Но несмотря на то, что слова ее были смелыми, Адассу терзал страх. Она боялась, что люди не захотят делиться с ней силой. Боялась, что ей в одиночку придется сражаться с армиями, окружившими ее родину.
Но Макаби сказал ей: «Мужайся». И когда королева села на трон и велела распахнуть двери дворца, люди подходили к ней один за другим. Никто не отказался: ни дети, ни старики, ни больные, ни умирающие. Каждый житель Арама пришел и произнес слово, которое должно было усилить камень-источник. Магические слова были произнесены по доброй воле, и после этого ими невозможно было воспользоваться снова.
Таков был дар народа Арама его королеве.
Глава 14
Лин пришлось ждать за воротами Солта больше часа. Она была очень недовольна. Пошел мелкий противный дождь; он то прекращался, то принимался лить снова. Сначала по крайней мере с ней была Мариам; подруги уселись на каменном бортике бассейна, и Мариам в предвкушении необычного события высматривала карету из Маривента. Услышав о предполагаемой встрече с кузеном принца, она пришла в восторг.
«Он же родом из Мараканда, правда?» – спросила Мариам. На коленях у нее лежал пакетик спекулас, хрустящего печенья со специями, которое привозили из Гелштадта. Пакетик быстро пустел. Ашкарам, жившим в Малгаси, было запрещено покупать и употреблять в пищу сахар, а Мариам была ужасной сладкоежкой. «Правда», – задумчиво ответила Лин. Она не могла сказать это с полной уверенностью. Принц был наполовину маракандцем; Кел был очень похож на него, и она решила, что в его жилах тоже течет маракандская кровь. Это было вполне вероятно. Лин очень не хотелось лгать Мариам, даже по таким мелочам, а в последние несколько дней ей приходилось слишком часто обманывать подругу.
«Я помню Мараканд, – задумчиво произнесла Мариам. – Там делают чудесные ткани. Шелка, атлас, парчу разных цветов с необыкновенными, сложными узорами. Однажды в Касаване я видела процессию, в которой участвовали короли. Все придворные были в костюмах из зеленой парчи с отделкой из шелка шафранового цвета. Он был похож на пламя…»
Короли. Вместо одного королевского трона в Мараканде было два, и сейчас их занимали братья королевы Лилибет. Лин подумала: а если бы она не вышла замуж за короля Кастеллана, может быть, она сейчас сидела бы на троне? Или у нее было больше шансов стать королевой здесь, чем на родине?
Неожиданно Мариам ахнула. Встревоженная Лин обернулась и увидела, что подруга побелела как полотно. Она смотрела в сторону проспекта Рута Магна. Лин проследила за ее взглядом, но увидела лишь кареты, верховых и пешеходов, спасавшихся от дождя в каменных галереях. Тем не менее один экипаж привлек ее внимание: это была огромная черная карета с блестящей лакированной крышей. Когда карета проезжала мимо, Лин разглядела эмблему на стенке: серого с черным волка, оскалившего зубы и готового к нападению. «Мариам?» Положив руку на локоть подруги, Лин почувствовала, что Мариам дрожит. «Вамберж», – прошептала Мариам и вскочила на ноги. Печенье посыпалось в лужу. «Мариам!» – воскликнула Лин, но ее подруга уже убежала в Солт.
Лин не знала, что делать. Ей хотелось догнать Мариам – она понимала, что та испытала сильное потрясение, увидев малгасийскую карету. Это должно было вызвать у нее жуткие воспоминания о резне, устроенной воинами вамберж. Но, с другой стороны, Лин не могла упустить Кела. Ему запрещено было входить в Солт. А если он подумает, что Лин не пришла на встречу, которую сама назначила, то в следующий раз откажется ей помогать.
После этого эпизода настроение у нее испортилось. К тому моменту когда Кел прибыл в экипаже, который так мечтала увидеть Мариам, Лин промокла под дождем и окончательно рассвирепела. Не обращая внимания на протянутую руку, она забралась в карету, села напротив Кела и убрала прилипшие ко лбу пряди волос.
– Интересно… – заговорил Кел, наклоняясь и доставая из стоявшей на полу корзины полотенце. Он протянул ей полотенце, и Лин не сразу сообразила, что ей предлагают вытереть лицо. – Теперь врача не вызывают к постели больного; наоборот, больного вызывают к врачу.
– Хм, – буркнула Лин, вытирая лицо и волосы. От нагретой ткани исходило приятное тепло. – Мне нужно, чтобы кто-то сопровождал меня в Лабиринт.
– В Лабиринт?
Кел заметно удивился, но открыл окно и отдал приказание кучеру. Карета тронулась с места и влилась в поток тележек и фургонов, ползущих по главной улице города.
– Но почему я?
– Вы единственный из моих знакомых мальбушим, который мне кое-чем обязан.
– Вот как? – Кел откинулся на спинку сиденья. – Я единственный? А как же Антонетта Аллейн?
– Демуазель Аллейн – молодая девушка из приличного общества, – напомнила Лин. – Она пришла бы в ужас, если бы я попросила ее отвести меня в Лабиринт. Вы – другое дело. Уверена, вы и остальные друзья принца немало времени провели там, предаваясь вашим отвратительным развлечениям. А кроме того… мне кажется, она уже достаточно для меня сделала.
– Я очень удивился, узнав, что она согласилась тайком провести вас во дворец, – признался Кел.
Мариам была бы разочарована, увидев его костюм, подумала Лин. Он был одет совсем просто: в сюртук и брюки из черного сукна и белую сорочку, хотя вышивка на воротнике и манжетах стоила, наверное, больше, чем Лин зарабатывала за месяц.
– Уговорить ее было несложно, – заметила Лин. – Вы ей нравитесь.
Кел уставился на нее в изумлении.
«Ох уж эти мужчины», – подумала Лин.
– Ее никто не интересует, кроме Конора, – пробормотал он.
– Я видела, как она на вас смотрит, – возразила Лин.
– Она никогда не посмеет даже подумать о чем-то подобном, – произнес Кел, и Лин уловила в его голосе новую, жесткую нотку. – Мать выгонит ее из дома и лишит наследства.
Лин поняла, что затронула щекотливую тему, и решила переменить разговор.
– Вам виднее. – Она положила влажное полотенце на сиденье. – Будучи женщиной из Солта, я не могу войти в Лабиринт после заката. Это незаконно.
– Все, что происходит в Лабиринте, – незаконно, – заметил Кел.
– Более того, это небезопасно. Наши законы несправедливы, но в беззаконии тоже нет ничего хорошего. Войдя туда одна, я стану легкой добычей преступников. Если мы придем вдвоем, все сочтут, что я такая же, как вы. Мальбушим.
– Я уже слышал от вас это слово. Что оно означает?
Лин ответила не сразу. Она каждый день употребляла слово, заимствованное из древнего языка Арама, и ей только сейчас пришло в голову, что Келу оно незнакомо.
– Так мы называем людей, не принадлежащих к нашему народу, – объяснила она. – Буквально это означает «одежда». Просто одежда, например куртка или платье. Используя его, мы имеем в виду пустую одежду – которую никто не надел. Никого нет внутри.
– Пустые костюмы, – задумчиво произнес Кел. – Тело без души?
– Что-то вроде того, – ответила она, слегка покраснев. – Но я не думаю, что это правда. Насчет душ.
– Что ж, и на том спасибо, – насмешливо сказал он. – Кстати, раз уж мы заговорили о девицах из приличного общества. Могу я узнать, что вам понадобилось в Лабиринте?
– Король Старьевщиков попросил меня отыскать там одну книгу, – ответила она. – Взамен он разрешит мне воспользоваться лабораторией Черного особняка для изготовления лекарств. Например, таких, которыми я лечила вас.
– Разве вы не можете сделать это в Солте?
– Женщинам запрещено пользоваться лабораторией и химическим оборудованием Солта. Наши старейшины с большой неохотой разрешили мне учиться на врача.
– Это возмутительно, – твердо произнес Кел. – Вы превосходный врач. И я говорю это как беспристрастный наблюдатель, которому никогда не приходилось обращаться к вам за помощью. Вы сами знаете.
– Знаю, – улыбнулась Лин. – А вы, Ловец Мечей, как познакомились с Королем Старьевщиков?
– Он предложил мне работать на него, – сообщил Кел. – Я отказался, но он на редкость настойчив.
Карета остановилась, и Лин инстинктивно схватилась за сиденье, чтобы не упасть. Они приехали.
Вход в Лабиринт представлял собой старинную каменную арку, воздвигнутую много лет назад в память в каком-то давно забытом морском сражении. Выйдя из кареты, Кел снова предложил Лин руку, и на этот раз она приняла ее. Кучеру было велено ждать снаружи; улицы в Лабиринте были слишком узкими для экипажей.
Лин впервые в жизни прошла под этой аркой и очутилась в Лабиринте. Обернувшись, она увидела в проеме огни фонарей и лавок Рута Магна, но затем они с Келом свернули за угол и углубились в путаницу узких темных переулков. В воздухе висел зловонный дым.
Городские фонарщики – как, впрочем, и Бдительные – не заглядывали сюда. Вместо фонарей улицы освещались самодельными «факелами» – палками, на которые были намотаны тряпки, вымоченные в горючей жидкости. Эти палки были вставлены в металлические держатели, торчавшие из облупившихся стен. Краска на стенах давно выцвела от соленого морского воздуха.
Солнце село, и Лин казалось, что тьма наступает со всех сторон, давит на нее. Высокие глухие стены складов и густой черный дым от факелов закрывали небо, не пропускали свет луны и звезд.
Пахло тухлой рыбой, отбросами и пряностями. Двери домов, в которых теснилось по несколько семей, были распахнуты; на ступенях сидели старухи и длинными деревянными ложками помешивали варево, кипевшее над кострами. Проходившие мимо матросы протягивали торговкам свои котелки и за несколько монет получали черпак рыбной похлебки.
Дым от костров смешивался с вонью факелов. У Лин защипало в носу. В полутьме, среди толпы, трудно было ориентироваться. Лица выступали из темноты и снова скрывались, и казалось, что они принадлежат не живым людям, а призракам.
Лин старалась держаться ближе к Келу. Она понимала, что если отстанет, то не сумеет вернуться обратно к выходу на Рута Магна и потеряется. Он шел вперед уверенно, и Лин поняла, что не ошибалась, когда предположила, будто он и его друзья чувствуют себя здесь как дома. Видно было: он хорошо знаком с Лабиринтом.