— Ничего подобного в жизни не видел! Отключите его от системы немедленно!
Пер качался в такт песне, разносившейся по залу.
— Мне не терпится вернуться домой и что-нибудь смастерить, — сказал он. — Я так обожаю работать руками, и еще мне очень интересны пожилые люди.
— Я как раз работаю в доме престарелых, — сказала Сигрид, приходя в полное изумление, и впервые широко ему улыбнулась.
— Неужели? — сказал Пер и замурлыкал в такт финалу кавера на кавер на битлов. — Невероятная вещь эти дома престарелых. Моя mormor[29] хотела поехать в дом престарелых, но мы ей сказали, что проще сразу отправиться в LoveDeath. Она не послушалась — и, конечно, в доме престарелых ей стало скучно.
— Для стариков у нас недостаточно много делают, — сказала Сигрид.
— Именно, а мы ее развеселить не могли! Дети ее все время упрашивали передумать, и когда она наконец собралась в LoveDeath, то оказалось, что на проживание в доме престарелых она спустила миллион, и все зазря. Многие дома престарелых, похоже, держат у себя людей бесконечно, только чтобы наварить денег…
Сигрид не знала, что на это ответить.
— А почему ты не снимаешь очки? — спросила она наконец.
— Ах да, очки, — сказал он и улыбнулся. — Я и забыл про них.
Сигрид потянулась снять с него очки:
— Мне хочется увидеть твои глаза.
Пер перехватил ее руку:
— Нет, еще не сейчас. — Он быстро оглянулся вокруг.
— Что такое? Все точно в порядке? — спросила она. — Ты кого-то ищешь?
— Ты så sød[30], что я просто не верю, что сел за нужный стол, — ответил Пер и посмотрел на нее. Сигрид огляделась и неуверенно улыбнулась.
— Пожалуй, надо взять еще øднø пивø, — сказал Пер и снова пошел к бару.
— Да он совсем с катушек съехал, — говорил компьютерщик, пролистывая данные представителя и просматривая его видеоотчеты. — Посмотрите!
К видеофайлу подключился менеджер:
— Он целые сутки смотрел на одну женщину?
— Сутки? Да тут целая неделя из ее жизни. С утра до вечера! Одевается, идет в душ… Эй! Смотрите-ка! Тут она со своим молодым человеком развлекается. Ничего себе, изобретательная молодежь пошла нынче…
— Пожалуйста, давайте дальше по существу!
— Вот, пожалуйста! — ответил компьютерщик. — Она спит, восемь часов, а он неотрывно смотрит на нее все это время. Он полностью ею одержим!
Менеджер молчал. Он просматривал видеоотчеты, перематывая их в ускоренном режиме: бесконечные часы наблюдения за одной и той же девушкой.
— Уф, а вот тут посмотрите, — сказал компьютерщик и открыл новый файл. В нем были тысячи изображений одного и того же мужчины, и на каждом поверх лица было написано: Убить убить убить убить УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ УБИТЬ убить! Были там и подрисованные на компьютере фотографии, где у него во лбу была дырка от пули или перерезано горло. Фотографии, где его тело лежит на поляне в лесу, разрубленное на куски. — Черт возьми, он совсем куку, правда? — добавил компьютерщик. — Вы по уши в дерьме, друг мой.
Пер Мёллер вернулся из бара шатающейся походкой. После пятого пива его наполнила уверенность, и он подошел к Сигрид, кашлянул и сказал:
— Skal vi gå ind i værelset? Jeg har ventet so long efter min eneste ene og nu er jeg så ganske…[31]
Он показал жестами, чего именно он ganske: свел большой и указательный пальцы левой руки в кольцо, проткнул его указательным пальцем правой и поводил туда-сюда.
Сигрид посмотрела на него и хихикнула, думая, что это он так шутит, но он не шутил. Его очки сползли на нос, и Сигрид увидела серо-голубые глаза, водянистые и слегка навыкате; она смотрела в их глубину и ждала какого-то разряда тока, как было у нее с Индриди. Она готовила себя, что сейчас будут неизведанные ощущения, вспышка, сладость, неровное дыхание. Но его глаза были мутными. Она пыталась разобраться в том, каков он из себя: у него был большой рот и длинные костлявые пальцы.
— Jeg troede du ville snakke, — сказала Сигрид, ища какой-нибудь выход.
— Jeg skal måske ta’ en øl med, — перебил ее Пер. — Jeg dør hvis jeg ikke får en Tuborg efter sex.
— Jeg skal måske også ha’ en øl[32], — сказала Сигрид.
В животе у нее скрутился тугой узел, и она стала искать глазами бабочек под потолком. Найдя одну, она почувствовала надежду. Вдруг это скрытая камера. Вдруг их снимают для шоу сюрпризов компании «ВПаре», и ей специально выдали неподходящую пару, чтобы создать напряжение перед появлением единственно подходящего ей человека. И сейчас все засмеются, станут шутить, и все будет хорошо. Конечно, нельзя судить о Пере по первому получасу знакомства, но все-таки это не может быть та самая научно доказанная любовь.
— Du skal ikke ha’ en øl. Go into værelset og vær våd og varm når jeg kommer[33].
Он вытащил какую-то пачку и протянул ей.
— Спасибо, — сказала Сигрид, покраснев. Она хотела вежливо пожать ему руку, но Пер прижался к ней и полез языком в рот.
— Тут еще есть, — сказал компьютерщик. — Он копался в их взаимодействиях с системами. Он стал посредником во всех их действиях. На это ушло время, но все их покупки и сообщения проходили через его страницу. Неудивительно, что он забросил свою целевую группу…
Менеджер лишился дара речи. А компьютерщик уже слал ему пачку текстовых файлов:
— Вот больше ста бессимптомных сообщений, которые он оплатил из своих денег, смотрите: [Спасайся, Сигрид]. Он нанял себе беса, как субподрядчика, чтобы тот этим всем занимался. Вы и правда этого не отследили? У вас же есть надзорная программа?
— Откройте текстовый файл!
Вот что открылось в файле: [Жертвы свободы… Конкурсное задание для бессимптомных носителей! Задание: Индриди Харальдссон. Лавтаназия. Ваша доля с продажи — 75 %!]
— Открытая лицензия на отлов, так сказать, и комиссия 75 %! — провозгласил компьютерщик.
— Что это за бред? — не понял менеджер. — LoveDeath никому не выплачивает комиссию 75 %. Он сам оплатил лавтаназию, из собственного кармана!
— Лицензия на отстрел, — повторил компьютерщик веско. — Это же строжайше запрещено, кроме редких исключений.
— Я ему разрешения не выдавал, — заверил менеджер.
— Ц-ц-ц, тут еще копать не перекопать…
— Что такое?
— А вот, смотрите! Вот волновые снимки, которые он послал во «ВПаре». Сравните сами!
— Что это? — спросил снова менеджер.
— А вы не видите, что он подделал данные этой девушки для «ВПаре»? Он отправил им снимок своей собственной волны, подписав ее именем! Этот паскудник добился впаривания обманом!
— Черт бы его побрал, — отозвался менеджер.
— Займитесь им уже, — сказал компьютерщик серьезно. — А я сообщу в надзорный отдел.
— Одну минуточку, — попросил менеджер.
— Что такое?
— Это, некоторым образом, проблема для меня. Вы же понимаете. Я должен был заняться этим раньше. Я приструню Пера, отключу его от новых заданий. Найду нового представителя. Я вас хорошенько отблагодарю за поддержку, если это дело не пойдет дальше…
«Du er en smuk pige», — сказал Пер, отпивая из бутылки «Туборга». Он поставил ее на стол и схватил Сигрид левой рукой за ягодицы. — «Du er en flot tøs», — повторил он и сжал крепче, а второй рукой забрался под юбку. Ловко отодвинул в сторону трусики и провел пальцем от края волос вверх по ягодицам, как будто снимая крем с торта. Облизал палец и снова сказал: «Du er min eneste ene, du er en smuk og varm og dejlig pige»[34].
Команда: сжечь тела
Уже начинало смеркаться, и надежды на то, что Индриди найдет Сигрид, почти не оставалось. На часах было почти полдевятого — слишком поздно. В тишине предосеннего вечера пели ржанки, мычали коровы, вдали напевал пастух; Индриди совершенно выбился из сил. Где-то глубоко в недрах этих высоких скал его солнечно-прекрасная Сигрид встретилась с Пером Мёллером. Из-за облаков сияла звезда Лавстара. Время от времени космодром LoveDeath за горой Хрёйндранги озарялся вспышками, которые высвечивали контуры пика, острые и колкие, словно нож в сердце Индриди. За вспышками накатывал грохот, разносившийся по долине эхом, похожим на тяжкие рыдания. Долину накрыл туман, в лицо дохнуло росой от запуска ракеты. Индриди спустился с холмика и побрел в сторону горы по маленькой лощинке, в которой между камней и заросших травой берегов пробивался ручеек, питавший маленькое озерцо; он понуро шел вдоль ручья, пока не добрался до скальной стены. Наверно, он никогда еще так не плакал с самого дня возрождения. Он мог заплакать, только если поранится до крови. А теперь ему было невыносимо плохо, и из сердца толчками хлестала печаль.
Когда Пер стал облизывать свой уродливый палец, Сигрид еще не понимала, что происходит; ее только что едва не вырвало, когда он засунул свой язык ей в рот почти до самых миндалин. Его рот был набит пивом и чипсами. Она смотрела на него с отвращением и ужасом, сжимала бедра и пыталась вырваться, а он снова присосался к бутылке. Он уже был сильно пьян.
— Her er din gave. Jeg kommer snart[35].
Сигрид выбежала из кафе, а Пер остался спокойно сидеть у бара. Спускаясь на лифте, Сигрид открыла пакет с подарком Пера. Там лежали шоколадки «Антон Берг» и видеокассета в футляре с изображением Пера. Он был с голым торсом и в расстегнутых джинсах и держал за бедра женщину с обнаженной грудью в костюме медсестры. Она наклонялась вперед, а то, что между ними происходило, скрывала заглавная буква М в слове Мёллер. «Медсестре» была пририсована голова Сигрид, а голова «Пера» была на несколько размеров больше, чем туловище. На кассету был наклеен желтый листок: «Jeg er berømt. Du kan varme op over filmen»