Сидя на полу, Лин, несмотря на головную боль, улыбнулась.
Еще в детстве Кел приучил себя просыпаться на рассвете. Тренировки с Конором и Джоливетом начинались рано утром. Сейчас, когда принц стал взрослым и отказывался подниматься ни свет ни заря ради того, чтобы махать мечом, в этом уже не было нужды, но Кел обрадовался, обнаружив, что его «будильник» еще функционирует. Он проснулся сразу после того, как солнце поднялось над Узким Перевалом.
Сквозь щель в занавесках в комнату проникал бледный свет. Конор крепко спал. На его обнаженной спине лежали тени от полога.
Кел бесшумно надел мягкие сапоги и серую одежду, которая должна была сделать его незаметным в полутьме. Когда он закрывал за собой дверь спальни, Конор не пошевелился.
В этот час Маривент еще спал. Трава на большой лужайке сверкала от росы, а серое море походило на помятый лист жести.
Слуги сновали по коридорам, словно тени, готовя дворец к новому дню. Они не обращали внимания на Кела. Очень хорошо, думал он, приближаясь к Звездной башне, что последнюю неделю он каждый день слонялся по территории дворца. Никого не удивит его присутствие в доме короля; слуги привыкли встречать его в разных уголках Маривента.
И все же, войдя в башню, Кел ощутил волнение. Он очень давно не поднимался в покои короля.
Воздух в здании был специфический, прохладный и сухой, пахло пылью, как будто сюда никто не заходил долгие годы. Как в гробнице. Но нет, глупости, сказал себе Кел. Фаустен каждый день выходил отсюда и возвращался, короля навещал Джоливет и несколько старых слуг.
На верхние, обитаемые этажи Звездной башни вела узкая винтовая лестница – такие были во многих старых зданиях. В своих мягких сапогах Кел передвигался бесшумно. Он сделал вид, что просто гуляет, тренирует мышцы.
На лестничную площадку верхнего этажа выходили две двери: одна была простая, деревянная, вторая – металлическая, с выбитыми изображениями звезд и созвездий. Сквозь щели между дверью и косяком пробивался свет, отчего возникала иллюзия, будто она парит над полом.
Кел вспомнил, как много лет назад они с Конором играли на этой лестнице; неожиданно железная дверь открылась, и появился король. Он не выбранил их, но говорил строгим голосом. «Я изучаю звезды, – сказал он, – вы мешаете мне сосредоточиться и должны уйти».
Кел приложил ладонь к металлической поверхности. Возможно, думал он, это всего лишь кабинет короля, а спит тот в комнате напротив. Но стоило ему прикоснуться к двери, как она открылась внутрь, и Кел увидел комнату, ярко освещенную двумя шарами из Огненного стекла, внутри которых сияли какие-то синие огоньки. Комната была круглой, сквозь стеклянную крышу проникал тусклый утренний свет. Стены были обшиты коричневыми деревянными панелями; мебель из вальдеранского каштана выглядела простой, но основательной.
На письменном столе красовался макет Солнечной системы из серебра и золота; на полках выстроились книги по астрономии, истории звезд, руководства по изучению звездного неба. В застекленном шкафчике стоял секстант и телескопы разных размеров, некоторые были сделаны из слоновой кости или украшены драгоценными камнями. На стенах висели тщательно прорисованные диаграммы, карты звездного неба и схемы движения планет. Повсюду лежали бумаги, исписанные мелким неразборчивым почерком.
Когда глаза Кела привыкли к освещению, он вздрогнул – кресло у окна, которое сначала представилось ему пустым, оказалось занято. Но человек, сидевший в кресле, был неподвижен, как предмет мебели. Он вообще не шевелился и даже, кажется, не дышал. Несмотря на яркий свет, он находился в тени.
– Ваше величество, – пробормотал Кел.
Король не повернулся. Он тупо смотрел в окно; Кел заметил, что его глаза покраснели от бессонницы. Он был одет в костюм астронома. Из потертых манжет торчали нитки.
Кел осторожно приблизился к креслу – мысленно ему хотелось назвать его троном. Спинка была простой, но высокой, подлокотники были покрыты полустертой резьбой с изображением лент и спиралей. Подойдя, Кел машинально опустился на колени.
– Ваше величество, – повторил он. – Меня прислал Король из Города.
На этот раз король обратил на него внимание. Его серые глаза, так похожие на глаза Конора, выражали недоумение.
– Но ты не Гийон, – ответил он.
Кел сунул руку в карман. Прежде чем он ушел из Черного особняка, Андрейен дал ему небольшую оловянную фигурку птицы. Король ее узнает, сказал он, но Кел ничего не понял. Предмет показался ему дешевой побрякушкой, хотя он уже понял, что сорока являлась неофициальной эмблемой Короля Старьевщиков. Птица-воровка.
– Король Старьевщиков сказал, что вы узнаете меня по этому предмету, – продолжал Кел. – Поверите, что я пришел с посланием от него.
Король Маркус не сводил взгляда с птицы.
– Но… ты Ловец Мечей.
– Да, – кивнул Кел. – Кроме этого, я посланец. Король из Города озабочен тем, что не получил известий от вас.
– Это я не получил известий от него. Я отправил письмо, в котором просил о встрече. – Король Маркус оторвал взгляд от оловянной птички и снова уставился в окно. – Мне не следовало этого делать. Звезды сказали, что мы не встретимся. Звезды не лгут.
– Возможно, – произнес Кел. По спине у него стекала струйка пота – небо уже светлело, надо было уходить. И колени болели оттого, что он стоял на каменном полу. – Возможно, звезды хотели сказать, что вам следует поведать об опасности, нависшей над Домом Аврелианов, мне, чтобы я передал послание Королю Старьевщиков.
Король Маркус беспокойно пошевелился в кресле.
– Фаустен говорит мне, что такова судьба, написанная на звездном небе. Но я знаю, что это зло в моем сердце, мои грехи довели нас до этого.
– О чем вы говорите?
– О долге, – ответил король Маркус, и Келу показалось, что его ткнули в спину раскаленной кочергой.
Неужели королю известно о деньгах, которые Проспер Бек требует от Конора? Нет, вряд ли это та самая «опасность», о которой говорилось в письме. Если бы король Маркус пожелал, он мог без труда уплатить этот долг. Казна принадлежала ему.
– В этом нет вашей вины, – тщательно подбирая слова, произнес Кел. – Ваше Величество. Во всем виноват Проспер Бек.
Король Маркус бессмысленно смотрел на него.
– Кто такой Бек? – прошептал Кел. – Что ему нужно? Ведь долг можно уплатить, всего десять тысяч крон…
Король хрипло рявкнул:
– Этот долг не оплатишь золотом, мальчик! Платить надо кровью и плотью. Мне никуда не деться от него, он подобен решетке тюремной камеры…
Кел отпрянул.
– Я не…
Металлическая дверь распахнулась. Какая-то приземистая квадратная фигура бросилась на Кела. Его подняли на ноги. Фаустен. Маленький человечек был бледен, лысина блестела. От него воняло кислым потом и перегаром.
– Ваше величество, – задыхаясь, выговорил Фаустен. – Приношу свои извинения. Мне следовало остановить этого… этого навязчивого чужака.
Король смотрел на Кела – нет, не на Кела. На предмет, который Кел держал в руке. Но Кел уже сомкнул пальцы, зажав в кулаке фигурку сороки. Он вырвался из лап Фаустена, но сказать ему было нечего. Он не мог обратиться за помощью к королю Маркусу, который смотрел на них растерянным, безумным взглядом. Фаустен не знал о контракте между двумя королями Кастеллана, и сохранение тайны значило для Кела намного больше, чем возможность оправдаться перед астрономом.
Он позволил Фаустену вытолкать себя на лестничную площадку. Келу очень хотелось дать толстяку сдачи, но он знал, что ничего не добьется этим, зато Фаустен мог при желании причинить ему большие неприятности.
Фаустен громко сопел.
– Как ты посмел…
– Я прогуливался под окнами и услышал какой-то шум, – уверенно отвечал Кел. – Поднялся, чтобы убедиться в том, что с его величеством все в порядке. Было ошибкой предполагать…
– Да, ты прав, это была ошибка, – прорычал Фаустен. Когда он злился, малгасийский акцент усиливался. – Здоровье и благополучие его величества не твоя забота, Киралар. Ты отвечаешь за маленького принца. А не за его отца.
– Меня волнует благополучие всех представителей Дома Аврелианов, – возразил Кел, сжимая в кулаке оловянную сороку. Ее острые крылья врезались ему в ладонь.
Фаустен медленно покачал головой. Кел раньше никогда не замечал, какие у него маленькие, сверкающие черные глазки.
– Его величество, – прошипел он, – поступает так, как советую я. Я разъясняю ему волю звезд, которым он верит безоговорочно. Если бы звезды повелели ему посадить тебя в Ловушку, он бы не колебался. Ты был бы не первым Кираларом, брошенным в тюрьму за измену.
– Я ничего не сделал такого, из-за чего меня стоило бы сажать в тюрьму.
– Так постарайся и дальше ничего не делать. – Фаустен толкнул Кела; он отнюдь не был силен, но Кел, ошеломленный услышанным, отступил. – He szekuti!
«Убирайся отсюда и не вздумай возвращаться».
После этого Фаустен развернулся и побежал в кабинет короля. Кел услышал из-за двери его писклявый голос – он уверял короля, что все в порядке.
– Ваше величество, вы взволнованы. Вам нужно принять лекарство…
Кел почувствовал во рту вкус желчи. Охваченный недоумением и гневом, он сбежал по лестнице и бросился прочь из пыльной башни. Выбежав на улицу, вдохнул свежий, прозрачный утренний воздух, поднял глаза к безоблачному голубому небу.
Вдруг он обратил внимание на боль. Разжал пальцы и взглянул на ладонь. Он стиснул оловянную побрякушку Короля Старьевщиков с такой силой, что она превратилась в бесформенный комок.
Когда Иуда Макаби прилетел обратно в Арам, королева Адасса вернула ему облик человека и попросила рассказать о том, что он видел. «Плохие новости, моя королева, – ответил он. – Тебя предали. Король Сулеман собрал огромную армию, чтобы идти против тебя. Он и его союзники нападут на Арам через три дня».
Адасса ничего не ответила и заперлась в высокой башне Балал. В Араме начались беспорядки; на