Махарам, казалось, успокоился.
– Дорогая моя, – сказал он, – ты Богиня, вновь пришедшая на землю?
В детстве они с Мариам плавали в каменных бассейнах в банях Дома Женщин. Одна из них ныряла, а вторая говорила какие-нибудь фразы; нужно было угадать слова, находясь под водой. И сейчас голос махарама тоже доносился до Лин словно сквозь толщу воды, как будто она стояла не на площади, а на дне океана.
«Ты Богиня, вновь пришедшая на землю?»
Лин стиснула руки в кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони, расцарапали кожу.
– Да, – произнесла она. – Да. Это я.
Двери Сияющей галереи повисли на сломанных петлях, и нападающие хлынули в зал. Они были одеты в облегающие шапки и потрепанные военные мундиры красного и черного цветов, на лицах черным и белым гримом были намалеваны черепа. В резком свете качающихся ламп эти люди напоминали монстров из кошмарного сна. Вооружены они были как попало: старыми топорами, булавами, ржавыми мечами. Один размахивал полотнищем с изображением золотого льва, который терзал орла.
Кел вспомнил недавнюю торжественную церемонию на площади и солдат Дворцовой гвардии, оттеснявших в переулки шумных демонстрантов. Он хорошо помнил знамена с вышитым победоносным львом и истекающим кровью орлом. Помнил выкрики, слышанные с террасы дома Ровержей, – «Смерть Сарту! Лучше война, чем союз с Сартом!» – помнил, как члены Семей Хартий смеялись над жалкими оборванцами.
Тогда лица у протестующих не были раскрашены, и оружия у них тоже не было; все это представлялось нелепицей, каким-то балаганом. Теперь Келу стало не до смеха.
Он обернулся, схватил Конора за плечи и толкнул его в нишу. Вытащил из сапога кинжал. Этого было мало. Он понимал, что одним кинжалом не сможет защитить Конора, если дело дойдет до схватки. Он выпрямился, увидел, что принц стоит, привалившись к стене, и наблюдает за ним широко раскрытыми глазами.
– Сиди здесь! – рявкнул Кел. – Не высовывайся.
Он бросил кинжал на пол и ногой толкнул его к Конору. Выглянул из-за гобелена. Прошло всего несколько секунд после появления врагов, но в зале шло настоящее сражение. Шелковая ширма, около которой стоял Джоливет, оказалась повалена, и повсюду мелькали мундиры Дворцовой гвардии. Человек пять гвардейцев устремились к столу, окружили королеву и советника. Вьен загородила собой Луизу. Она кричала на солдат; Кел не мог разобрать слов, но догадывался, что ей нужно. Она требовала, чтобы они защищали принцессу, требовала, чтобы ей, Вьен, тоже дали оружие.
Танцоры разбежались, некоторые спрятались в искусственном лесу; Кел видел в полутьме их яркие костюмы, блестящую золотую мишуру. Половина гвардейцев устремилась навстречу нападающим с мечами наготове. Второй искусственный лес, лес из стали.
Солдаты и повстанцы встретились в центре зала, раздался звон оружия, и Кел почувствовал резкий металлический запах. Пахло кровью.
Убитый гвардеец распростерся на мраморных плитах у входа в Галерею, глядя в потолок остекленевшими глазами. Черный с серебром шарф, зацепившийся за ветку дерева у него над головой, раскачивался на сквозняке. Кел бросился на пол и, оттолкнувшись ногой от стены, поехал по гладкому полу, словно по льду. Он узнал солдата – это был один из тюремщиков, которые недавно впустили его в Ловушку на свидание с Фаустеном. «Пусть он пройдет через дверь беспрепятственно», – произнес Кел про себя слова молитвы, взялся за рукоять меча, торчавшего в животе убитого, и дернул. Клинок выскользнул из раны, и Кел почувствовал, как он задел ребро.
Он поднялся на ноги. Теперь он был вооружен. И…
– Проклятье, – прошептал он.
Конор не послушался его и не стал сидеть под гобеленом. Он вышел из укрытия с кинжалом в руке. Кел беспомощно наблюдал за тем, как он бросается на повстанца с раскрашенным лицом, сбивает его с ног. Потом Конор вонзил кинжал в спину Черепа, выдернул его, и кровь, хлеставшая из раны, забрызгала золотую парчу.
Кел начал пробираться обратно к Конору. Ему приходилось переступать через трупы солдат и мятежников. Мраморный пол был скользким от крови. На него напал какой-то Череп в черном мундире – Келу некогда было придумывать им другие имена. Он парировал выпад врага, нанес мощный удар. Меч вошел между ребрами, кровь выступила на губах умирающего и потекла по подбородку, смешиваясь с белым гримом.
Некоторые аристократы тоже вступили в бой. Джосс Фальконет размахивал тонкой серебристой шпагой. Монфокон извлек из-под кружевной манжеты кинжал, ловко перерезал горло одному из Черепов, потом с самым непринужденным видом взял со стола свой бокал и допил остатки вина.
Шарлон врезался в толпу сражавшихся, словно бык; оружия у него не было, но он в нем и не нуждался; он действовал огромными кулаками.
Леди Сарду достала из-за корсажа узкий кинжал-мизерикорд с рукоятью, усыпанной драгоценными камнями, и яростно атаковала ближайшего врага.
В этот миг Кел понял, что поступал правильно, когда брал с собой оружие на заседания в Палате Солнечных Часов.
Он привык в опасной ситуации сосредотачиваться исключительно на Коноре, но сегодня он не мог не думать об Антонетте. Принца он видел – тот сражался с новым врагом, полностью игнорируя правила поединка на мечах, которые вдалбливал им Джоливет. А девушки нигде не было. Необходимость держать в голове сразу несколько вещей напрягала Кела, и он растерялся. Он ничего не мог с собой поделать; он приказывал себе отвлечься от Антонетты, однако это было бесполезно, он машинально искал ее взглядом. Искал среди гвардейцев и врагов в черных мундирах фигурку в золотом шелковом платье…
Наконец он увидел их с матерью неподалеку от дверей. В ее руке блестел кинжал. Леди Аллейн, белая как мел, жалась к стене, а Антонетта бесстрашно наступала на вооруженного бандита. Девушка пнула врага в колено, потом умелым выпадом ранила в плечо. «Она не зря тратит время и деньги на эти тайные уроки фехтования», – подумал Кел. Череп упал, зажимая рану, а Антонетта схватила за руку оцепеневшую от страха мать и потащила прочь из зала.
Несколько человек последовали их примеру, явно считая, что снаружи безопаснее; однако для того, чтобы добраться до выхода, необходимо было в буквальном смысле слова прорубить себе дорогу.
Кел продолжал двигаться к Конору. Каждый шаг давался ему с трудом. Он обезглавил одного врага, пригнулся, чтобы перерезать сухожилия на ногах другому, но не стал добивать упавшего противника. Голос разума говорил ему, что кое-кого нужно оставить в живых. Их можно будет допросить. У этого нападения были подстрекатели, организаторы, была какая-то причина, о которой Келу оставалось только догадываться…
Со стороны обеденного стола донесся женский крик. Кел оглянулся и увидел, что из плеча сены Анессы торчит черная стрела. «Нет, это не стрела, – подумал он. – Это дротик из арбалета…»
Анесса рухнула на пол, обливаясь кровью. Луиза завизжала и неожиданно вырвалась из рук Вьен – всего на несколько мгновений, но этого оказалось достаточно. Кел не успел обернуться, чтобы взглянуть, откуда был произведен первый выстрел, а в воздухе уже просвистел второй дротик. Он попал Луизе в грудь и отшвырнул ее назад.
Принцесса отлетела к стене. Должно быть, острие дротика, который пронзил ее тело насквозь, застряло в щели между мраморными плитами. Потом выяснилось, что именно это и произошло. Луиза, которая умерла мгновенно, оказалась приколота к стене за обеденным столом, как те бабочки, которых Кел видел в квартире Меррена.
Вьен издала страшный, леденящий кровь вопль и бросилась на тело Луизы. Кел не мог на это смотреть; он отвернулся и заметил какое-то движение на хорах, над большим гобеленом…
Хоры. Конечно, это же самая выгодная позиция для стрелка.
Кел бросился бежать. Впервые в жизни в минуту опасности он бежал не к Конору, а в противоположную сторону. Он взлетел по винтовой мраморной лестнице, распахнул двери, ворвался в помещение. На полу валялись музыкальные инструменты, перевернутые стулья. Но хоры были пусты.
Кел хотел развернуться и уйти, однако в последний момент обратил внимание на окно в противоположном конце галереи.
Это было самое обычное подъемное окно; оно было открыто, занавеска колыхалась на ветру. Но Кел хорошо знал план здания: окно выходило на крышу.
Еще несколько секунд, и он уже протискивался наружу. Поскользнулся на черепице и чуть не упал. Здесь было почти так же светло, как на хорах, – яркая луна заливала крышу и здания Маривента белым светом. И в этом свете Кел сразу же увидел фигуру человека. Тот стоял на краю крыши и смотрел вниз, на город.
У его ног лежал арбалет.
Кел закричал и, спотыкаясь, побежал к убийце. Потом он не мог вспомнить, что именно кричал. Наверное, что-то вроде: «Кто ты такой? Кто заплатил тебе за это?» В любом случае ответа он не получил.
Убийца не пошевелился; казалось, он даже не слышал Кела. Это был стройный, высокий человек, облаченный в какую-то облегающую черную одежду, эластичную, как вторая кожа. Кел не мог понять, кто перед ним, – мужчина или женщина, юноша, девушка или человек среднего возраста, уроженец Кастеллана или иностранец. Он знал только одно: неизвестный не боится высоты.
Когда он приблизился, убийца в черном медленно обернулся, и Кел чуть не заорал от ужаса. У человека не оказалось лица. По крайней мере, Кел не видел его. Только гладкий темный овал. Черный костюм из странного материала скрывал его тело целиком.
Но Кел почему-то был уверен, что убийца улыбается.
– Ловец Мечей. – Голос напоминал шипение змеи. – Киралар. Ты расстроил мои планы. Но не бойся, сегодня ты не умрешь. Твое время еще не пришло.
– Это утешает, – ответил Кел. – Но надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что не могу тебе поверить.
Он сделал еще один шаг вперед. Кел не мог сказать, наблюдает ли за ним черная фигура. У нее не было глаз, только черные провалы на темно-сером лице.
– Ты стоишь на пороге исторических событий, Ловец Мечей, – произнесла фигура. – Сегодняшний день знаменует собой начало падения Дома Аврелианов.