– Мы согласны.
Она забралась в коляску – это оказалось нетрудно, потому что та была невысокой и легкой, как колесницы, предназначенные для гонок, – и устроилась на сиденье.
Кел подошел к ней.
– Вы уверены?
Она кивнула. Книги Касмуны в Лабиринте не было. Лин чувствовала себя уставшей, опустошенной и хотела только одного: вернуться домой и подумать над новым планом. Она не собиралась сдаваться, но на сегодня с нее было довольно. И еще она в глубине души беспокоилась за Мариам. Следовало проведать подругу.
Кел отступил.
– Отвези ее к воротам Солта, – велел он вознице. – И не отклоняйся от маршрута.
– Советую тебе прислушаться к его словам, – усмехнулся Джеррод. – Иначе он тебя отравит.
Девушка встревоженно оглянулась, натянула поводья, цокнула языком, а Лин в это время размышляла о странных словах «паука». Она вспомнила Меррена, белокурого красавчика, которого встретила в Черном особняке, – он назвал себя отравителем. Нет, это не может быть простым совпадением, думала Лин, когда экипаж поехал по Арсенальной улице в сторону выхода. Все нити сходились в одной точке; все вели к Королю Старьевщиков, как нити паутины, ведущие к пауку, сидящему в центре. Но кто она сама, размышляла Лин: наблюдатель или муха, которой скоро суждено попасться в лапы хищнику?
Когда люди Арама покинули дворец и камень-источник не мог больше удерживать в себе силу, королева Адасса поднялась на крышу башни Балал, и сердце ее едва не разорвалось от страха: за городскими стенами собрались армии королей-чародеев. Она призвала к себе Макаби и сказала: «Ты моя правая рука, но сейчас ты должен меня покинуть. Оставь меня и спасай наш народ».
Макаби не хотелось уходить, но он подчинился приказу. Он собрал народ Арама и объявил, что им следует спасаться бегством, пока королева будет сдерживать вражеские армии. «Мы должны покинуть Арам, нашу землю, – сказал он. – Пожар войны уничтожит ее. Но душа Арама – это его народ, и наша страна будет жить вечно, потому что мы унесем с собой в изгнание память о ней».
Великая печаль охватила людей, они причитали и оплакивали свою судьбу, но последовали за Макаби на запад, в неизвестные земли, не обозначенные на картах.
Глава 15
Кел молча шел за Джерродом по Арсенальной улице. (Мысленно он ругал себя за глупость – ведь следовало с самого начала предвидеть, что «пауки» немедленно доложат Джерроду о его появлении в Лабиринте. В конце концов, Лабиринт был территорией Бека.)
Наконец они подошли к какому-то складу с замазанными краской окнами. Джеррод повел Кела по длинному коридору со странными полосатыми стенами; присмотревшись, Кел понял, что это просто краска слезала длинными узкими пластами. Чешуйки засохшей краски хрустели под ногами, как осенние листья. В дальнем конце коридора двигались какие-то огни, оттуда доносились голоса.
Коридор упирался в дверь, за которой находилось просторное помещение. Изумленный Кел на несколько мгновений остановился на пороге. Потолок был таким высоким, что его не удавалось разглядеть в полумраке; стеклянные лампы освещали зал, который, видимо, представлял собой заброшенную верфь. Много лет назад верфи перенесли из города в Арсенал. С потолка свисали ржавые крючья, на которых когда-то сушились паруса. В тени недостроенного корабля, за перевернутым «вороньим гнездом», шесть или семь мужчин играли в ландскнехт. Вместо денег использовались блестящие перламутровые фишки.
Не все присутствующие были заняты игрой. По залу ходили мужчины и женщины в темно-синих бархатных костюмах – очевидно, служащие Бека; они обменивали фишки на деньги и раздавали бутылки вина. Несколько молодых мужчин, сидя в старых шлюпках, заваленных подушками, пили пастиссон необычного ядовито-зеленого оттенка, который был запрещен, так как вызывал галлюцинации. Один спал с блаженной улыбкой на лице, привалившись к ржавому якорю и прижимая бутылку к груди. Эти люди выглядели приличнее основной массы обитателей Лабиринта – они были одеты в парчу и шелка, увешаны золотыми цепями и бриллиантами. Кел не узнал никого из них и решил, что это не аристократы с Горы, а сыновья богатых купцов и ремесленников.
С другой стороны, размышлял он, почему бы Монфокону и Фальконету не заглянуть сюда? Или Ровержу, или даже Конору? Конор утверждал, что никогда не видел Проспера Бека, но это не означало, что Проспер Бек никогда не видел его.
Вдоль стен были расставлены койки, выдранные из корабельных кают. От игорного зала их отгораживали полупрозрачные занавески; когда они с Джерродом проходили мимо, Кел заметил движение за занавесками. Там извивались мужские и женские фигуры, слышались приглушенные вздохи, шуршание, время от времени на фоне черного бархата мелькало голое тело.
– Здешние шлюхи работают на Бека, – объяснил Джеррод, обернувшись. – Платят неплохо, и мы, «пауки», их защищаем в случае чего. Пока ты тратишь деньги на игорные фишки, их услуги бесплатны.
Занавеска покачнулась, и Кел увидел девушку: крашеные волосы, темно-синяя бархатная маска. Мужская рука обхватила ее сзади, забралась за корсаж. Проститутка поморгала, опустила веки. Занавеску задернули.
Кел подумал о Силле и Меррене. О Лин. В последнее время ему слишком часто приходится целоваться, подумал он. Скоро он превратится в романтического разбойника из истории сказочника: «Он поцеловал ее, но не сказал больше ни слова и исчез в ночи».
Кел не мог бы сказать, что ему это не нравилось – поцелуй Лин оказался на удивление приятным, – но он достаточно хорошо знал самого себя и понимал, что пока не нашел того, что искал.
Во всяком случае, кувыркание на койках его не привлекало. В подобном публичном разврате было что-то отчаянное. Когда они с Джерродом направились к бархатной занавеси, отгораживавшей часть помещения, Кел чуть не столкнулся с молодым малгасийским моряком, который поправлял рукав рыже-вато-коричневой куртки. Однако Кел успел заметить свежие следы от уколов на сгибе локтя. Он на мгновение встретил взгляд мальчишки – его зрачки были расширены. Вот так оно и начинается, подумал Кел; скоро этот матрос присоединится к истощенным пристрастившимся, валяющимся в трущобах Лабиринта.
– Значит, это и есть штаб-квартира Бека? – спросил Кел, когда Джеррод отодвинул занавесь.
Он увидел шаткую лестницу. На стенах висели лампы, в углу стояли штабеля ящиков; на ярко-зеленых этикетках было написано: «Поющая обезьяна». Странное название для вина.
Джеррод начал подниматься по лестнице.
– Одна из многих, – ответил он. – Бек не такой, как твой Король Старьевщиков со своим Черным особняком и идиотскими потугами изображать джентльмена. Он владеет двумя десятками зданий, в каждом из которых действует какое-нибудь заведение, и перемещается между ними. Сегодня он проводит ночь на фабрике, завтра – в заброшенном храме. Весьма предусмотрительно, знаешь ли.
– И как ты попал к нему на службу? – спросил Кел.
Они поднялись на тесную лестничную площадку. Но Джерроду, похоже, надоела пустая болтовня.
– Не твое дело, – отрезал он и плечом толкнул дверь. Заскрипели ржавые петли.
Пройдя по очередному короткому коридору, они с Джерродом вошли в какую-то комнату. Кел решил, что когда-то она была конторой фабрики. Она напоминала капитанскую каюту: стены были выкрашены в темно-синий цвет и завешаны пыльными картами далеких стран. Большую часть помещения занимал письменный стол из орехового дерева.
Перед столом стоял пустой деревянный стул, а за столом сидел мужчина. Быстро оглядев Кела, он обратился к Джерроду.
– Хорошо, – произнес он гортанным голосом. – Ты его привел.
Значит, это и был Проспер Бек.
Бек оказался крупным мужчиной; для Кела это почему-то стало неожиданностью. У него были широкие плечи, грудь, похожая на бочонок, мясистый нос, неоднократно сломанный и сросшийся неправильно. Квадратная челюсть заросла щетиной. Сюртук из дорогой парчи, алой с серебристым отливом, странно смотрелся на человеке с бычьей шеей и ладонями, напоминавшими по размеру суповые тарелки. В общем, Кел обнаружил, что Бек совершенно не такой, каким он его воображал.
Что ж, подумал он, поделом тебе. Почему твои представления о незнакомых людях обязательно должны совпадать с реальностью?
Кел рассматривал бандита, размышляя, с чего начать. Очень давно, начиная изучать etiqueta[25]в Маривенте, он жаловался Майешу и говорил, что не понимает, зачем нужно запоминать сто разных способов приветствовать иностранных аристократов, правильные способы уклоняться от ответов, не обидев собеседника, поклоны, уместные в разных ситуациях.
«Политика – это игра, – сказал тогда Майеш. – Хорошие манеры – инструмент, которым ты будешь пользоваться в этой игре. А эта игра не менее опасна, чем поединок на мечах. Можешь считать, что этикет – это своего рода доспехи».
Итак, Кел мысленно надел свои «доспехи». Вежливые улыбки вместо поножей и латных рукавиц; уклончивые, ничего не значащие ответы вместо наручей; бесстрастное выражение лица вместо шлема и забрала.
– Можно присесть? – заговорил он.
Бек кивнул на стул.
– Садись.
Кел опустился на неудобный деревянный стул. Он чувствовал на себе взгляд Джеррода, который стоял у стены, скрестив руки на груди. Кел был не настолько наивен, чтобы считать, будто за ним наблюдает только Джеррод. Наверняка еще несколько «пауков» были готовы броситься на помощь Беку в случае, если Кел сделает неверное движение. Хотя ему не показалось, что Бек нуждается в помощи.
– Ты кузен принца, – пророкотал Бек. – Анджуман из Мараканда. Какое послание ты принес мне из дворца?
– Я пришел не от имени Дома Аврелианов, – сказал Кел. – Я действую от имени принца Конора. Он не знает, что я здесь. Никто не знает.
«Вот оно», – подумал Кел. Он продемонстрировал свое уязвимое место, выложил карты на стол. Он пришел без поддержки дворца. Он был совершенно один.