всегда носила это украшение. Где же оно и почему именно сегодня она решила оставить его дома? Ему отчаянно хотелось подойти и спросить ее насчет медальона, но он знал, что это невозможно. Конор не обратил бы внимания ни на медальон, ни на его отсутствие; не потому, что он не был наблюдателен, а потому, что Антонетта его не интересовала.
Что до самой Антонетты, она выглядела усталой и подавленной. Кел удивился и встревожился. Когда она заметила Кела, и их взгляды встретились, ему показалось, что на ее лице промелькнуло выражение облегчения. Девушка смотрела на него многозначительно, как будто у них имелась какая-то общая тайна.
Он воспрянул духом и тут же помрачнел снова. Эта тайна была у нее общей не с ним, а с Конором; она ведь была уверена в том, что смотрит на принца. Но какие у Конора могли быть секреты с Антонеттой?
Какие-то люди заслонили от него Антонетту. Это оказалась Лилибет со свитой. Увешанная драгоценностями королева ослепительно улыбалась аристократам из Дома Узек, Казалетам, Распаям и Сарду и вела очаровательную светскую беседу.
Кел знал свои обязанности – точнее, обязанности Конора. Он присоединился к группе аристократов и, следуя примеру Лилибет, принялся изображать любезного хозяина. Расспросил Эстева о недавно приобретенном табуне породистых лошадей; попросил у Узека совета относительно вина, которое требовалось закупить для следующего Бала Солнцестояния; выслушал Бенедикта Ровержа, который превозносил свои корабли, стоявшие в гавани Кастеллана.
Общаясь с гостями, Кел заметил, что королева внимательно следит за ним. Она беседовала с Джоливетом, облаченным в парадную форму, алую с золотыми галунами, и золотую перевязь. Они стояли рядом с расписной шелковой ширмой. Лилибет не любила видеть вооруженных людей на своих празднествах; по ее мнению, это портило настроение гостям. Но легат считал присутствие телохранителей обязательным. В конце концов они пришли к компромиссу: солдаты Дворцовой гвардии наблюдали за происходящим из-за полупрозрачной ширмы. Кел надеялся на то, что слуги хотя бы приносят им поесть.
– Ваше высочество! Вашей матушке нет равных, когда требуется украсить зал для торжества. Восхитительное зрелище.
Это была леди Лиорада Аллейн в серебристом шелковом платье – если ее дочь слыла Солнцем, то она, пожалуй, напоминала Луну. Неужели они с дочерью поменялись ролями и теперь наряды подбирает Антонетта? Интересно.
– Благодарю вас, госпожа. – Кел поклонился. – Хотя вы должны сказать об этом ей лично; ей всегда приятно услышать похвалы своему искусству.
– Если человек искусен в чем-то, его следует хвалить. – Леди Аллейн улыбалась, но ее глаза оставались холодными, как у леопарда из сахарного теста. Она шагнула к Келу и заговорщическим тоном произнесла: – Поздравляю вас и желаю счастливой семейной жизни.
Что в переводе означало: «Вы женитесь, но не на моей дочери. Можете рассчитывать на мою вечную ненависть».
– Да-да, присоединяюсь к поздравлениям, – добавила Антонетта, подходя к матери.
Она держала в руке бокал с бледно-желтым вином. Кудри цвета старого золота обрамляли ее бледное лицо и шею, падали на плечи, обтянутые золотым шелком. Она тоже улыбнулась Келу, но улыбка показалась ему фальшивой.
– Монсеньер Конор… Кел Анджуман сегодня присутствует на празднике?
Кел поблагодарил небеса за то, что не успел взять бокал, иначе сейчас поперхнулся бы вином.
– Уверен, он где-то здесь, – выдавил Кел. – Откровенно говоря, мне трудно следить за его передвижениями.
– Ничего удивительного. Он пользуется большой популярностью среди молодых дам Горы, – произнесла Антонетта.
– Правда? – Леди Аллейн взглянула на дочь с нескрываемым изумлением, которое Келу показалось довольно обидным.
– Я слышала, что в постели ему нет равных, – ответила Антонетта.
В ее глазах зажглись насмешливые искорки.
Кел почувствовал, что краснеет, потом оцепенел от ужаса. Конор никогда не краснел. Он взмолился о том, чтобы никто не заметил его румянца. К счастью, в зале царил полумрак. «Думай о другом, – сказал он себе. – О чем-нибудь хорошем. Успокойся». Но образ корабля посреди бескрайнего синего моря ускользал от него.
– Антонетта, право! – воскликнула скандализованная леди Аллейн.
– О, прошу прощения, – сокрушенно произнесла Антонетта. – Я постоянно говорю всякие глупости! Сама не знаю, что на меня нашло. Монсеньер, лорд Фальконет прислал меня спросить, не найдется ли у вас нескольких минут для него. Я знаю, что скоро начнется банкет, но мне показалось, что это срочно.
Кел огляделся, но Джосса нигде не было.
– Тогда где же он?
– По-моему, где-то в «лесу», – ответила Антонетта. – Я провожу вас к нему.
Кел знал, что, если бы не его «маскировка», леди Аллейн начала бы возражать; ей явно не понравилось, что ее дочь бегала выполнять поручения Фальконета. Но ей пришлось промолчать, потому что просьба касалась принца. Оставалось только смотреть вслед Антонетте и Келу, которые направились к позолоченным деревьям. Вскоре Сияющая галерея и гости остались позади, и они заблудились в лесу, словно герои истории сказочника.
Кел даже на несколько мгновений забыл, что они находятся в здании. Лес выглядел на удивление реальным: под ногами вместо земли и травы был мраморный пол, который покрывали лоскутки зеленого шелка в форме листьев, на ветвях сидели заводные птицы и фигурки из сахарной глазури, но по коре деревьев текла настоящая смола. В кроне одного из деревьев Кел разглядел птичье гнездо, видимо, не замеченное слугами.
Антонетта прислонилась к лакированному стволу дуба и взглянула Келу в лицо. Нет, поправил он себя; она смотрела на Конора. Ее взгляд и выражение лица предназначались Конору.
– Я не соврала, – начала она. – Джосс действительно хочет с тобой поговорить. Просто я тоже хотела поговорить с тобой, причем без посторонних.
– И это не могло подождать до завтра?
Кел умел напускать на себя высокомерие, присущее Конору. В таких случаях он словно надевал чужой плащ. Но сейчас, перед Антонеттой, этот плащ мешал ему; он был слишком тесно сколот на горле, и Кел с трудом дышал.
Она смотрела на него с удивлением.
– Ты не получил мое письмо?
Кел напрягся. Если Конор получил послание от Антонетты, он ничего не говорил об этом.
– Не помню, – лениво протянул он. В этот момент он был противен сам себе. – Я получаю множество писем.
Кел думал, что этот ответ заденет Антонетту, но ошибся; она лишь нетерпеливо тряхнула головой.
– Конор. Это очень важно.
Он шагнул к ней. Что-то было не так; она вела себя не так, как обычно. И он понял: она не флиртует с ним, нет этой улыбки, видеть которую ему всегда было так больно. Она смотрела на него – то есть на Конора – прямо, твердо и серьезно, не пытаясь скрыть раздражение.
На миг он испугался. «Неужели она узнала меня?» Ему ни разу не приходила в голову подобная мысль в те дни, когда он изображал Конора, – по крайней мере, уже очень давно. Никто не сумел разоблачить его. Никто не задумывался о том, что у принца может быть двойник. Кел давно расслабился, убедил себя в том, что люди видят только то, что хотят видеть.
Но проницательный взгляд Антонетты испугал его. Она смотрела на него так, словно знала его, могла читать его мысли, заглянуть в его душу. И ему вдруг захотелось, чтобы так оно и было на самом деле, хотя он понимал, что это безрассудство. Захотелось, чтобы она назвала его по имени, сказала, что узнала его сразу же. Что догадалась обо всем много лет назад, когда его усадили рядом с ней здесь, в Сияющей галерее, когда у него дрожали руки и он не знал, какой вилкой нужно есть жаркое.
Но нет, это смешно; ей было всего девять лет. Она не могла знать.
Кел подумал о кольце из травы. Если бы Антонетта знала, кто он, он мог бы намекнуть на него. Эта мысль не оставляла его с того момента, когда он открыл потайное отделение медальона, словно светлое пятно, которое остается перед глазами после того, как взглянешь на солнце. Кел начал:
– Антонетта…
Она огляделась, как будто опасалась, что их могут подслушать.
– Я все написала тебе в письме, – вполголоса произнесла она. – У матери новая идея. Она хочет выдать меня за Артала Гремонта. Хочет предложить меня ему сразу же после того, как он вернется в Кастеллан.
Келу показалось, что деревья наступают на него со всех сторон.
– За Артала Гремонта?
Антонетта горестно вздохнула.
– Да, он намного старше меня, но союз с его семьей выгоден матери…
– Артал Гремонт – ублюдок, – прорычал Кел. – Нет, не просто ублюдок, к ублюдкам мы здесь на Горе привыкли. Он преступник.
– Вот почему мне нужна твоя помощь, Конор. Ты должен уговорить мою мать отказаться от этого плана.
Конор. Келу захотелось провалиться сквозь землю; нелепая надежда на то, что Антонетта узнает его, была… да, именно нелепой. Он знал, что может сейчас просто развернуться и уйти – Конору случалось совершать и более странные поступки, – но желание помочь Антонетте оказалось сильнее.
Однако он мало что мог сделать для нее. Он был не Келом, а Конором и должен был ответить ей так, как ответил бы принц. Тайна Ловца Мечей была важнее всего; Кел не мог допустить, чтобы у Антонетты возникла даже тень подозрения.
С трудом ворочая языком, он проговорил:
– Твоей матери не терпится сбыть тебя с рук. Может быть, есть мужчина… за которого ты охотнее пойдешь замуж? Тогда я намекнул бы ей, что мне было бы приятно видеть тебя женой этого человека.
Антонетта сделала глубокий вдох. В странном искусственном лесу ее кожа казалась золотой. Кел знал, что когда-то он не считал ее красивой, но не помнил, почему так думал и какие девушки нравились ему в то время.
– Нет, – ответила она. – Я предпочла бы вообще не выходить замуж. Как мать после смерти моего отца.
– Я не сомневаюсь в том, что она любит тебя, – сказал Кел, – но ты для нее фигура на доске для игры в «замки». Просить ее о том, чтобы она разрешила тебе остаться в девицах, – это все равно что просить ее пожертвовать «королевой».