– Старейшины тоже охотятся? – уточнил Теодор.
– Да. Сегодня чудесная ночь, даже старики решили прогуляться. А вы, молодые господа, не желаете присоединиться к ним? Или вы сыты?
«По горло», – хотел сказать я, но смолчал. Перед глазами снова всплыли кошмары прошлой ночи, я поежился, испытывая острый стыд и ужас от содеянного.
– Не сожалей, – вдруг ободрил меня лорд Бэлл. – Пустые сожаления уродуют душу. Что сделано, то сделано. Мой клан не убивает людей, но Ловец и не человек вовсе.
– Человек, как ни крути, – возразил я.
– Этот вопрос лежит в плоскости философии, – отмахнулся вампир. – Кто есть люди, Дамьян? Что отличает грешника от праведника? Убив одного во благо многих, ты станешь убийцей или героем?
Мальчишка у ног лорда Бэлла взял его руку и приложил к своей белоснежной щеке. Мне стало неловко.
Теодор сел на подлокотник моего кресла.
– Я прожил на свете много лет, большую часть под луной, что позволяло мне тенью скользить по улицам городов и изучать их жителей, скрываясь в плотных объятиях мрака. И знаешь, что я понял? Великий дар, который преподнес людям Господь, – это свобода воли. И если кто-то считает, что он лучше других по праву рождения, если он продает и покупает тех, кто рожден для свободы, он имеет на это право. А я могу не считать его человеком.
Мрачная философия Гарри наверняка имела смысл, но я никогда не был мыслителем. Быть может, прожив пять сотен лет, я тоже буду сидеть в кресле и разглагольствовать на эту тему, но сейчас мне больше всего хотелось вернуться в лоно Каравана, к простым, понятным вещам. К сломанной крыше, к запертым на чердаке котам, к рытью ямы под дождем.
– Ты напугал его, – сказал Теодор. – Теперь Дамьян будет думать, что мы здесь денно и нощно предаемся философским беседам, зачитываясь «Тюремной исповедью» Оскара Уайльда.
– Что взять со старика? – Лорд Бэлл рассмеялся. – И люди, и вампиры становятся сентиментальными с годами.
– Ты можешь прожить еще пять веков, так что не тебе говорить о старости, – урезонил его Теодор.
– Я просто готовлю нашего гостя к встрече со старейшинами. Вынести их болтовню о Боге не могу даже я, а ведь мы провели вместе больше двух сотен лет.
– Тут я с тобой соглашусь. – Теодор вздохнул. – Последний теологический спор между Сантьяго и Жилем продлился семнадцать дней.
– Дней? – Я нахмурился. – Они не спят днем?
– Могут себе позволить. – Гарри кивнул. – Они настолько стары, что способны побороть дремоту и вести привычный образ жизни. Но выходить на солнечный свет им, конечно, не рекомендуется. Ожоги слишком долго заживают. Тарий, душа моя, приготовь мне ванну.
Мальчишка встал, нехотя отпустил руку лорда Бэлла и выплыл из гостиной. Я проводил его взглядом.
– Тарий – мой последний ребенок, – пояснил лорд. – Наша связь очень крепка.
– Что значит «ребенок»? – не понял я.
Концепция деторождения в моем сознании противоречила жизни вампира.
– Я обратил его всего три года назад. Он и шагу без меня ступить не может. Остальные мои дети гораздо старше и ведут вполне самостоятельную жизнь.
– Но все равно не чают в тебе души, – заметил Теодор.
– Что есть, то есть, – не без гордости согласился лорд Бэлл. – Мы живем одной большой семьей, и наши узы для нас священны. Иногда я жалею, что не сам обратил тебя, Теодор.
– Если обратить человека так просто, почему не случилось эпидемии? – спросил я. – Почему вампиры массово не обращают людей?
– Потому что мы способны мыслить и здраво оценивать ситуацию, – ответил лорд Бэлл. – Наше существование должно оставаться в секрете. Если кто-то из вампиров беспорядочно обращает всех своих любовников, мы разбираемся с ним по-своему. Наш род живет бок о бок с людьми, и нельзя допустить, чтобы века нашего сосуществования покатились псу под хвост из-за какого-то любвеобильного дурака.
– Вы убиваете тех, кто ставит тайну вашего существования под угрозу?
– Иногда. Обычно хватает дружеской беседы.
В словах лорда Бэлла я расслышал нотку лжи, но настаивать не стал.
– Вряд ли, опоив виконта Барлоу своей кровью, ты думал о том, что он может восстать, я прав? – вдруг спросил лорд Бэлл. Дождавшись моего кивка, он продолжил: – Понимаю, что это в твои планы не входило, но вряд ли ты сейчас раскаиваешься в содеянном.
Я допил остывший кофе и кивнул, хотя все еще многого не понимал.
– Хоть тебе и удалось обратить человека, в твоих теоретических знаниях полно пробелов. – Лорд Бэлл поднялся с кресла и поправил элегантный черный фрак. – Мы можем избавиться от них, если ты захочешь. Романтическая аура, превращение в туман, чтение мыслей – это только часть того, чему ты можешь научиться. К тому же тебе может быть интересна история нашего рода. В моей библиотеке есть пара занятных фолиантов; думаю, у меня еще будет время показать их тебе. А сейчас я должен откланяться. Дамьян, Теодор, – он важно кивнул, – оставляю вас.
Он вышел из гостиной, девушка с черными волосами последовала за ним. Подносившая напитки вампиресса (или вампирша? Я так и не решил, как называть женщин-вампиров) обратилась к Теодору:
– Я могу идти?
– Приготовь нам еще кофе и можешь быть свободна, – ответил он.
Едва за ней закрылась дверь, как я расслабленно откинулся на спинку кресла, не в силах больше выносить давление высокого пояса брюк – меня будто вот-вот разрежет пополам.
– А я все ждал, когда ты прекратишь сидеть так, словно тебя заставили проглотить кол. – Теодор мягко рассмеялся.
– Вся эта обстановка, – я махнул рукой, – ужасно давит на меня.
– Расслабься, это всего лишь роскошь. Она ни к чему не обязывает.
– Да я даже говорить начал как… Как…
– Как Арчи Аддамс, – подсказал Теодор. – Те же интонации, та же избирательность в словах и выражениях. Если ты хочешь разговаривать как братья Ивонн, никто тебе и слова не скажет.
– Не хочу выглядеть дураком, – пробормотал я.
– Ты вампир, Дамьян, семья Бэлла примет тебя любым.
– Удивительно, что они не захотели убить меня, узнав, что я мог подвергнуть их опасности.
– Они поняли, что ты страстно желал спасти меня от вечного одиночества.
Я нервно сглотнул.
– Расслабься, Дамьян. – Руки Теодора легли на мои плечи, его пальцы нашли болезненно сжатые точки в мышцах и с силой надавили на них. – Ты весь как натянутая струна.
– Скорее оголенный нерв. – Я искренне попытался расслабиться, но тщетно. – Больно!
– Скоро станет приятно, – пообещал Теодор.
– Какой же ты дурак, Барлоу, – преувеличенно злобно сказал я и попытался стряхнуть его руки.
– Не дергайся, иначе мне придется насильно сделать тебе прия… Шиварра, Зоя. – Теодор встал. – С возвращением.
В комнату вошли шикарно одетые женщины. Они принялись обнимать Теодора и целовать в щеки алыми губами. Я тоже поднялся, чтобы поприветствовать их.
– А кто этот славный птенчик? – Рыжеволосая женщина протянула руку и без тени смущения потрепала меня по щеке. – Такой юный! Он едва ли старше тебя, Теодор! Зоя, а вы?
– Дамьян, – представился я, вымученно улыбаясь.
– Шиварра. – Улыбчивая вампиресса средних лет исполнила элегантный книксен. Колокольчики и браслеты на ее руках мелодично зазвенели. – Ты к нам надолго?
– На пару дней, – ответил за меня Теодор. – Как прошла охота?
– Прекрасно, как всегда. Настойчиво предлагаю вам покинуть эту душную клетку и поехать в город. Эта ночь просто волшебна! – Зоя тряхнула кудрями и закружилась по комнате. – Повсюду огни, влюбленные парочки и ветер, пахнущий скорой зимой. Тебе доводилось бывать в Лондоне, милый? – обратилась она ко мне.
– Я жил здесь какое-то время, – ответил я, пытаясь понять, стоит ли считать такое обращение унизительным.
– До перерождения? – с печалью в голосе спросила Шиварра. – Многие из нас предпочитают покинуть место, с которым связана наша смерть.
– Смерть – такое грустное слово, – сказала Зоя.
– Хорошо, что эта старая сволочь с косой больше над нами не властна. Выпьем за это! Миса, принеси нам вина!
– Она всегда быстро пьянеет после еды, – прошептала мне на ухо Зоя.
– Да что ты, – пробормотал я. Честно сказать, обе дамы выглядели так, словно провели несколько незабываемых часов в баре.
Бледная Миса вернулась в гостиную с бокалами. Я взял один и пригубил, хотя совершенно точно не собирался этого делать.
– За вечную жизнь! – Шиварра осушила бокал одним глотком. – Неси бутылку, Миса, леди хотят устроить неистовый кутеж!
– Дорогая, ты пугаешь птенчика. – Зоя рассмеялась. – На нем лица нет!
– Он просто не привык к нам, – отмахнулась Шиварра.
– К вам невозможно привыкнуть, – сказал Теодор.
– Надеюсь, это комплимент? Потому что иначе мне придется удариться в слезы! – Шиварра тоже рассмеялась. – Самым странным открытием после перерождения для меня стало то, что, только умерев, я научилась ценить жизнь.
– Тебе предстоит столько волнующих открытий. – Зоя положила руку на мое плечо. – Я так тебе завидую.
– И обратили тебя так рано, не то что меня, – вздохнула ее спутница. – Каждый день жалею, что Гарри нашел меня после того, как отцвела моя юность. Теперь мне вечно сорок лет.
– Ты совсем не выглядишь на свои двести семнадцать, милая, – успокоила ее Зоя. – Ровно на сорок!
Они расхохотались. Теодор округлил глаза, будто бы извиняясь. Я ответил ему, едва заметно пожав плечами.
– Думаю, мы воспользуемся вашим советом и прогуляемся, – сказал Теодор.
– Давайте бегите, совершайте подвиги, будьте непредсказуемы и прекрасны! – крикнула нам вслед Зоя.
– Обязательно будьте прекрасны! – поддержала ее Шиварра.
Теодор открыл передо мной тяжелую входную дверь, и я вышел на освещенное луной крыльцо. Прохладный воздух приятно холодил кожу, в нем смешались запахи пожухлой листвы и поздних цветов.
– Обычно они не такие шумные, – будто оправдываясь, сказал Теодор.
– Да что ты?
– Ладно, они всегда такие. – Он улыбнулся и покачал головой. – Наверное, ты ждал от логова вампиров совсем не этого.