Лин взглянула ему в лицо. Для этого ей пришлось запрокинуть голову – он был намного выше ее. Она впервые очутилась так близко к Конору. Она могла рассмотреть отдельные ресницы, ощущала запах выделанной кожи и еще какой-то теплый пряный аромат.
– Тело Кела покрыто шрамами, – произнесла она. – Возможно, недавнее нападение не связано с Аврелианами, но все прочие раны он получил из-за вас. Его подарили вам, как вещь, как инкрустированную шкатулку или модную шляпу…
– Вы думаете, у меня шкаф забит модными шляпами? – усмехнулся принц.
– Ему было всего десять лет, – резко ответила она.
– Вижу, Майеш вам многое рассказал.
– Он рассказал мне все, – ответила она. – Кел был ребенком…
Выражение его лица изменилось, как будто убрали ширму, и она увидела, что за ней скрывается. Настоящий гнев – никакого притворства, обмана. Это была чистая ярость, обжигающая, как раскаленный добела металл.
– Как и я, – прошипел Конор. – Я тоже был ребенком. И что, по-вашему, я мог сделать?
– Вы могли отпустить его. Позволить ему жить собственной жизнью.
– Он служит не мне. Он служит Дому Аврелианов, как и я. Я свободен не больше, чем Кел.
– Это пустые слова, – сказала Лин. – Вы наделены властью…
– Позвольте мне кое-что объяснить вам насчет власти, – перебил ее наследный принц Кастеллана. – Всегда найдется человек, у которого власти больше, чем у тебя. Да, у меня есть власть; но надо мной стоит король. Дом Аврелианов. Совет Двенадцати.
Он провел рукой по волосам. Без короны он выглядел иначе. Моложе. Сейчас он был сильно похож на Кела.
– А вы спрашивали Кела? – продолжал он. – Спрашивали, хочет ли он быть кем-то другим? Сожалеет ли о том, что Джоливет выбрал его?
– Не спрашивала, – призналась Лин. – Но я уверена, что, имея возможность…
Принц рассмеялся издевательским смехом.
– В таком случае довольно, – произнес он и отвел взгляд.
Когда Конор снова посмотрел на Лин, ширма оказалась на месте. Гневное выражение сменилось скептическим, как будто он не мог до конца поверить в то, что стоит здесь и ведет этот разговор – и не с кем-нибудь, а с Лин. Она ощутила его презрение, оно было материальным, как прикосновение руки.
– Довольно этих бессмысленных речей. Я не обязан отчитываться перед вами. Уходите и запомните: когда я приказываю вам уходить, это означает «уходите и не возвращайтесь», а не «уходите и возвращайтесь, когда вам заблагорассудится». Это понятно?
Лин едва заметно наклонила голову. Это даже нельзя было назвать кивком, но принц, видимо, был удовлетворен. Он развернулся и пошел к дверям кастеля Митата. Полы зеленой куртки хлопали, как флаг Мараканда.
Лин шагала к Северным воротам, кипя от гнева, когда рядом остановилась карета, запряженная парой гнедых лошадей. Судя по лакированным красным стенкам и золотому льву на дверце, это был королевский экипаж; на козлах сидел воин Дворцовой гвардии с изрезанным шрамами лицом.
– Лин Кастер? – заговорил он, глядя на нее сверху вниз. – Меня прислал принц Конор. Он приказал мне доставить вас в город, куда вы пожелаете.
Лин почему-то не сомневалась, что это сделано с целью унизить ее. Она решительно выставила вперед подбородок.
– В этом нет необходимости.
– Увы, есть необходимость, – возразил гвардеец. – Принц приказал мне убедиться в том, что вы покинули Маривент. – Он говорил извиняющимся тоном. – Пожалуйста, донна. Если вы откажетесь, меня могут выгнать.
«Во имя Богини», – подумала Лин. Принц, похоже, не повзрослел, он вел себя как избалованный мальчишка.
– Очень хорошо, – произнесла она. – Но сообщите принцу, пожалуйста, что я не испытываю никакой благодарности.
Гвардеец пожал плечами, и Лин, сердито нахмурившись, села на бархатные подушки. Кучер с опаской посмотрел на нее, но промолчал. Очевидно, он говорил себе, что следует держаться как можно дальше от всего этого.
В обличье ворона Иуда Макаби летел несколько дней и ночей, пока не достиг королевства Дарат. Он проник во дворец Сулемана и спрятался в саду. За стенами дворца, в этом чудесном саду, царил покой, но Иуда видел, что вокруг бушует война и пламя обращает землю и камни в Огненное стекло.
Утомленный долгим путешествием, покрытый пылью, Макаби сидел на ветке платана и слушал разговор королей-чародеев и королев-чародеек Данмора, собравшихся под деревом. Алчность и властолюбие этих людей ужаснули его. Они обсуждали планы совместной атаки на Арам. Они считали, что молодая и неопытная королева не сможет отразить нападение объединенной армии нескольких королевств.
«Я думала, ты собираешься соблазнить ее и подчинить своей воле», – сказала Сулеману одна из королев-чародеек. «Я устал ждать, – ответил Сулеман, и камень-источник у него на поясе мигнул, словно глаз. – Возможно, если она научится покорности, однажды станет королевой Дарата. Но я в это не верю».
Макаби полетел обратно в Арам с тяжелым сердцем.
Глава 12
На следующий день после второго визита Лин в Маривент Кел явился в Черный особняк с запиской в руке. Конор, против обыкновения, начал расспрашивать его о том, куда он направляется, и Кел на ходу сочинил что-то насчет новых приемов боя, которым обучали на Арене. «Ловцу Мечей следует знать о таких вещах», – сказал он, и принц согласился. Кел надеялся на то, что Конор не попросит его продемонстрировать новую технику.
Кел часто рассматривал Черный особняк с крыши Западной башни; он выделялся среди других зданий Садка, как капля черной краски на чистом холсте. Никто не знал, кем был построен этот дом; особняк существовал с тех пор, как в Кастеллане появился Король Старьевщиков, а это произошло так давно, что никто из живущих не помнил этого события.
Кел поднялся по черным ступеням к знаменитой алой двери, которую охранял усатый мужчина с непомерно развитой мускулатурой спины и рук. Он напомнил Келу перевернутую пирамиду. Он был одет в хорошо сшитую униформу, черную с красным, украшенную галунами, как мундиры солдат Эскадрона стрел.
– Мореттус, – произнес Кел, чувствуя себя героем шпионской истории какого-нибудь сказочника.
– Отлично, – произнес стражник, но не пошевелился.
– …Можно? – спросил Кел после продолжительной паузы.
– Отлично, – кивнул стражник.
– Так, – сказал Кел. – Значит, сейчас я открою дверь. И войду.
– Отлично, – ответил стражник.
Кел сдался. В тот момент, когда он протянул руку к ручке двери, та открылась внутрь. Джиан, стоявшая на пороге, самодовольно усмехалась. Как и в прошлый раз, на ней была лиловая куртка, волосы были убраны нефритовыми гребнями.
– На это просто невыносимо смотреть, – заметила она, жестом приглашая его войти. – Тебе придется научиться быть более настойчивым.
– Он хоть иногда говорит что-нибудь кроме «отлично»? – спросил Кел, когда Джиан закрыла за ним дверь.
– Не слышала.
Они шли по коридору, обшитому деревянными панелями, который проходил сквозь Черный особняк, словно золотая жила. На стенах между закрытыми дверями висели картины с видами Кастеллана.
– Но он однажды расправился с подосланным убийцей при помощи катушки ниток и ножа для масла, поэтому Андрейен держит его при себе. На всякий случай.
– А как насчет тебя? – спросил Кел.
Джиан не обернулась.
– Что насчет меня?
– Ты спасла мне жизнь, – напомнил Кел. – Почему? Мне показалось, что ты от меня не в восторге.
– Только не надо поднимать шум вокруг этого. Я оказалась поблизости, потому что Андрейен попросил меня следить за тобой и сообщать о твоих передвижениях.
– Надо же, – пробормотал Кел.
– Не стоит обижаться. Слежка за тобой оказалась невыносимо скучной. Ты почти все время сидишь в Маривенте. А когда ты оттуда вышел, то отправился не куда-нибудь, а к Меррену. И в этот момент стало ясно, что за тобой шпионю не только я.
– «Пауки», – произнес Кел, и Джиан кивнула. – Однако ты могла оставить меня истекать кровью на улице.
– Андрейену это не понравилось бы, – объяснила Джиан, когда они вошли в большой зал с куполом наподобие тех, которые Келу приходилось видеть в загородных поместьях аристократов.
В центре оставалось свободное пространство, вокруг которого были расставлены штук пять кресел и несколько кушеток. Мебель была разномастная – черный лакированный шкафчик, вальдеранский мозаичный столик. В одном из кресел сидел Меррен, погруженный в чтение. Несмотря на жару, в огромном камине, занимавшем чуть ли не полстены, пылал огонь.
– О чем ты хотел поговорить с Андрейеном? Скажи, пока я не отправилась за ним. На случай, если эта тема его не заинтересует.
Значит, Король Старьевщиков не рассказал своей верной сообщнице о записке, которую отправил Келу. Любопытно. Возможно, он хотел оставить это в секрете, хотя Кел не мог понять почему.
Он попытался придумать какой-нибудь благовидный предлог и вдруг вспомнил разговор, случайно услышанный во время бесцельных прогулок по Маривенту.
– Скажи ему, что у меня вопрос насчет Артала Гремонта.
Книга выскользнула из рук Меррена и с глухим стуком упала на пол. Джиан смотрела на Кела, словно не веря своим ушам. Кел переводил взгляд с девушки на студента, недоумевая, в чем дело и что такого он сказал.
– Я… я позову Андрейена, – пробормотала Джиан, явно выведенная из равновесия.
Прежде чем выйти из зала, она обернулась и еще раз взглянула на Кела круглыми глазами, как будто перед ней был еж, декламирующий стихи на сартском языке.
Как только дверь за ней закрылась, Меррен поднялся и подобрал с пола книгу. Он ничуть не изменился со дня их последней встречи. Перед Келом был все тот же нервный, но грациозный юноша с блестящими светлыми локонами в заношенном черном костюме с заплатками на локтях.
– Почему вы заговорили о Гремонте? – воскликнул он.