Среди них был и Черный особняк.
Особняк стоял здесь с незапамятных времен. Он находился в северной части Алой площади (которая, несмотря на свое название, была вовсе не алой, а зеленой) – огромный дом из матового черного камня с куполом, двумя большими террасами и высокими узкими окнами. Поверхность необычного мрамора поглощала свет вместо того, чтобы отражать его. Все в Кастеллане знали, как выглядит особняк; все слышали о красной двери, словно выкрашенной кровью. Все знали, кто там живет и, как считалось, жил всегда.
Король Старьевщиков.
У Лин участился пульс, когда они с Джиан вышли из кареты и приблизились к черному зданию. Она оставила мысль о бегстве и больше не спорила. Она не любила, когда ее обманывали, но не могла справиться с любопытством. Наверное, думала Лин, каждому жителю Кастеллана хочется узнать, что скрывается за стенами Черного особняка. Дом Короля Старьевщиков интересовал горожан не меньше, чем интерьеры Маривента. Но ей, Лин, на протяжении трех дней довелось побывать и в особняке, и во дворце. Она прикоснулась к своей новой броши. В последнее время в ее жизни происходили удивительные события.
Огромную парадную дверь особняка охраняли два стража в черном. Когда Джиан поднялась по ступеням, они кивнули. На двери висел бронзовый молоток в виде сороки, но Джиан не воспользовалась им. Она сняла ожерелье, открыла дверь золотым ключом и повела Лин внутрь.
Против ожиданий, внутри оказалось довольно светло. Стены были отделаны полированными деревянными панелями, с потолка свисали механические масляные лампы – карсели. Сразу за дверью начинался длинный коридор, который напоминал туннель, ведущий в сердце горы. Толстый ковер с темно-синими, зелеными, алыми и желтыми узорами заглушал шаги.
– Что вам известно о Короле Старьевщиков? – спросила Джиан, когда они шли по коридору.
По обе стороны от них находились двери. Все они были закрыты. Лин про себя гадала, что же за ними скрывается.
– Наверное, то же, что и всем прочим. Что он знаменитый преступник… что-то вроде того.
Джиан нахмурилась.
– Королю не нравится это слово, так что я бы не советовала употреблять его здесь.
– Какое слово, «преступник»?
Интересно, как он сам себя называет, подумала Лин. Глава гильдии правонарушителей? Магнат беззакония?
– О нет, против этого он вовсе не возражает. Он возражает против того, чтобы его называли «знаменитым». Ему кажется, что это чересчур претенциозно.
Они вошли в просторное помещение с наклонным потолком, в котором было прорублено несколько окон. Посередине пола, отделанного черными мраморными плитами, проходила широкая канава с проточной водой. Через этот искусственный ручей можно было перебраться только по деревянному арочному мосту. Джиан ступила на мост, подобрав юбки так, чтобы они не выступали за края.
– Постарайтесь не смотреть вниз, – предупредила она.
Лин не смогла удержаться. Находясь на середине моста, она услышала негромкий плеск, как будто большая рыба проплывала под самой поверхностью.
Берега «ручья» были облицованы черным мрамором, и дна не было видно, однако Лин, присмотревшись, заметила, что в воде что-то движется. Дело было не в слабом течении. Какие-то тени, черные как ночь, беззвучно скользили внизу. Одна приблизилась к мосту, и Лин чуть не свалилась в воду, увидев гребень и желтый глаз.
Крокодил.
Лин содрогнулась, но постаралась взять себя в руки, чтобы Джиан ничего не заметила. Она испытала огромное облегчение, дойдя до конца моста и спрыгнув на мраморный «берег». Когда Джиан повела ее дальше, она украдкой оглянулась, но увидела лишь гладкую черную поверхность воды, на которой время от времени появлялись какие-то странные завихрения.
Лин, занятая мыслями о крокодилах, почти не обращала внимания на обстановку. Через несколько минут они вошли в зимний сад, помещение наподобие застекленной оранжереи, заставленное цветами в горшках и южными растениями в кадках. Такие оранжереи были и во дворце, Майеш ей рассказывал. В них выращивали нежные экземпляры, которые не выживали на соленых почвах Кастеллана. Давным-давно, еще во времена Империи, люди обнаружили, что в пойме реки, рядом с их драгоценной гаванью, нельзя пасти стада; на территории, окруженной горами, не росли ни пшеница, ни овес. Поэтому в Кастеллане вместо садов расцвела торговля. Не имея возможности выращивать сельскохозяйственные культуры, жители города принялись приумножать свои богатства для того, чтобы купить все необходимое. Морские пути, по которым ходили корабли с ячменем и просом, стали их полями; их яблонями были банки, а персиками – сундуки с золотом.
Но в своем доме Король Старьевщиков создал климат, подходящий для выращивания экзотических цветов и фруктов. Солнечный свет проникал сквозь стеклянную крышу, среди деревьев и кустов извивались тропинки, усыпанные мелким щебнем; вдоль дорожек были расставлены скамейки. Лин попыталась представить, как Король Старьевщиков, высокий, худой, одетый в черный костюм, сидит, откинувшись на спинку скамьи, и любуется своей великолепной оранжереей.
Но не смогла.
– Подождите здесь, – велела Джиан. – У меня есть одно дело; я вернусь и провожу вас, когда Андр… когда он будет готов вас принять.
– Я не… – начала Лин, но Джиан уже скрылась за кустами.
«Нет, это просто возмутительно», – разозлилась Лин. Мало того что ее обманом вынудили сесть в карету и увезли в неизвестном направлении, так теперь ее еще и заставляют ждать похитителя! Король Старьевщиков мог бы сделать вид, что ему потребовалось встретиться с ней срочно.
Чтобы справиться с раздражением, Лин принялась бродить среди цветов, вспоминая названия тех, что были известны ей из справочников. Камелии из Зипангу, росшие вдоль дорожек, покачивали белыми головками, словно сборище седых стариков. Здесь были синие страстоцветы из Мараканда, хиндский снотворный мак с поникшими бутонами; из сока плодов этого мака получали морфею.
Лин показалось, что прошел час, и она потеряла терпение. Она не могла сидеть здесь весь день. Вечером нужно было посетить нескольких пациентов, и потом, Лин знала, что Мариам начнет волноваться, если она пропадет на несколько часов.
Найдя дверь оранжереи, Лин беззвучно выскользнула в коридор. Она старалась возвращаться тем же путем, каким вела ее Джиан, но, несмотря на это, вскоре очутилась в незнакомом помещении. Это была большая комната с массивным камином, заставленная старой, но удобной на вид мебелью – мягкими диванами и креслами с подголовниками. Парчовая обивка на подлокотниках была протерта чуть ли не до дыр. Такую обстановку Лин не ожидала увидеть в жилище Короля Старьевщиков. Потолок оказался таким высоким, что она не могла его разглядеть в полумраке, – неужели это и есть знаменитый купол Черного особняка? С потолка свисала небольшая лампа на длинной металлической цепи.
На полках вдоль стен были расставлены всяческие диковинки и антикварные вещи: латунный горшочек для меда, украшенный бирюзой, скорее всего, привезенный из Мараканда; какая-то карта с надписями на малгасийском языке; нефритовая статуэтка Лавары, Богини воров и игроков, покровительницы преступного мира. Лин не без удивления заметила серебряную магическую чашу, явно ашкарское изделие. Она взяла чашу, рассмотрела ее. И действительно, внутри, вдоль бортика, тянулась надпись на языке ашкаров: «Zowasat mugha tseat in-benjudahu pawwu hi’wati» – «Эта чаша предназначена для охраны дома Бен-Иуды».
В Солте такие чаши или пластины с выгравированными надписями часто закапывали у порога дома для того, чтобы защитить семью от несчастий и злых духов. Когда Лин увидела священный предмет в доме бандита, среди безделушек, ей стало не по себе. Кроме того, фамилия Бен-Иуда была очень редкой. Ее носили члены только одной семьи – семьи эксиларха, принца народа ашкаров.
– Две длинных тонны[23] черного пороха.
Грубый мужской голос раздался совсем рядом, и Лин вздрогнула.
– Ты уверен, что сумеешь это достать?
– Успокойся, Киприан. – Второй голос был мягким, низким и, как это ни странно, лишенным какого бы то ни было акцента. – Разумеется, я все достану. Хотя, признаюсь, мне интересно, зачем тебе понадобилось такое количество взрывчатого вещества.
Лин поспешно поставила чашу на место, чувствуя, как дрожат руки. Она понимала, что этот разговор не предназначен для чужих ушей. Двух тонн черного пороха было достаточно для того, чтобы сровнять с землей целый квартал. Насколько ей было известно, это вещество использовалось для того, чтобы проделывать отверстия в скале и уничтожать корабли. Во время морских сражений сосуды с порохом и подожженным фитилем при помощи катапульты швыряли на палубы вражеских кораблей; взрываясь, такие «снаряды» пробивали корпус. Она видела у своих пациентов-моряков старые ожоги. Может быть, эти люди снабжали порохом военно-морской флот? Едва ли. Скорее всего, товар предназначался для пиратов.
– Для того чтобы кое-что взорвать. Зачем же еще?
– Надеюсь, это будет «кое-что», а не «кое-кто».
– Ни в коем случае. Речь идет о флоте – кстати, а сколько кораблей можно назвать «флотом»? Скажем так, это будет несколько кораблей, – был ответ, и двое мужчин вошли в комнату, где находилась Лин.
Она сразу же узнала Короля Старьевщиков – высокого худого мужчину с длинными ногами, похожими на черные спицы колес. Покрой его костюма был простым, но элегантным. Лин знала, что Мариам заинтересовалась бы им.
Его сопровождал молодой человек с темно-рыжими волосами и маленькими черными глазками. (Лин всегда радовалась, встречая другого рыжеволосого, хотя у молодого человека была оливковая кожа, как у большинства жителей Кастеллана, а не белая, как у нее.) Он был одет в штаны и куртку из простого сукна. Он говорил на ходу, и в его тоне чувствовалась какая-то мрачная, напряженная нота.
– Я же тебе говорил, что никто не пострадает, – сказал он. – Я все тщательно спланировал…