– Я не хочу причинять вам боль, – сказал я. – Отпустите.
– Вперед, дорогуша, и без фокусов. – Кардист сдвинул цилиндр на затылок, и я увидел его горящие золотом глаза. – Помни, что ты не самый опасный зверь в этом шатре.
– Зато самый быстрый, – прорычал я, с трудом переставляя ноги.
– Возможно, – согласился юноша. – Но мы найдем тебя, даже если ты сбежишь.
– Если бы я получал деньги каждый раз, когда мне угрожают преследованием… – Я закатил глаза.
Кардист откинул полог шатра и пропустил меня вперед. Идти с живым грузом, облепившим руки и ноги, было сложно, я не сомневался, что легко могу скинуть с себя мелких прилипал, но не делал этого, боясь их покалечить.
Мы оказались за шатром. Юноша в цилиндре снова обогнал меня и, помахивая тростью, пошел впереди.
– Чем, говоришь, ты здесь занимался? – спросил он.
– Не твое дело, – огрызнулся я.
– Ты выглядишь воспитанным молодым человеком, а на деле…
– Ты тоже не похож на похитителя, однако… – Я сделал недвусмысленную паузу.
– Туше.
– Можете отпустить меня, – обратился я к акробатам. – Я не сбегу, даю слово.
– Ты дал обещание Детям Ветвей, – сказал кардист. – Детям Ветвей лгать запрещено.
Как только я оказался свободен, он продолжил:
– Ну, можешь попытаться сбежать.
– Я уже сказал, что сбегать не намерен. Веди, фокусник.
– Фокусов я не показываю. Можете идти, – он обратился к акробатам.
Я проводил их взглядом и спросил:
– Кто они?
– Меня больше интересует, кто ты.
Мы обменялись полными недоверия взглядами и пошли вперед, прямо ко входу ярко раскрашенного фургончика. Кардист коротко постучал, через мгновение до нас донеслось хриплое «входи». Юноша, отвесив шутовской поклон, открыл дверь и пропустил меня вперед.
Я вошел без страха. Кровь милой Иннис придала мне сил, и, если бы я хотел сбежать, кардист не сумел бы меня остановить.
– Я как раз хотел послать за тобой, Хад… – хозяин фургона обернулся и уставился на меня, продолжив шевелить губами: – …жи.
Все пространство здесь занимали чудной диван безвкусного красно-розового цвета, книжный шкаф и стол, заваленный бумагами и упаковками от сладкой кукурузы. На стенах висели запыленные фотографии и нечто напоминающее остов, к которому должна крепиться оленья голова или что-то подобное. Полосатые розовые обои порвались и отошли от стен в нескольких местах.
Седой старик с пышными усами смотрел на меня сквозь стекла крошечных очков без дужек. На его лице застыло выражение крайнего удивления.
– Кто вы? – выдохнул он. – Вас преследуют?
«В какой-то степени да», – подумал я, но предпочел скрыть этот досадный факт.
– Он чуть не сорвал представление, – пожаловался кардист. – И назвал меня фокусником.
– Непростительно, – серьезно сказал старик, но через мгновение его глаза озорно блеснули. – Что вы умудрились натворить… сэр?
Кардист снова не дал мне ответить:
– Он выбежал на манеж и подхватил Лира. Нет, он буквально вылетел на манеж.
Старик сел на стул, сложил руки перед собой и уставился на меня. А я стоял и ждал сам не знаю чего.
– Вы Чудо, – заключил он. – Можете не подтверждать это, но у меня глаз наметан. Опасное Чудо.
Я неопределенно пожал плечами:
– Никому из артистов я зла не желал.
– Даже попытались спасти одного из них. – Старик кивнул. – Но зачем?
– Откуда мне было знать, что это часть представления! – возмутился я. – Мне следовало стоять и смотреть, как беззащитное существо пада…
– Он Чудо, – резко перебил меня старик. – Не существо.
Я спрятал руки в карманы брюк и насупился, будто нашкодивший ребенок. Никогда прежде мне не было стыдно за то, что я называю вещи своими именами. Орден Ловцов ценит жизнь Чудес не больше, чем жизнь утки или оленя, на которых всю их жизнь ведется охота. Мои братья всегда говорили, что Чудеса не люди, их нельзя очеловечивать и жалеть. Я находился в статусе Чуда слишком мало времени и не успел пересмотреть свои взгляды.
Старик вглядывался в меня так, словно читал мои мысли.
– Вы искали нас? – спросил он.
– Несколько часов назад я даже не подозревал о вашем существовании. И вообще, кто вы такие? Откуда в вашем цирке Чудеса?
– Я же говорил, – сказал кардист, – с ним нужно что-то делать.
Старик кивнул, и не успел я обернуться, как раздался свист и что-то тяжелое опустилось на мою голову. Удар оказался недостаточно сильным, чтобы я потерял сознание. Тяжело повернувшись, я попытался схватить кардиста, но тот легко ушел от атаки и снова ударил меня набалдашником трости. На этот раз перед глазами поплыло, я зашатался и сквозь гул крови в голове услышал голос старика:
– Отойди, Хаджи.
В меня выстрелили. Я упал на колено, схватился за живот, но не увидел крови.
– Какого…
Глава 15
Мерное покачивание убаюкивало. Я сладко потянулся и вдохнул свежий запах сена.
Запах сена?
Резко сев, я со всего маху приложился лбом о прутья клетки. Мои руки сковывали металлические кандалы, со лба стекала струйка крови, во рту ощущался отвратительный привкус: я давно не чистил зубы.
– Эй! – крикнул я. – Эй!
Вагон дернулся и остановился. Я услышал голоса, затем дверь открылась и внутрь кто-то вошел. Я узнал его по запаху.
– Что вы со мной сделали?! – прошипел я.
Кардист присел на корточки перед клеткой и виновато пожал плечами. Он сменил алый фрак на неприметную дорожную одежду: коричневую рубашку, темные брюки и тяжелые ботинки. Цилиндр заменила кепка, лихо сдвинутая на затылок. Из-под нее выбиваются светлые волосы, контрастирующие с темной кожей.
– Мы не могли отпустить тебя, – сказал он.
– И что теперь? Я буду вечно сидеть в клетке? – возмутился я. – Или вы меня убьете?
– Капитан не убивает Чудеса, – холодно сказал кардист. – И мы тоже.
– Значит, вы в безвыходном положении, – заключил я.
– Значит, так, – легко согласился юноша. – Как тебя зовут?
– Александр, – нехотя ответил я.
– Хаджи. – Он кивнул мне. – Не могу сказать, что рад знакомству.
– Аналогично.
Мы помолчали, потом он спросил:
– Ты голоден?
– Пока нет. Вы знаете, кто я?
– Капитан сказал, что ты вампир, – в голосе Хаджи сквозило безразличие, будто он каждый день встречался с подобными существами. – Это так?
– Так, – признался я.
– Если ты не искал убежища, то что делал на представлении?
– Сколько еще раз я должен повторить, что оказался там случайно? – раздраженно спросил я. – Случайно! Я приехал в Эдинбург… У меня здесь дела. И я просто увидел ваше шоу с фейерверками. Вот и всё.
– Как ты думаешь, за тобой могли следить? – спросил Хаджи.
– Нет, – соврал я. – Почему вы не дали мне уйти?
– Ради нашей безопасности ты должен оставаться с Караваном. – Хаджи встал. – Мы не можем допустить, чтобы ты разболтал, кто мы и где ты нас видел.
– Кому я могу рассказать об этом? – Я попытался встать, но ударился о прутья. – Бога ради, выпусти меня!
– Не могу. Раз ты не голоден, я зайду позже.
– Подожди! – Я схватился за прутья и прижался к ним лицом. – Неужели я должен провести здесь всю ночь?!
– Я тебе сочувствую. – Хаджи вышел из вагончика и, прежде чем закрыть дверь, добавил: – Но не от всего сердца.
– Стой!
Но дверь уже захлопнулась. Я снова остался один в вагончике для животных и крепко задумался. Возможно, мне хватит сил разорвать цепь, скрепляющую браслеты. Возможно, я даже сумею разогнуть прутья и выбраться. Но разумно ли это? Здесь, в тесной клетке циркачей, я в относительной безопасности. Не будь я так категорично настроен, сказал бы даже «среди своих». Нравится мне это или нет, но теперь я скорее Чудо, чем человек. Привычный мир меня не примет, отвергнет, едва я покажу ему свое новое лицо, обезображенное мертвенной бледностью и выпирающими резцами. Люди возненавидят меня, а Ловцы… Если бы не Филипп, моя голова уже висела бы над камином какого-нибудь Коллекционера.
Я лег на колючую подстилку из сухой травы и уставился в темный потолок.
Скольких Чудес я передал в руки недобросовестных покупателей? Что стало с джинном, которого я украл у русской графини? Герцогини? Из моей памяти напрочь стерлись все титулы и лица.
Каждый год мы с братьями по Ордену собирались вместе, и Пожиратель Времени открывал для нас дверь в Ирландию – колыбель Чудес. Мы приходили в священные леса и стреляли по гнездам фейри из специальных ружей. Крошечных существ оглушало громким звуком и яркой вспышкой, а мы хватали их и засовывали в специальные сосуды, в которых им предстояло провести всю жизнь. Мы глумились над ними. Хвастались уловом. Трясли банки, чтобы с прозрачных крылышек сыпалась сверкающая пыльца. Я не чувствовал угрызений совести ни до, ни после охоты. Ни одно из Чудес, за которыми меня отправляли, не вызывало во мне желания пощадить его. Куда больше сострадания я испытывал к голодным собакам и уличным котам.
Перевернувшись на другой бок, я уставился на тонкую полосу голубоватого света, пробивающуюся сквозь щель между дверью и стенкой вагончика.
Люди на Востоке верят в карму. Мол, все, что ты сделал, вернется бумерангом. Я никогда не разделял этой философии, но эфемерный бумеранг как следует огрел меня по затылку. Там, в окружающих меня повозках и вагонах, спят и бодрствуют Чудеса. Они не должны узнать, кто я. Вернее, кем я был до того, как рой кровавых мух превратил меня в ожившего мертвеца. Мне сложно представить, что со мной сделают существа, многие из которых по своей природе наверняка куда более кровожадны, чем я. Темнокожий кардист сказал, что Капитан не убивает Чудеса, но что на счет Ловцов? Пусть и бывших.
Горький смешок сорвался с губ. В моей жизни произошло так много странных событий, а я все еще переживаю за собственную шкуру. А ведь теперь я, можно сказать, бессмертный. У меня не было времени подумать об этом как следует. Вечность. Теперь у меня действительно очень много времени. На что я хочу его потратить? На бесконечные попытки скрыться от Ордена?