепили себе на голову сплетённые веночки и стали красоваться друг перед другом, у кого какой красивее.
Вскоре чучело Ярилы обросло со всех сторон зелёными снопами. На руки и туловище была надета белая холщовая рубаха, на ноги - серые холщовые штаны. Сверху была насажена тряпичная голова, набитая соломой, с пришитым носом и ушами, с чёрными пуговицами вместо глаз и с нарисованным алой помадой ртом.
— В годовом круге Ярило олицетворяет собой не только весну, но и мужское начало, — сказала Агния. — На кого Ярило взглянет, тому и любовь свою подарит.
В подтверждение этих слов Ярослав прикрепил Яриле между ног вздыбленный метровый осиновый кол с двумя надувными шариками.
— Ну и причиндалы! — расширились глаза у одной сестрицы.
— От такого прибора я б не отказалась! — сказала другая, погладив метровый кол, чем вызвала всеобщий и безудержный смех.
— Да, ладно, — катаясь по траве от хохота, сказала третья, — если такой в себя принять, он же до гланд достанет, глядь!
— А если взять его в рот, — добавила четвёртая, — то он до задницы дойдёт.
— Так и не берите его, — посоветовала им пятая, — накол он вам нужен.
— Ой, уморилась я с вами, сестрицы, — сказала шестая и с нежностью прижалась к холщовой рубахе Ярилы.
— Ой, дайте и мне с ним обняться! И мне!! — наперебой заголосили сестрички-богини, и со всех сторон прилегли к нему, схватившись за кол руками.
— Нет, он мой, никому я его не отдам!
Когда все утихли, Агния продолжила:
— В круге столетий Ярило олицетворяет собой патриархальное начало. И как вы понимаете, сегодня ночью мужская власть закончится. А затем, — торжественно объявила она, — настанет наше время – время Купалы!
Закинув ноут в рюкзак, а рюкзак себе на плечи, Серж бросил взгляд на опустевшую скамейку перед собой и с удивлением обнаружил, что она усыпана жёлтыми лепестками.
Покинув сквер под каштанами, он вышел на Театральную площадь, где в глаза ему бросилась оригинальная колоннада, воздвигнутая на фронтоне во всю ширину фасада, и нарисованный на стене герб города с тремя золотыми лозами и с двумя гроздьями винограда. Под гербом располагалась полукруглая сцена, на которую по ступенькам взбиралась маленькая Лена, убегавшая от йоркширского терьера.
— Лена, а ну, вниз! — кричала ей мама, стоявшая возле книжной раскладки и удерживающая на поводке декоративную собачку.
За книжной раскладкой стояла та самая «о боже мой, какая жопа», которая так поразила воображение экстравагантного фрика-нувориша. Ну, как можно было такое пропустить?