– Все мужчины в моей семье или врачи, или адвокаты. Очень удобно, не находишь? – Мы медленно пошли вперед по плохо освещенной безлюдной улице. – Если мой брат отрежет что-то не то или забудет внутри старушки зажим, мой второй брат поможет ему состряпать убедительную историю о том, почему пациентка сама виновата в этом.
– Ты говоришь о них с презрением, – заметил я.
– Так и есть. Говард работает на мерзавцев и помогает им проворачивать грязные делишки почти законно. А Фредерик действительно болван и чудом сумел получить разрешение на врачебную практику. Ну, а что не так с твоей семьей?
– Они, – я задумался, – странные. Чудовищно странные. И любят мной помыкать.
– Так ты младший?
– Можно и так выразиться.
– Как знакомо! Не зря мы с тобой встретились, Стефан. Думаю, Господь послал меня тебе, чтобы я напомнил, что родственников мы не выбираем. А знаешь, что бы я сказал тебе, спроси ты у меня совета?
– Ну? – Я усмехнулся.
– Стефан, – Эндрю остановился, развернул меня к себе и положил руки мне на плечи, – позволь им не любить тебя.
– Что? – Я удивленно уставился на него.
– Прекрати искать их одобрения. Просто прими то, что кому-то из них ты не нравишься, но это не значит, что вы не семья или что остальные тебя не любят. Семья и Любовь не только не сестры, они даже не подруги, так что ненавидеть часть родственников вполне нормально.
– Ты что, психоаналитик? – с подозрением спросил я.
– Как ты узнал? – Он расхохотался. – Где я прокололся?
Пусть он и не понял, о чем я говорил, но в его словах была доля истины. Мы немного прогулялись по не самому красивому району Белфаста, я проводил Эндрю до места, где он остановился, и, пользуясь его советом, пошел туда, где гремели фейерверки и хохотали разносчики попкорна и сладкой ваты. К вагончику я крался на цыпочках, но Хаджи все равно меня заметил. Он уже снял цилиндр, светлая челка прилипла к темному лбу, а глаза, обращенные ко мне, сияли золотом.
– Мы думали, что ты не вернешься, – сказал он.
– Я тоже так думал, – ответил я и закрыл дверцу вагончика перед его носом.
Следующим вечером Караван прощался с Ларри-лепреконом. Я опоздал к началу церемонии, но, судя по всему, это никого не расстроило. Виновника торжества я узнать не успел: возможно, лепреконы ведут дневной образ жизни и наши ритмы катастрофически не совпадают. В толпе прощающихся вообще оказалось много лиц, которых я не видел прежде. Караван был намного больше, чем я предполагал.
– Не поминайте лихом! – Рыжеволосый мужичок, с трудом достающий макушкой до бедра Хаджи, махнул рукой. – Кто знает, где бы я был, не подбери меня Капитан?
– Ты бы не пропал, – проворчал старик. – Мы были рады считать тебя членом труппы, Ларри.
– А я-то как! А еще больше радовался тому, что вы меня не отправили ходить по канату! – хохотнул Ларри. – Осталась бы от меня жирная лужа на полу, вот была бы потеха!
Он выкрикивал каждую фразу так, будто находится на параде или работает зазывалой.
– Может, останешься? – спросила Ивонн. – Мы ж тебя не гоним.
– Так-то оно понятно, что не гоните, но надо возвращаться к жене! – Ларри заметно приуныл. – Два года без мужа! Можете себе представить? Не удивлюсь, если у меня теперь не шесть детей, а восемь!
Чудеса неловко рассмеялись.
На меня Ларри не произвел хорошего впечатления, из-за его шуток хотелось провалиться сквозь землю. Но кто меня спрашивает? Чудеса его любят, он стал частью Каравана, а теперь эту часть вырывают с корнем прямо из их сердец.
– Ну все! Хватит вас задерживать! – Ларри надел цилиндр изумрудного цвета и похлопал себя по карманам. – Хорошего представления! Вернетесь – приведу к вам детишек!
Чудеса принялись обнимать его, хлопать по плечам и спине, а я бесшумно выскользнул из шатра.
Вокруг стоянки все еще было полно зевак. Запах прелой листвы смешался с запахом сладкой ваты. Приближалась осень. В последние дни лета я мог отчетливо ощутить ее дыхание, воздух становился особенно сладким. Есть что-то ужасное в конце каждого лета. Вместе с теплом уходит надежда.
– Сегодня будет кое-что особенное.
Я вздрогнул. Так задумался, что не услышал шагов кардиста.
– О чем ты?
– Приходи к концу представления в большой шатер. – Хаджи надел цилиндр и поправил фрак. – Сегодня выступает Хелай.
Я задумчиво поглядел ему вслед. Каким это образом я дал понять, что меня интересует выступление существа, которое чуть меня не съело?
Холодные руки Хелая до сих пор чудились мне по ночам. Днем, вернее, но не в этом суть. Было в его поведении что-то звериное, отвратительное, в тот вечер у вагончика Чиэсы он был хищником, а я – его добычей. Это противоречило самой сути вампира. Это я должен вселять ужас в сердца, это меня должны бояться!
Пусть к Каравану я присоединился не так давно, но кое-какие привычки у меня уже появились. Например, когда мне становилось тоскливо, я шел в Гнездо. Неуправляемый хаос вагончика эльфов действовал на меня умиротворяюще, мне нравилось выметать старую солому и чистить причудливые жердочки.
Эльфов я застал за приготовлениями: деловито повизгивая, они помогали друг другу надеть костюмы для выступления. В который раз мелькнула мысль: то, что они вытворяют под куполом, – настоящее волшебство. Удивительно, что до сих пор ни один Ловец не понял: в костюмах гимнастов вовсе не дети, а фейри, в крови которых столько древней магии, что вокруг них искрится воздух. Я попытался вспомнить, сколько раз бывал в цирке, работая на Орден. Ноль.
– Вас все ждут.
Я помог эльфу застегнуть крошечную пуговичку на шее, он довольно зажужжал, а потом показал мне ладонь. Я непонимающе уставился на нее. На помощь пришел второй эльф – ударил первого по ладони, «дал пять». Убедившись, что я внимательно смотрю, акробат снова показал мне ладонь. Я легонько отбил. Если бы я вложил в удар хоть немного силы, малыш бы укатился в противоположный конец вагона, словно шар в кегельбане.
– Удачи, – сказал я, открывая перед ними дверь.
Эльфы зажужжали и побежали к большому шатру.
Забота об эллиллонах стала моей святой обязанностью, от которой не рекомендовалось отлынивать: стоило пропустить хотя бы одну уборку в Гнезде, как от него начинало неприятно пахнуть. Пропустив две, я рисковал обнаружить под соломой чей-нибудь труп. Чаще всего это были белки или мелкие грызуны, но иногда… Однажды я нашел там кошку. Пришлось похоронить несчастное животное под деревом.
Несмотря на безобидный вид, эти эльфы – хищники, если можно так выразиться. Они живут в мире с природой и всеми ее детьми ровно до завтрака (или обеда), в общем, до момента, когда голод станет слишком силен. Они вполне способны изловить кошку или собаку, кого угодно, кто окажется настолько глуп, чтобы приблизиться к златокудрым ангелам.
В Караване их назвали Лир, Ниса, Неил, Лиам и Леон, но кто есть кто, я так и не запомнил. От братьев и сестер отличался только Лиам – объемным животом. Именно в его схронах я находил украденную еду, куски испорченного мяса и клочья шерсти. Если он будет продолжать в том же духе, с карьерой воздушного акробата ему придется попрощаться.
Мне не дали закончить уборку: в Гнездо вошел Капитан. Я как раз вычищал один из тайников, в который кто-то из эльфов засунул мертвую белку, когда дверь скрипнула, пропуская внутрь уставшего старика.
– Что-то случилось? – спросил я, пряча тушку за спину.
– Они ужасно нечистоплотны, ты заметил? – будто не услышав меня, спросил Капитан. – Невинные Дети Ветвей поедают мышей и… Что там на этот раз?
– Белка, – нехотя признался я.
– И белок, – вздохнул старик. – Когда я выкрал их у Коллекционера, мне казалось, что это милейшие Чудеса. Они спали, прижавшись своими кудрявыми головками к моему плечу. Тогда я, помню, подумал: «Боже, они ведь вылитые купидоны с полотен Бугро!» Как же я ошибался.
Капитан присел на ствол, чудесным образом растущий прямо из стены железного вагона, и устало потер лицо. Сегодня он выглядит хуже, чем обычно.
– Это из-за Ларри? – спросил я.
– Я знал, что Ларри уйдет. Это был вопрос времени. В конце концов, он активный член британского общества, он никогда не был просто Чудом. Он Чудо, которое сумело выжить среди людей. Не многим из них это удается.
Я бросил останки несчастной белки в ведро и сел рядом с Капитаном.
– Он правда рыцарь?
Капитан тихо рассмеялся:
– А ты не веришь в это? Да, Ларри-лепрекон, коротышка с горшком золота, как ты изволил выразиться, был посвящен в рыцари самой королевой. Он ни разу не сказал, чем заслужил это звание, а я, если быть честным, не спрашивал.
– Но как это возможно? Как он сумел вести человеческую жизнь, будучи Чудом?
– Люди зачастую не видят очевидного. Не замечают, что их рыжеволосый сосед с выводком детишек подозрительно напоминает героя ирландских сказок, что партнер мужа по бизнесу является только с наступлением сумерек. Многим из Чудес было бы довольно просто затеряться в толпе. Но есть и те, для кого такой исход решительно невозможен, например эллиллоны.
– Вы сказали, что выкрали эльфов, – вспомнил я. – Как вам это удалось?
– Как правило, Коллекционеры понятия не имеют, что делать с Чудесами. Я просто представился членом Ордена Ловцов и сказал, что его экземпляры больны. Стоит ли говорить, что этот толстый дурак переживал о своей шкуре куда больше, чем о потраченных деньгах. Ладно, толстым он не был, – Капитан усмехнулся, – но мне хочется помнить их именно такими – обезличенным набором скверных качеств. Куда сложнее жить, зная, что приличные с виду люди пытаются зачать ребенка с Детьми Ветвей.
Меня передернуло. Старик, разумеется, это заметил.
– Не слышал об этом? Хотя, откуда бы. Да, это правда, чистая правда. Знаешь, зачем они это делают?
Пришлось сделать вид, будто я понятия ни о чем не имею.
– Чтобы доказать свою власть? – спросил я.
– Чего бы ты хотел, будь у тебя все деньги мира? – неожиданно сменил тему Капитан.