Это считалось торжественным событием. Лин помнила, как мать рассказывала ей о приезде юной принцессы Лилибет – это произошло тридцать лет назад. Она въехала в город в открытой коляске, и горожане, выстроившись вдоль улицы Рута Магна, восторженно приветствовали свою будущую королеву. Теперь, познакомившись с Лилибет, Лин могла лучше представить себе ту девушку, которую описывала ей мать: развевающиеся черные волосы, губы, накрашенные блестящей алой помадой, открытое платье, зеленый шелковый плащ, сколотый на груди изумрудной брошью. Крупные изумруды в короне, сверкающие, как зеленые искорки. Жители Кастеллана бросали на дорогу алые цветки граната и бордовые тюльпаны, символ Мараканда, и кричали: «Mei bèra!»[27]
Тогда они гордились женщиной, которая должна была стать их новой королевой, гордились ее красотой, юностью, энергией. С ней связывали надежды на лучшую жизнь. Но сейчас настроение было совершенно иным. На балконах нескольких зданий Лин заметила белые лилии, цветок Сарта, но в основном люди были… растеряны, вот, пожалуй, самое подходящее слово, решила она.
Новость о помолвке взбудоражила весь город. В Солте Лин ничего не слышала об этом событии, поскольку ашкаров не интересовали проблемы семьи Аврелианов. Конор не был их принцем; он был чужаком, сыном короля Кастеллана. Их принцем был Амон Бен-Иуда, эксиларх, который сейчас странствовал по Золотым Дорогам вместе с Санхедрином[28].
Лин, однако, наслушалась разговоров о будущей свадьбе от своих городских пациентов, особенно от Зофии, которая по каким-то личным причинам терпеть не могла Сарт. «Я разочарована, – ворчала она, размахивая старинной абордажной саблей. – Как же обидно. Такой красивый принц, и женится на глупой, скучной девице». – «Вы не можете этого знать, – возразила Лин. – Возможно, принцесса – интересный человек». – «Она же родилась в Сарте. А тамошние люди или глупы, или лживы, или и то и другое вместе», – твердо произнесла Зофия.
Основная часть населения разделяла это мнение. Некоторые пациенты Лин опасались того, что этот брак позволит Сарту закрепиться в Кастеллане; говорили, что иностранцы получат доступ в гавань, навяжут местным жителям свою моду и заставят их носить дурацкие шляпы.
Лин слушала, рассеянно кивала и думала о принце. «Не нужно меня жалеть. Пожалейте лучше женщину, которой придется выйти за меня замуж».
И она действительно немного жалела принцессу Аймаду д’Эон. Но еще сильнее она жалела Конора Аврелиана, и это приводило ее в недоумение. Она всегда считала, что обрадуется, если принц, например, свалится в колодец и просидит там неделю, и вот, пожалуйста: она ощущала странную тоску каждый раз, когда думала о нем. А думала она о принце слишком часто в последнее время.
Лин не получала никаких известий из дворца с того утра, когда Кел разбудил ее, когда они увидели, что принц Конор совершенно здоров и на его спине не осталось ни единой отметины. Несколько дней спустя Кел прислал ей записку с благодарностями и книгу об Огненном стекле, которую она как раз сейчас читала. Он сообщал, что принц Конор быстро выздоравливает, а королева Лилибет довольна ее работой.
Она поняла, что это нечто вроде кода. Лин в волнении ждала упоминаний о чудесном исцелении Конора от Майеша или Андрейена. Но никто из них ничего подобного не сказал, и она вздохнула с облегчением. Итак, те немногие во дворце, кто знал о наказании плетью, не подозревали о том, что принц полностью поправился за одну ночь.
Шли дни, жизнь текла своим чередом, и Лин начинало казаться, что это необыкновенное, чудесное событие произошло вовсе не с ней. Что это воспоминания о чужой жизни, которые кто-то вложил ей в голову.
Она, Лин, посвящена в тайну, известную только наследному принцу и его Ловцу Мечей! Нет, это было невероятно. Естественно, Мари и Хана знали, что Лин вызывали во дворец, но та сказала, что ее попросили осмотреть служанку, получившую серьезный ожог, и если Мариам ей не поверила, то ничем не показывала этого. Лин ни единой живой душе не сказала ни об избиении, ни о странных событиях той ночи. Она молчала о том, как разговаривала с принцем, рассказывала ему свои тайны, даже прикасалась к нему – в качестве целителя, естественно, но все же… О том, что прикоснулась кончиком пальца к его губам…
При этом воспоминании у нее перехватило дыхание…
Меррен поднял голову: в лабораторию вошел Король Старьевщиков. Лин в очередной раз убедилась в том, что он двигается бесшумно, как кот. Может быть, у него подошвы подбиты войлоком? Лин почти привыкла к его присутствию. Он скользил по Черному особняку, словно призрак, часто появлялся в лаборатории, чтобы взглянуть, чем занимается Меррен. Он никогда не торопил их; казалось, он приходил только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, и не ждал каких-то конкретных результатов.
Однако сегодня он выглядел хуже, чем обычно; лицо было усталым, и Лин поразил контраст между мертвенно-бледной кожей, черными волосами и черной одеждой. (Одежда была точно такой же, как всегда: черный фрак, узкие черные брюки, сверкающие черные ботинки.) Джиан на ходу вытряхивала из волос белый лепесток. Король Старьевщиков подошел к Лин и сел рядом на табурет.
– Сегодня я видел на площади нашего общего друга.
Меррен поднял голову.
– Кела?
Джиан обернулась к нему.
– А еще половину Семей Хартий и, естественно, Аврелианов. Все собрались встречать сартскую принцессу, которая будет следующей королевой Кастеллана.
Джиан сверкала глазами, как человек, которому не терпится выложить сенсационную новость.
Лин спросила:
– Джиан, там что-то произошло?
– Очередной брак по расчету между двумя самовлюбленными, избалованными королевскими детьми, которых ничто не интересует, кроме богатства и власти, – насмешливо произнес Меррен. – Но она хотя бы красивая? Люди более спокойно отреагируют на этот возмутительный союз, если им подсунут красавицу-королеву.
Лин затаила дыхание и постаралась сделать равнодушное лицо. Почему-то ей не хотелось слушать о том, как прекрасна Аймада д’Эон, как она привлекательна, как изящна…
– Она еще ребенок, – злорадно усмехнулась Джиан.
Меррен непонимающе смотрел на нее.
– Принц согласился жениться на ребенке?
– Он согласился жениться на принцессе из Сарта, – вмешался Андрейен. – И, по-моему, договорились о том, что этой принцессой будет Аймада. Но…
– Но это была не Аймада, – перебила его Джиан. – Вместо нее сюда прислали ее младшую сестру. Ей всего одиннадцать или двенадцать лет. Вы бы видели лица благородных, принца и его мамаши, когда они поняли, в чем дело!
Лин сунула руку в карман и стиснула брошь. Как всегда, прикосновение прохладной гладкой поверхности камня помогло ей овладеть собой.
– А принц, – произнесла она, – как он поступил, когда увидел ее?
– А как он мог поступить, по-твоему? – фыркнула Джиан. – Сделал вид, что так и надо. Но перед этим минут пять стоял столбом. Келу пришлось бежать и приводить его в чувство. После этого он неплохо играл свою роль.
– Кел очень неглуп, – пробормотал Андрейен. – Действительно, принц не мог поступить иначе. Интересный ход со стороны Сарта. Они недвусмысленно продемонстрировали свое недовольство. Возможно, они на этом остановятся, а возможно, и нет. Посмотрим.
– Довольно жестоко по отношению к принцу, – серьезно заметил Меррен, но тут же добавил: – Хотя какое мне дело до этого бессердечного подонка.
– Мой дед, – медленно произнесла Лин. – Он там был, верно?
– Кто, советник короля? – переспросила Джиан. – Ну да, разумеется. И вид у него тоже был не очень радостный. Представляю, что сейчас творится во дворце.
– Они что-нибудь придумают. Они всегда выходят сухими из воды, – бросил Меррен и набрал немного темно-коричневой жидкости в пипетку. С задумчивым видом оглядел пипетку и сунул ее в рот.
– Меррен! – взвизгнула Джиан. – Ты что делаешь?
Он уставился на нее огромными голубыми глазами.
– А что? Это горячий шоколад, – ответил он. – Есть захотелось. – Он протянул Королю Старьевщиков пипетку. – Никто не хочет попробовать?
– Ни в коем случае, – отрезал Андрейен. – Это пахнет гнилым сеном. – Он взглянул на Лин и серьезно произнес: – Лин, пройдетесь со мной? Мне нужно с вами поговорить.
Меррен и Джиан с любопытством посмотрели на Лин, которая изо всех сил старалась скрыть изумление. Недоумевая, что означает этот приказ – потому что это был именно приказ, несмотря на любезный тон, которым он был произнесен, – поднялась со стула и направилась к выходу.
Король Старьевщиков заговорил только после того, как они отошли на достаточное расстояние от двери лаборатории. Лин шла рядом, слушая глухой стук трости по маракандским коврам. Она находила его успокаивающим.
– В городе ходят слухи, что кто-то разыскивает книгу Касмуны, – произнес Андрейен. – И, говорят, весьма настойчиво.
– Именно сейчас? – пробормотала Лин. – Когда она понадобилась нам с вами?
Он кивнул.
– Якобы этот человек предлагает за нее большие деньги.
– Мне очень жаль, – ответила Лин. – Наверное, я действовала неосторожно, привлекла к себе ненужное внимание…
– Ничего страшного. – Андрейен отмахнулся от ее извинений. – По своему опыту могу сказать, что иногда полезно привлечь к себе внимание. Возможно, тот, кто сейчас ищет эту книгу, занервничал, узнав о ваших поисках. Возможно, занервничав, этот человек выдаст себя и свои намерения.
Он улыбнулся, и Лин вздохнула с облегчением. Она все-таки побаивалась гнева Короля Старьевщиков.
– Торговец, с которым я разговаривала в Лабиринте, сказал мне, что книгу приобрел какой-то «разборчивый покупатель», – произнесла Лин. – Наверное, затем этот покупатель распространил слух, что желает ее перепродать, и люди ею заинтересовались, отсюда и разговоры…