– Веер большим пальцем, – сказал он.
– Прекрасно, – пробормотал я, смущенный его вниманием.
– Хотите, я научу вас рифленой тасовке? – шепотом спросил юноша.
– Н-нет, простите, я не…
– Меня научи! – Мальчишка лет шести потянул кардиста за фрак.
– О, ты уверен? – Тот опустился на одно колено, чтобы оказаться вровень с ребенком. – Это древнее искусство владения картами, твоя матушка не будет против?
Женщина, стоящая позади, усмехнулась и махнула рукой. Кардист кивнул ей и, прежде чем продолжить разговор с мальчишкой, бросил на меня испепеляющий взгляд. Я так и не понял, чем насолил ему, поэтому, когда подошла моя очередь покупать билет, сделал это с облегчением – там, в шатре, странный парень не сможет так откровенно таращиться на меня.
Взяв билет из крошечной зеленой лапки, я собрался было уйти, как вдруг меня прошиб пот.
Трехпалая. Зеленая. Лапка.
Медленно развернувшись, я присел и заглянул в небольшое окошко. Не успел я как следует разглядеть бородавчатое сморщенное лицо, как по щеке меня хлестнуло что-то длинное, влажное и мерзкое.
– Не задерживай очередь! – визгливо выкрикнуло существо.
Я попятился к шатру. Кардист повернулся и проводил меня хмурым взглядом. Не может быть. Это все трюк, часть шоу, наверняка в будке сидит чревовещатель с куклой, да, скорее всего, так и есть. Я стал слишком нервным и впечатлительным.
У откинутого полога меня встретила девушка в костюме клоуна. Правда, клоун получился какой-то неправильный – слишком печальный. Я улыбнулся ей, надеясь на ответную улыбку, но девушка изобразила хищный оскал, щелкнула зубами и спросила:
– Теперь доволен?
Стоило бежать отсюда, пока был шанс. Это не цирк, а сборище сумасшедших. Но я не сбежал – клоунесса втолкнула меня в темное нутро шатра, злобно хихикая. Пришлось идти вперед, натыкаясь на людей и реквизит. Освещенный одиноким прожектором манеж стал для меня единственным ориентиром. Не желая приближаться к нему, я залез на четвертый круг скамеек, расставленных по образу и подобию римского Колизея, и терпел, пока пробирающиеся мимо люди оттаптывали мне ноги.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем полог шатра закрылся, а злобная клоунесса прошаркала мимо, бросив на меня кровожадный взгляд из-под размалеванных век.
Шум вокруг напоминал жужжание разъяренных пчел. Мне было неуютно находиться здесь, но, как только я представлял, что придется пробираться к выходу, меня начинало мутить. Я клятвенно пообещал себе в ближайшую неделю не посещать людных мест.
Прожектор погас, а затем снова зажегся. Опираясь на трость, в круге света стоял человек в алом фраке. На его лице лежала непроницаемая тень от полей цилиндра.
– Дамы и господа, леди и джентльмены, – его голос становился все громче, – готовы ли вы увидеть лучшее шоу во всей Великобритании?!
Шатер зашумел. Дети и взрослые принялись кричать и хлопать.
– Я вас не слышу! – крикнул кардист. – Покажите мне, как сильно вы хотите увидеть это шоу!
Вступила труба, сразу за ней – барабаны. В едином порыве люди принялись топать ногами, повторяя заданный инструментами ритм. Дети повскакивали с мест, я видел их распахнутые, горящие глаза.
– У них будет слон! – завопил мальчишка, сидящий рядом со мной. – Настоящий слон!
– Правда? – Я усмехнулся.
– Он нарисован на афише! Вы не видели?
Покачав головой, я уставился на кардиста, завладевшего умами и сердцами зрителей за несколько жалких мгновений.
По краю манежа вышагивали причудливо разодетые музыканты и дули в трубы. Позади тащился клоун с барабаном, надетым на шею. Он бил по инструменту невпопад, нарушая уверенный, завораживающий ритм. Один из трубачей развернулся и дал ему затрещину. Зрители принялись хохотать. Утерев нос рукавом, клоун выпрямил спину, подмигнул кому-то в толпе и выдал идеальный ритм, к которому тут же присоединились трубачи. Обойдя манеж по кругу, они остановились за спиной кардиста. Тот взмахнул рукой и громогласно выкрикнул:
– Добро пожаловать!
Зажглись сотни ламп. Шатер наполнился оглушающей музыкой. Казалось, я заперт в витрине рождественского магазина.
Манеж заполонили разодетые люди: гимнасты, клоуны, дрессировщики и их звери, толпа низкорослых лысых мужичков, катящих друг друга, словно пушечные ядра. С потолка опустились вращающиеся кольца, с которых, окутанные полотнами ткани, спустились прекрасные девушки и юноши в облегающих трико. Исполняя кувырки и колеса, на манеж высыпала группа тонких, почти эфемерных фигурок. Издалека они походили на детей. Высокая женщина вынесла на плечах двух взрослых мужчин.
Вся труппа заняла свои места и тогда, под взрывы фейерверков, доносящихся снаружи, два человека в черном принялись крутить какой-то хитрый механизм по обе стороны манежа. Кардист, театрально взмахнув руками, начал подниматься в воздух. Я разглядел тонкий металлический канат, на котором он стоял. От одного взгляда на его зависшую в нескольких футах над полом фигуру у меня закружилась голова. Юноша раскинул руки и побежал по канату под неистовый рев толпы. Двигался он настолько уверенно, будто шел по широкой вымощенной дороге. Мое сердце болезненно сжалось от страха.
Свет внезапно погас, а когда зажегся снова, на манеже стояла только печальная клоунесса с потекшим гримом. Она помахала рукой зрителям и достала из-за спины огромное кольцо на палке. Следующие несколько минут с помощью своего нехитрого инструмента клоунесса создавала невероятные фигуры из мыльных пузырей. Дети заходились в восторженных криках, разглядывая лошадей и кошек, плывущих над их головами, а я никак не мог поверить, что создать нечто подобное можно при помощи одного только кольца на палке.
Пусть девушка была со мной неприветлива, но дело свое знала отлично.
Я сам не заметил, как попался на крючок артистов, – каждый новый номер встречал с радостью, хлопал, пару раз даже свистел. Люди на манеже исполняли невероятные вещи: дикие звери слушались дрессировщиков, как ручные котята, женщина носила на руках мужчин из зала и поднимала огромные гири. Но лучше всех были воздушные акробаты и гимнасты. Я забывал дышать, когда девушки раскачивались в огромных кольцах и прыгали друг другу в руки. Их номер с полотнами ткани поразил меня до глубины души – это было так красиво, что я едва не заплакал. Но когда на манеж вышли тонкие детские фигурки в черных костюмах, я понял, что меня ждет еще большее потрясение.
Свет в шатре погас. Я видел лишь светящиеся полосы на костюмах артистов. Они поднялись под самый купол и принялись исполнять на канате что-то невероятное. Иногда мне казалось, что гимнасты летают, что земное притяжение не властно над ними.
Вдруг я услышал шепот:
– Падает…
– Падает!
– Посмотрите, он падает!
Я, как и все люди, сидящие вокруг, вскочил со своего места.
Одинокая фигурка отделилась от группы и стремительно полетела вниз. Я точно знал, что под канатом нет страховочной сетки. Инстинкты взяли верх над здравым смыслом – я перепрыгнул три ряда скамеек, перемахнул через ограждение манежа и поймал невесомую фигурку в светящемся костюме.
Зажегся свет.
Я понял, что стою в центре манежа, сжимая в руках упавшего акробата. Все взгляды устремлены на меня.
В полной тишине раздались редкие хлопки, а затем зал взорвался аплодисментами. Я поставил артиста на землю и замер, пригвожденный к месту сотней взглядов. Крошечные акробаты спустились с каната, окружили меня, принялись хлопать по спине и пониже спины (кто куда дотягивался), но в их больших глазах я видел страх и замешательство.
Артисты принялись толкать меня в сторону выхода. Я пытался сопротивляться, но несколько пар маленьких рук вцепились в меня и не отпускали. Чтобы не устраивать сцену, я повиновался и ушел с манежа через выход для членов труппы.
За кулисами меня встретили оглушительная тишина и подозрительно прищурившиеся кардист с клоунессой.
– Займи их, – скомандовал юноша в цилиндре.
Клоунесса кивнула, схватила свое кольцо и, злобно взглянув на меня, выбежала на манеж.
– Это часть номера, – спокойно сказал кардист.
– Чт-то? – не понял я.
– Падение. Он бы не разбился.
Гимнасты стайкой перепуганных птиц сгрудились за его спиной и поглядывали на меня с явной озабоченностью, написанной на круглых лицах.
– Откуда я мог знать? – возмутился я.
– Как ты нашел нас? – проигнорировав мой вопрос, спросил кардист.
– Кого это вас? Я просто прогуливался по городу и увидел ваши фейерверки. – Я почти не соврал.
– Кто еще знает, что ты здесь? За тобой следили? Кардист сделал шаг ко мне, я попятился и едва не вывалился на манеж. Он успел схватить меня за грудки и притянуть к себе.
– Да что здесь происходит?! – Я оттолкнул его и рывком поправил рубашку. – Кто вы такие?
– А кто ты такой? – кардист прищурился.
– Ради бога, прекратите этот допрос! Я просто попытался спасти вашего артиста, вот и всё!
– И тебе это удалось, – заметил юноша. – Но как?
Я сглотнул горький ком, застрявший в горле.
– Кто ты такой? – Он обходил меня кругом, словно дикий зверь. – Что ты такое?
Я похолодел. Каким нужно быть дураком, чтобы использовать темный дар на глазах сотен людей?! О чем я только думал?!
– Я пойду.
– Не думаю. – Его трость преградила мне путь.
– Вы берете меня в заложники? – возмутился я.
– Все будет так, как скажет Капитан.
– Какой еще Капитан? Немедленно отпустите меня, иначе…
– Иначе что? – кардист снова прищурился. – Снова используешь свои способности?
– Что за глупости. – Я раздраженно откинул кудри с лица. – О чем вы говорите?
– Не притворяйся идиотом, дорогуша, – прошипел он. – Все мы видели, с какой скоростью ты кинулся на манеж. Думаешь, мы ничего не понимаем?
– Единственный, кто ничего не понимает, – это я! Дайте мне пройти!
– Хватайте его, – скомандовал кардист.
Крошки-акробаты кинулись ко мне, двое обхватили мои ноги, еще двое повисли на руках, а круглолицая девчонка запрыгнула на спину.