ю дату, когда застрелили Фиска, ибо то было шестое января, день, когда члены "Регулярной гвардии с Бейкер-стрит" празднуют день рождения Шерлока Холмса.
Гордон смотрел на «ее» палец, опускающийся на кнопку автоматического режима. Вот и все, подумалось ему. Сердце его колотилось. Интересно, что станет делать Фиск, если Гордона кондрашка хватит раньше, чем МЕДИУМ будет задействован Вот бы замечательно Тогда у Фиска будут неприятности.
"Хотя нет, — подумал Карфакс — Не будут Вскрытие покажет, что я умер естественной смертью, и ни один человек не заподозрит Фиска".
Прощай, Патриция. Если бы мы умерли одновременно, то могли бы попасть по крайней мере в одну колонию.
Когда палец был всего в сантиметре от кнопки, Фиск повернул голову и ухмыльнулся.
"Да будь ты садистом в свое удовольствие, — подумал Карфакс. — Еще несколько секунд жизни — это драгоценность, даже при таких обстоятельствах. А вдруг снова зазвонит телефон? Вот о чем бы я хотел спросить — кто звонил? Приятель Пат? Один из соотечественников Фиска? Сенатор Лангер? Я никогда не узнаю, да это и неважно".
Палец шевельнулся, кнопка ушла вглубь. Карфаксу почудилось, что он уменьшается внутри самого себя, коллапсирует, падает в глубины собственного «я».
Но ничего не произошло, только возле кнопки автоматического режима зажегся индикатор.
Фиск выругался и снова нажал на кнопку. Огонек продолжал гореть.
Только бы Фиск решил не отыскивать неполадку, а перейти на ручное управление!
Фиск проверял соединение обоих проводков, едва принес машину вниз. У него нет причин проверять их заново. Не могли же контакты ослабнуть. Во всяком случае, насколько ему известно.
Карфакс застонал под клейкой лентой: Фиск уставился на заднюю панель.
— Как это, черт побери, могло случиться? — пробормотал Фиск.
Он наклонился и осмотрел болтающийся кабель.
— Мокрый!
Он посмотрел на Карфакса и ухмыльнулся:
— Ах ты, хитрый, пронырливый сукин сын!
Фиск вставил кабель на место и вернулся к передней панели. На сей раз индикатор не загорелся.
И Карфакс стал незрячим, глухим, безъязыким, лишенным всех ощущений, кроме мысли. И безмолвного вопля ужаса, отдающегося эхом из ничего в ничто.
Фиск был прав. Нет слов, способных описать, что такое быть рэмсом.
Он представлял себе неописуемое нечто, погруженное в ничто.
А затем он стал чем-то понятным.
Он снова мог видеть, слышать, обонять и осязать. Сидящая напротив него за столом миссис Вебстер кричала, и остальные тоже кричали или вскакивали со своих мест. Он посмотрел вниз. Его голые груди были большими и округлыми. Их соски толщиной с кончик большого пальца выкрашены в желтый цвет. Юбка колоколом на неокритский манер.
— Оно вошло в тебя, Шегети! — взвыл мужчина.
Карфакс был не настолько, туп, чтобы не сообразить, что произошло.
Миссис Вебстер была права. Хватка ослабела — и он устремился прямиком в психическую конфигурацию ее сеанса, ментальный аналог МЕДИУМа. Словно поток электронов, он выбрал путь наименьшего сопротивления. Дыра в напряжении, как туннель, привела его на землю, в ее присутствии он совершил квантовый скачок из своего мира в вэмс и обратно в свой мир.
Миссис Вебстер уже не кричала. Она стояла и смотрела на него.
— Ты показался мне знакомым, — сказала она. — Ты злой дух?
— Не более, чем любой человек, — ответил он. — Принесите мне телефон и соедините с сенатором Лангером.