– Да, я думал, что они живут в старом склепе, носят черное и громко стенают. Ну, – я оглядел свою одежду, – в чем-то я оказался прав.
– Гарри говорит, что нет ничего лучше черного цвета. Он всегда актуален и способен сделать любого человека элегантным.
– Любого вампира.
– И их тоже.
Я положил руку на ноющий живот и, не выдержав, спросил:
– Эти брюки мне малы?
– Ч-что? – поперхнувшись вином, переспросил Теодор и уставился на меня.
– У меня такое чувство, будто нижнюю часть моего тела засунули в тиски, – пожаловался я. – Этот пояс просто невыносим.
– Зато прекрасно подчеркивает твою талию, – заметил Теодор.
– Разве корсеты не удел городских модниц? Они мне нравятся, но давно вышли из моды.
– Это и не корсет вовсе, просто широкий пояс. Думаю, если бы у тебя был живот, он бы выгодно скрывал его.
– Будь у меня живот, все мои кишки вылезли бы через рот, – в притворном возмущении бросил я.
Теодор расхохотался, и через мгновение я присоединился к нему. В доме заиграла музыка.
– Это граммофон, Гарри недавно достал его. Теперь они отовсюду тащат пластинки.
– Хоть кто-то умеет веселиться. – Я вздохнул.
– Переживаешь о Чудесах? – вдруг спросил Теодор. – Уверен, что с ними все в порядке.
– Хотел бы и я в это верить.
Я спустился с крыльца и пошел вперед по вымощенной дорожке, освещенной луной. За спиной раздавались шаги Теодора, ветер шелестел оставшейся на деревьях листвой. Мы пришли в ухоженный сад. Я наклонился к бурно цветущему кусту и вдохнул аромат оранжевого цветка.
– Это гортензия, – тихо сказал Теодор. – Моя мать выращивает их в своем саду.
– Так ты еще и в этом разбираешься? Есть ли что-то, в чем ты не преуспел?
Он шутливо толкнул меня в бок. Я огляделся – вдоль кованого забора рос вереск, высокие деревья казались мрачными великанами на фоне темного неба. Впереди, там, где дорожка заканчивалась небольшой беседкой, блестело искусственное озеро. В его центре на небольшом островке росла большая плакучая ива, растерявшая почти все листья.
– Где мы находимся? – спросил я.
– Недалеко от города. Здесь совсем безлюдные места, застройщики пока не добрались сюда.
– И давно Бэлл здесь живет?
– Всего несколько лет. Клану приходится часто переезжать, чтобы люди не заподозрили неладное. Самое страшное, что может произойти, – встреча со старыми знакомыми. Нелегко объяснить людям, почему за прошедшие годы ты совсем не изменился.
– Наверное, такие встречи очень неловкие.
– Ты даже не представляешь.
Помолчав немного, Теодор сказал:
– И эти брюки тебе впору. Мои терзают меня точно так же. Могу поспорить, Гарри с трудом снимает свои.
Я прыснул, прикрыл рот кулаком и добавил:
– Ну, Тарий точно согласится помочь ему в этом нелегком деле…
Теодор печально улыбнулся и отвел взгляд.
– Он сделает все, о чем попросит Гарри.
– Он сидел у его ног словно пес. – Я поежился. – Что за странная привязанность.
– Бэлл – его Мастер, – укоризненно сказал Теодор, – не осуждай мальчишку.
– Что это вообще значит? Объясни мне.
Мы дошли до беседки. Теодор поставил пустой бокал на мраморный столик, прикоснулся длинными пальцами к прозрачной воде в поилке для птиц и, глядя на черную гладь озера, наконец сказал:
– В кланах вампиров обычно царит семейный уют, но иногда провинившихся наказывают. Одно из самых страшных наказаний – отлучение от Мастера. И если сам Мастер при этом просто впадает в тоску, потеряв часть себя, то отлученный испытывает невообразимые муки. Его кости горят огнем, суставы выкручивает, а на груди лежит такая тяжесть, что он не может встать с постели. Он не находит покоя, не может спать, а в самых запущенных случаях может умереть. В клане Бэлла это называют смертью от разбитого сердца.
Мне стало не по себе. Я представил, что это могло случиться со мной, и медленно сел на мраморную скамью.
– Откуда ты знаешь об этом? – мой голос звучал глухо.
– Я, – Теодор запнулся, – читал об этом в одной из книг Гарри.
– Пожалуй, хорошо, что обративший меня старик мертв. Если бы ему пришло в голову…
– Это другое, – резко прервал меня Теодор. – Ты получил темный дар от ужалившей тебя кровавой мухи, обращение через укус – это совсем другое. Это союз, скрепленный кровью.
– Все равно это жутко, – решительно сказал я. – Еще более жутко то, что Мастера продолжают эту ужасную практику.
– Да, – Теодор отвернулся, – ты прав.
– Теперь ты в клане лорда Бэлла? – Я решил сменить тему.
– Я гость в его доме. Клан может создать только мой Мастер.
– И много вампиров обходится без клана?
– Такие долго не живут. Большая часть обезумела, некоторые добровольно засыпают в чужих могилах, чтобы не чувствовать боли от разлуки с Мастером. Все вампиры стремятся жить в семье, в клане, рядом с теми, с кем их связывают темные узы.
– А ты многому научился здесь, – заметил я.
– Это один из первых уроков, который Гарри преподал мне. Пойдем, проведем время с Зоей и Шиваррой, остальные вряд ли вернутся раньше рассвета.
Теодор пошел к дому. Я окинул взглядом тихое озеро, заросли вереска и пышные кусты гортензии, еще раз вдохнул терпкий запах осенней ночи и поспешил за ним.
Глава 28
Меня терзали кошмары.
Прежде мне не приходилось убивать. Моей единственной жертвой внутреннему зверю была Дебора, которую я убил в приступе безумия. То, что произошло во время спасения эллиллонов, стало для меня кровавым откровением, переломным моментом, изменившим что-то в самой природе моего существа. Я начал видеть сны – гротескные, уродливые кошмары, наполненные алыми цветами и тьмой. Едва мои пальцы касались причудливых соцветий, как нежная плоть бутона начинала таять, стекая кровью по моим рукам. Я бежал куда-то, не разбирая дороги, спотыкался, падал, крови вокруг становилось все больше, с черных небес начинал накрапывать дождь, и я просыпался, выныривал из омута ужаса в твердой уверенности, что лицо мое залито кровью. Я стал себе отвратителен. Хотелось вырваться из тисков собственной кожи и стать чем-то большим. В груди поселилась тоска, воющая подобно волку, а голова полнилась ужасными мыслями и образами.
Очнувшись в поту, я сел и подтянул колени к груди. Роскошное убранство комнаты раздражало, хотелось спуститься в самый страшный склеп и остаться там до тех пор, пока солнце не сжалится надо мной и не полюбит меня вновь. Но этому не бывать.
Я втиснулся в проклятые брюки и взглянул в зеркало. Отражающийся в нем юноша казался угрюмым и уставшим. Тем не менее образ мой стал утонченным и романтичным, а широкие рукава рубашки только добавляли ему драматичности. Некоторое время я бездумно созерцал незнакомца в отражении, затем провел рукой по кудрям и уже собирался выйти из комнаты, как вдруг понял, что зеркало не должно было меня отражать. Хмурясь, я спустился на первый этаж и замер в полумраке холла, не зная, куда идти дальше.
На выручку пришла Миса: выступила из темного угла, коротко поклонилась и сказала:
– Семья ужинает. Прошу, иди за мной.
И я пошел, гадая, чем могут ужинать вампиры и не застану ли я их за совместным поеданием человеческой плоти.
Клан собрался в большой столовой. Семь человек чинно расселись за длинным столом, во главе которого восседал лорд Бэлл. Тарий стоял позади, положив ладони на спинку его стула. Черноволосая девушка сидела по правую руку, Теодор – по левую.
– Лорд Костов, – поприветствовал меня лорд Бэлл. – Мы оставили для тебя место, присаживайся.
Я скупо улыбнулся и сел рядом с Теодором. Он окинул меня обеспокоенным взглядом.
– Позволь представить тебе моих детей. – Лорд Бэлл указал на хихикающих женщин. – С Зоей и Шиваррой ты уже знаком. Это Стефан, Николай и Леонхарт. А это, – он кивнул в сторону темноволосой девушки, – Вилена.
– Рад знакомству. – Я едва взглянул на представленных мне вампиров.
– По тебе не скажешь, – заметил похожий на античное божество Леонхарт.
– Будь приветлив с гостем, – пожурил его лорд Бэлл. – Тебя что-то беспокоит, Дамьян? Впрочем, можешь не отвечать. После ужина мы поговорим с глазу на глаз.
Слуга поставил передо мной бокал вина и бесшумно удалился. Я понял, что на столе нет еды, только напитки. Не удивительно, учитывая, где я оказался.
– В моей комнате есть зеркало, – я решил как-то поддержать беседу, – оно отражает меня.
– Потому что в нем нет серебра. – Лорд Бэлл кивнул. – В моем доме все сделано для нашего комфорта. Было бы весьма печально, если бы мы не могли заниматься самолюбованием, верно, Леон?
Широкоплечий вампир усмехнулся, поднял бокал и отсалютовал им.
– Туше, мой лорд. Кто без греха, пусть первым бросит в меня камень.
– Старейшины отдыхают после вчерашней охоты, – сказал лорд Бэлл. – В последнее время они ведут затворнический образ жизни. Думаю, Марго и Винсент скоро отойдут ко сну.
– Мне будет их не хватать, – со вздохом произнес смуглый Стефан. – Марго отлично играет в шахматы.
– Тогда поговори с ней и убеди оставить эту глупую затею, – предложила Зоя.
– Бесполезно, в ней не осталось воли к жизни, – отмахнулся Николай.
– Нет ничего хуже вампира, который не получает удовольствия от вечности. Так или иначе, но она завянет как сорванный цветок, – сказал Леонхарт.
– Быть может, сон поможет ей восстановить силы и к нам вернется прежняя Марго, та, по которой все мы скучаем. – Лорд Бэлл посмотрел на меня. – Наши старейшины очень капризны. Марго считает, что этот век не для нее.
– Говорит, что по ночам на улицах стало светло словно днем, – ввернула Шиварра. – Но разве это не замечательно? Раньше мы были вынуждены скитаться во тьме, а теперь мир сам призывает нас! Все больше заведений работает до глубокой ночи, все больше зевак на улицах.
– Ей нравится охотиться в темноте, как дикому зверю, – в голосе Николая сквозила насмешка. – Мне никогда не понять стариков.