«Скрывайся у всех на виду» – так говорил мой учитель. Члены Ордена живут и работают среди обычных людей, уверяя: «Я такой же, как вы, мне нечего скрывать». Поэтому главный офис лондонского отделения перенесли из старого особняка в новое здание.
Я взглянул на свое отражение в зеркальной стене и подавил разочарованный стон.
– Ваш этаж, – сообщил оператор.
– Спасибо, – прохрипел я и торопливо вышел в коридор.
Подобные встречи регулярны: Ловцов вызывают в офис и за чашкой чая объясняют, чем им предстоит заниматься во время следующего задания. Я бывал здесь десятки раз.
Но прежде ни разу не нарушал Непреложного Правила.
Колени дрожали, но я не мог ничего с этим поделать. Массивная двустворчатая дверь нависала надо мной, словно лезвие гильотины. Громко сглотнув, я положил вспотевшую ладонь на ручку и надавил. Дверь открылась, до меня донесся приглушенный голос Куратора:
– Арчи? Входи.
Он встретил меня, сидя на кожаном диване в общей гостиной. Отсалютовал крошечной чашкой и жестом предложил сесть в кресло. На негнущихся ногах я прошел вглубь комнаты, выдавил из себя улыбку и тяжело опустился на сиденье.
– Неважно выглядишь, – заметил Куратор. – Заболел?
– Думаю, да.
Его небольшие глаза сузились, я заметил это даже через затемненные стекла очков.
Куратор всегда напоминал мне крысу из-за длинного острого носа, жадных глаз и беспрестанно двигающихся губ. Все в его облике вызывало если не отвращение, то стойкое нежелание иметь с ним какие-либо отношения. Но именно этот тщедушный человечек средних лет имел в Лондоне почти безграничную власть.
– Как поездка? Хотя о чем это я, все написано на твоем лице. – Он налил в чашку чай и протянул ее мне. – Что ты подхватил? Обращался к доктору? Выглядишь так, словно сегодня-завтра умрешь.
– Еще не…
– Ты должен будешь поправиться к началу миссии. Мы получили хороший заказ, дело плевое, справишься за пару дней.
– Когда мне…
– Как прошло в Марракеше? Мы ведь не виделись после твоего возвращения? Слышал, ты лично доставил джинна заказчику.
По позвоночнику скатилась капля пота. Я медленно отпил чай и, откинувшись на спинку кресла, спокойно сказал:
– Да, меня встретил помощник Коллекционера.
– Значит, помощник. – Куратор задумчиво пожевал нижнюю губу. – И всё?
Мог ли он что-то знать?
– Да, и всё.
Лучшая позиция – все отрицать. Встречи Ловцов с Коллекционерами возможны, но нежелательны.
– Он прислал мне письмо, твой заказчик. Сказал, что ты прекрасно себя зарекомендовал.
Моя улыбка дрогнула. После того как мы с Филиппом вернулись в Лондон без вампира, Коллекционер со мной не связывался. Я думал, что придется оправдываться, но, видимо, громила сам объяснил все хозяину. Через три дня ко мне пришел невзрачный человек и передал конверт, в котором я обнаружил ключ. В банке выяснилось, что богаче я стал на сто пятьдесят тысяч. Конечно, не на миллион, но и задание я бездарно провалил. Стоя перед ячейкой, наполненной деньгами, я впервые ощутил что-то похожее на уверенность в завтрашнем дне.
– Арчи?
– Да?
– Мне показалось, что ты вот-вот уснешь. Мне очень жаль, что мое общество оказывает на тебя такое…
– Я плохо себя чувствую, извините.
Даже врать не пришлось, тошнота действительно накатывала волнами, грозясь захлестнуть меня с головой.
– До меня дошли слухи, – вкрадчиво начал Куратор, – что ты сблизился с мисс Миллз. Дебора, верно?
Проклятие.
– Верно.
– Прекрасная юная особа. Образованная, дерзкая, она совсем не похожа на свою постную мать. – Куратор хмыкнул, явно довольный собой. – Мы одобряем ваше общение.
– Спасибо, – сказал я и тут же почувствовал себя последним дураком. – То есть…
– Ты красивый юноша, Арчи. И если ты продолжишь вести беззаботную холостяцкую жизнь, могут поползти слухи, которые привлекут к тебе ненужное внимание. К нам, Арчи. Понимаешь о чем я?
– Безусловно.
– Но не переходи черту. Женитьба для Ловца – закат карьеры. Да и с нашими женами часто происходят… странные случаи.
Я понимал: это еще не угроза, только предостережение. Несколько лет назад один из Ловцов женился вопреки желаниям Ордена – и через два месяца его жену нашли мертвой в бассейне. Заинтересовавшись, я полез в архив и обнаружил, что похожие трагедии происходят с завидной регулярностью. Каждый женившийся Ловец рано или поздно становился вдовцом. Без исключения.
– Я не собираюсь жениться.
– Рад это слышать. Впереди у Деборы долгая и, я надеюсь, счастливая жизнь.
«Без меня», – хотел добавить я, но вовремя спохватился и припал губами к чашке. Этому человеку лучше не грубить.
– Подробности нового заказа передаст посыльный, как всегда. И пожалуйста, Арчи, обратись к доктору. Я переживаю о твоем здоровье.
Куратор развернул газету и углубился в чтение, всем видом показывая, что разговор окончен. Я поставил чашку на столик, обвел взглядом ярко освещенную гостиную и опять увидел свое отражение – в стеклянной дверце книжного шкафа. Вид истощенный, скулы заострились, глаза запали. Даже волосы утратили блеск. И как у Куратора язык повернулся назвать меня «красивым юношей»? Я похож на покойника.
Спускаясь в лифте, я вспомнил, что должен встретиться с Деборой. Совсем не хотелось пугать ее своим видом, но (было страшно признаваться даже самому себе) я ужасно по ней соскучился. Только мысли о встрече поддерживали меня там, в Карпатах. Теперь я достаточно богат, чтобы выглядеть достойной парой для дочери старика Миллза, вот только ничем хорошим для нее наше общение не закончится. Жаль, я понятия не имею, как объяснить ей свое нежелание сближаться.
Возможно, мои переживания беспочвенны и Дебора не испытывает ко мне ничего, кроме дружеской привязанности. В таком случае, когда мы расстанемся, разобьется только одно сердце.
Ее тонкий силуэт я заметил издалека. Стало мучительно стыдно за свой болезненный вид, за помятые брюки и влажные ладони. Но не могу же я просто уйти? Оставить ее одну в этом жутком месте – настоящее преступление. Хотя если честно, Дебора явно смелее меня. Ее не пугают старые надгробия и темнота, тогда как мое сердце в ужасе замирает от каждого шороха.
Только когда она вскинула голову и робко мне улыбнулась, я понял, что…
– Я ничего не привез вам.
– А должны были? – удивилась она. – Что с вами, Арчи? Вы так побледнели, садитесь, осторожно…
Она помогла мне сесть на мраморную скамейку и участливо заглянула в глаза.
– Вам плохо?
– Должен признаться, что вот-вот упаду в обморок.
– Зачем же вы приехали? Арчи, боже мой, вы ведь могли позвонить и отменить встречу.
– Я не хотел отменять ее. Не думал, что в такси мне станет настолько плохо. Извините за мой вид, я не должен был…
– Вы были у доктора?
– Завтра утром он навестит меня.
– Судя по всему, вы серьезно больны. – Она сжала пальцами мои ледяные ладони. – Я могу помочь вам добраться домой.
– Давайте просто посидим немного. Мне уже лучше, правда.
Не знаю, что стало тому причиной, но дурнота действительно отступила. Глаза перестали слезиться, а ноги – дрожать, сердце забилось медленнее. Последние лучи заката скрылись за деревьями, ветер донес до нас запах прелой листвы и вечернюю прохладу.
Дебора не отпустила моих рук, придвинулась ближе и положила голову на мое плечо. Мы вместе проводили солнце и встретили тонкий серп луны.
– Теперь вы дышите спокойнее, – сказала Дебора. – Вам правда лучше?
– Намного, – искренне ответил я.
– И на прогулку силы найдутся?
– Да, думаю да.
Она помогла мне подняться и подставила локоть, предлагая взять ее под руку. Взгляд при этом был таким игривым, что я невольно рассмеялся, но предложение принял. На кладбище нет никого, кроме нас, эту странную смену ролей все равно никто не увидит.
– Вы отрезали волосы, – заметил я.
– Вам не нравится? – с вызовом спросила она.
– Будто бы вас волнует ответ на этот вопрос.
– Вы правы, не волнует; я спросила, чтобы сообщить вам об этом. – Она улыбнулась.
– Я понимаю, что вам совершенно плевать, но мне очень нравится. Вы совсем не…
– Только не говорите, что я совсем не похожа на других женщин, – взмолилась Дебора.
– Как же я предсказуем.
– Не только вы.
Она не сердилась, по лицу я видел, что этот разговор ее скорее забавляет. При первой встрече я переживал, что она превратится в домашнюю кошечку-невесту, но теперь понял: ее выходки не ребячество и не протест, Дебору искренне злит тот факт, что от женщин ничего не ждут. И пусть порой кажется, что ее поведение слишком нарочитое, только так она может дать понять окружающим, что запереть ее дома с нелюбимым мужем не выйдет.
– Прогулка идет вам на пользу, – заметила Дебора. – Вы оживаете на глазах.
– Довольно странно слышать это здесь. – Я обвел рукой окружающие нас памятники.
– Кстати, в этом месте находятся самые старые захоронения, – сказала Дебора. – Видишь клетки над могилами?
Я с удовольствием отметил, что она снова обращается ко мне на «ты».
– Эпидемия суеверий, – продолжила Дебора. – Что думаешь?
– О попытках заставить мертвецов оставаться в могилах? Обаятельная традиция.
– Обаятельная? Ты правда это сказал? – Она почему-то рассмеялась. – Думаю, никогда еще мортсейфы[6] не слышали таких комплиментов в свой адрес. Но в Англии их использовали вовсе не для того, чтобы не позволить мертвецу восстать. Ты не знал? О, не смущайся, многие приезжие… Что?
– Как ты узнала?
Никто никогда не сомневался в том, что я англичанин. Все знакомые с удовольствием проглотили историю о скромном букинисте и не сомневались в том, что я родился в пригороде Лондона.
– Это что, тайна? – Дебора с интересом посмотрела на меня. – Мне кажется, все очевидно. Даже твое лицо совсем не как у англичан. Неужели никто не замечал? Я не хотела тебя обидеть, Арчи. Если тебя это успокоит, я считаю тебя намного симпатичнее местных джентльменов.