Денис немедля сгреб меня в охапку и отчаянно прижал к своей груди, закрывая мою голову большой теплой ладонью. Я споткнулась, наступила ему на сапог, едва не упала и зарычала от злости. «Нет, положительно, все это пора прекращать! Что за выражение теплых дружеских чувств, в самом деле?!» Я вырвалась, наскочила на Николая и только потом смогла в полной мере рассмотреть спящее в подвале чудовище. Казалось, дракон даже не заметил, как отворилась створка. Он открыл глаза в следующий мой вздох, от неожиданности я дернулась и схватила Дениса за руку.
– Ну, – Савков нахмурился, заметив наши сцепленные пальцы, – говори заклинание!
– Кто управляет драконом, тот управляет миром, – завопила я. Тварь молниеносно подняла голову и громко втянула ноздрями воздух. – Стань повелителем драконов! – слабым голосом добавила я, чувствуя, как все летит в тартарары. Очевидно, я неправильно произнесла заклинание, а может, не сделала каких-нибудь особых магических пассов, коими щедро сдабривают свою ворожбу местные колдуны, но на мой громкий призыв дракон отреагировал моментально. Он буквально вскочил на все четыре лапы, расправил крылья, ощетинился и тихо зарычал. Мы медленно попятились назад.
– Ты увегена, что слова вегные? – прошептал Давидыв, сильнее сжимая мою руку.
– Так было написано.
Дракон между тем буравил нас ядовитым желтым взглядом и водил хвостом по каменному полу, поднимая облако холодной пыли.
– Давайте отсюда уходить. – Николай кивнул в сторону прохода на улицу.
Осторожно, шаг за шагом, мы стали перемещаться к светлеющему выходу. Чудовище вслед за нами сделало крохотный шажок, бряцая по камням длинными когтями. Потом дракон вытянул шею, набрал в легкие воздуха и открыл зубастую пасть. Из глубины черной глотки показалось дымовое облачко.
– Бежим! – заорала я в панике.
Настоящие герои не страшатся опасности, они убегают сразу, не успев испугаться! Мы неслись по длинному коридору, а за нами, пытаясь пыхнуть огнем, громыхало огромное крылатое чудовище. Мы выскочили на улицу, дракон поскользнулся на утоптанном снегу, распластался на пузе и проехал десяток саженей, легко обогнав нас в жуткой гонке. Посреди двора, задумчиво изучая пейзаж за воротами, подернутый легкой зеленоватой дымкой, стражем стоял Евсей. Дракон, воинственно расправив огромные перепончатые крылья, ехал аккурат на него. Князь обернулся, увидел страшную раззявленную пасть, подпрыгнул на сажень вверх и прямо у нас на глазах с диким воплем стал превращаться в НЕЧТО. Уже в воздухе у него выросла высокая холка, одежда разлетелась на лоскуты, и обнаженное тело стало покрываться жесткой серой шерстью. Лоб становился низким и покатым, а нижняя челюсть вытягивалась – через секунду на снегу стоял перевоплощенный оборотень, или как там называют этих чудовищ. На нас он не обращал никакого внимания, зато совсем по-собачьи угрожающе зарычал на – скорее удивленного, нежели разозленного – дракона. Крылатая тварь лязгнула зубами, пытаясь напугать нежданного гостя. Оборотень махнул огромной лапой-ручищей и завыл на облачное серое небо, спрятанное за накрывающим замок магическим колпаком. Окрестности заволокло зеленовато-туманной дымкой.
Мы так и вовсе застыли от страха, не зная, куда податься, чтобы спастись. Где-то в замке отворилось окно, звякнуло разбившееся стекло, и визгливый Сонин голос завопил:
– Евсей, не надо! Эта тварь убьет тебя!
Дракон обернулся к замку, увидел свесившуюся женщину и выпустил струю огня в ее сторону. Раздался испуганный визг, стены моментально стали черными, крыша вспыхнула, как иссохшая спичка.
– Вааасяя-а-а-а!!!! Твоя тварь вырвалась! Немедленно прикажи ей убраться! – вопила Соня где-то далеко.
Денис схватил меня за руку и потащил к воротам. Дракон между тем не унимался: заприметив три наши фигуры, спешащие к выходу со двора, он пыхнул пламенем. Ворота сгорели моментально, и от них остался лишь дымящийся остов. Огонь скользнул по снегу, растапливая его и превращая в грязную жижу, достиг Быстрянки. На берегу, пузырясь, плавились кусты, лед моментально растаял, и вода закипела, а между тем река вспенилась и разошлась, обнажая дно, словно в Ветхом Завете. В зеленоватом туманном колпаке показалась дыра, через которую пробивались унылые краски зимы.
Это был наш шанс! Придерживая друг друга, мы кинулись к проходу. Евсей с волчьим воем – за нами, дракон же, который, похоже, не был намерен так просто отпустить жертву, сбил его с ног. Оборотень завизжал, как шавка из подворотни, и вцепился зубами в хвост крылатой твари. Мы между тем неслись по речному дну, и на нас из водяных столбов зыркали пучеглазые рыбы. В прозрачной толще плавали черные, взлохмаченные колдовством водоросли. Стоило бегущему последним Давидыву выбраться на крутой берег, хватаясь за ветки кустарника и скользя по снегу, как вода сомкнулась, превратившись в одну непрозрачную гладь. Лишь на ее поверхности все еще теплилась чистая полоска безо льда.
Колпак будто бы исчез – я больше не видела его. На другом берегу с разбушевавшимся драконом боролись немногочисленные жители замка в полном составе: подпаленная колдунья-выпь, израненный оборотень и пять упырей-слуг с длинными клыками.
Пытаясь прийти в себя, мы не отрываясь следили за схваткой нежити. А из большого грязного окна замка за мной – с грустью в ясных глазах – следил одинокий в своем заточении проклятый Хранитель, граф Василий Лопатов-Пяткин.
Глава 6
В течение всего дня по деревням с голубиной почтой передавались вести: замок Лопатова-Пяткина горит, как огромный факел. Окрестности бурлили от возбуждения, не каждый день случается такое памятное событие.
К ночи мы пришли к таверне, ютящейся на краю маленькой темной деревеньки. Над козырьком красовалась вывеска: «Черный олень». Дабре пажалавать!»
Дверь отворилась с глухим скрипом, на нас пахнуло теплом и мешаниной из кислой капусты и пота. В людской, залитой жиденьким светом, был ужин. Во главе стола на высоком стуле-троне восседал тщедушный старикашка, по бокам – конюхи хлебали кашу деревянными ложками, а дородная повариха подливала в глиняные стаканы компот. Наше появление взволновало пустовавшего от постояльцев «Черного оленя», как камушек тихую заводь. Стройная горничная в кружевном чепце, спускаясь по лестнице со второго этажа, от радости едва не уронила медный кувшин.
– Авдотий Тимофеевич, гости пожаловали! – помимо своей воли вскрикнула она.
Людская всполошилась, а тщедушный старичок бросил на нас быстрый взгляд и процедил:
– У нас на постой только по специальной договоренности.
– В убыток себе, значит, работаете? – любезно поинтересовался Савков, виртуозно выуживая из сумки тугой кошель.
«Интересно, откуда у нечесаного колдуна взялась большая деньга?» – удивилась я про себя.
Золотые решили все. Через несколько минут нам был оказан весьма любезный прием. Девицу, в лице Давидыва, препроводили в лучший покой, а меня, отрекомендованную «служкой важного господина, путешествующего налегке», не захотели даже на лестницу пускать.
– Вы бы, милсдарь, оставили пацаненка-то в людской ночевать, с конюхами. Чай, не барчонок, не отлежит бока, на лавке ночуючи? Я за него всего грош возьму, – предложил хозяин.
Клянусь, у Савкова в этот момент было такое довольное лицо, что только мой яростный взгляд не позволил ему согласиться на привлекательное предложение.
– Аннушка, – позвал хозяин, – проводи господина в его покои.
Давешняя горничная, скоренько сменившая изгвазданный передник на чистый, подтянув ленты чепца, повела нас на второй этаж, бессовестно виляя тощим задом.
– Я вам сейчас водичку принесу, – захлопала она длинными ресницами на Савкова, открывая дверь большим ключом.
Николай широко улыбнулся, заигрывая с дурехой.
– Да уж, принесите! – хмыкнула я и, толкая колдуна плечом, вошла в комнату.
– А глаза у вашего мальчишки какие злющие! – прошептала она и побежала на кухню за водой.
В спальне была одна узкая койка, круглый стол с двумя стульями, таз для умывания, на стене висело крохотное попорченное зеркальце. На полу лежал симпатичный домотканый половичок.
Савков остановился посреди комнаты, раскачиваясь с пятки на носок, и, кажется, заполнил собою все небольшое пространство.
– Чего встал? – бросила я ему через плечо, осклабившись, и поставила на стол свечу. – Здесь только одна кровать, или решил разделить ее со мной?
Раздались твердые шаги, и тихо закрылась дверь. Я осталась одна. Через какую-то минуту без стука вошла горничная. Она удивилась отсутствию «важного господина», грохнула на стул рядом с медным тазом кувшин с горячей водой и молнией вылетела в коридор, а я наконец-то смогла заняться собственным туалетом.
Ужинать в людской мы отказались наотрез. Денис, наряженный в деревенское платье и дорогущий чепец, прихваченный в замке Лопатова-Пяткина, осторожно поставил рядом со свечой моего дорогого Астиафанта. На изящном расписном боку вазы заиграли блики, а я едва не пустила слезу от умиления. «Хххосподи, я ждала этого момента долгих три года, и теперь мой Астиафант поблескивает рядом со мной! Да только ради него стоило залезть в этот проклятый замок!» Тут же появился Савков, причесанный и гладко выбритый, одетый в камзол из дорогого, расшитого золотом сукна. Я сначала его и не узнала вовсе. Потом присмотрелась: ан нет– он, только порядком похорошевший и посвежевший.
Сейчас Николай напоминал скорее придворного колдуна, но не ведьмака, тем паче кочующего.
Это тревожило и наводило на весьма неприятные мысли. Что, если Ловец Душ нужен был не лично Савкову, а какому-нибудь высокому чину, и Николай – простой исполнитель чужой воли? Тогда это попахивает государственным заговором с виселицей. Нет, виселицей и так воняет на все королевство, но за убийство купеческого сынка, а не за политический переворот.
Горничная принесла поднос с едой, расставила тарелки и стала прислуживать, низко наклоняясь к Николаю, чтобы ненароком продемонстрировать глубокое декольте.