Когда принцесса и ее свита отошли, гости перестали делать вид, будто заняты разговорами. Казалет приближался, без сомнения, желая выпытать у принца какие-нибудь сведения о торговых соглашениях с Сартом. Молодые аристократки бросали на Конора недвусмысленные взгляды. Поскольку принц не мог жениться на принцессе из Сарта прямо сейчас, «вакансия» любовницы наследника оставалась открытой в течение еще по меньшей мере восьми лет.
«Она не капризная и не ветреная». Но Кел сказал только:
– Мне кажется, ей нравится спасать людей. По крайней мере, нравилось. Помнишь, она всегда возглавляла спасательные экспедиции, когда мы играли в пиратов? Она даже спасла Шарлона, когда мы закопали его в песок.
– Да, хорошие были времена, – ответил Конор. – Идем, нас зовут. У меня есть план на сегодняшний вечер.
И он повел Кела к Люпену, Джоссу и Шарлону, которые расположились на шелковом диване василькового цвета и жестами пытались привлечь внимание принца.
– Что за план? – поинтересовался Кел.
– Я собираюсь напиться так, чтобы забыть, кто я такой и где нахожусь.
Они подошли к синему дивану. Джосс сидел среди кучи подушек, а Люпен Монфокон с Шарлоном присели на подлокотники. Фальконет отодвинулся, чтобы дать место Конору и Келу, и разноцветные шелковые подушки соскользнули на пол.
– Так-так, вы избавились от девчонки, – произнес Шарлон.
В своем костюме в черную и желтую полоску он был похож на гигантскую пчелу. Он тщательно выговаривал слова, а это означало, что он немного захмелел, но еще соображает.
– Отлично, – подхватил Монфокон, который был совершенно трезв. Взгляд его темных глаз непрерывно шарил по залу; весь его вид словно говорил: «Я жду, когда произойдет что-нибудь скандальное». – Теперь можно и поразвлечься.
– А по-моему, мы уже развлекаемся, – пробубнил Джосс и схватил бокал вина с подноса проходившего мимо слуги.
Он открыл потайное отделение в перстне, вытряхнул в розовую жидкость три капли макового сока и протянул бокал Конору.
– Пей, – велел Джосс. – Столько волнений в последнее время. Тебе нужно… – Он помолчал, подбирая подходящее слово. – Успокоиться.
Конор смотрел на свои пальцы с серебристыми ногтями, сжимавшие бокал. Кел подумал, что он сомневается, – и ошибся. Принц одним глотком выпил вино с одурманивающим средством и слизнул каплю, попавшую на большой палец.
Шарлон знаком подозвал другого слугу. Монфокон и Фальконет взяли по бокалу; Джосс многозначительно взглянул на Кела и оттопырил палец с перстнем.
– А тебе?
Кел отказался от маковых капель и взял только вино. Он пил, находясь на службе (но в меру, а не так, как Конор). Это делалось в целях поддержания его «легенды» – если бы он не пил спиртного, это вызвало бы ненужные вопросы. Но после маковых капель человек чувствовал себя как во сне: происходящее казалось нереальным, далеким, как будто остальной мир находился за стеклянной стеной. Ловец Мечей в таком состоянии был бы бесполезен.
Конор вздохнул и откинулся на спинку дивана.
– Ты всегда приходишь мне на помощь в трудную минуту, Фальконет.
Джосс ухмыльнулся. К ним, виляя бедрами, направлялась служанка в желтой сорочке и темно-синих чулках. Когда она наклонилась, чтобы забрать у Конора пустой бокал, Кел узнал Аудету, девушку, с которой был принц в ту ночь, когда разбил окно кулаком.
Но она, видимо, ничуть не сердилась на Конора.
– Мальчики, – улыбнулась куртизанка, – донна Алис сегодня после полуночи устраивает вечер в «Каравелле». Веселимся до утра. Она попросила меня передать приглашение. – Аудета взглянула в лицо Келу. – Силла надеется видеть вас там, сьер Анджуман, – добавила она и ушла, беззвучно ступая одетыми в чулки ногами по мраморному полу.
– И Анджуман получает все лучшее, даже не пошевелив пальцем, – завистливо вздохнул Шарлон. – Как всегда.
Вид у него был обиженный. Сначала принц обратился с благосклонными словами к Джоссу, а теперь куртизанка отдала предпочтение Келу.
Кел повернулся к Шарлону и поднял бокал.
– Прошу прощения, мы забыли поблагодарить тебя за чудесный праздник.
– Верно, – вполголоса произнес Конор.
Он утонул в подушках, глаза были полузакрыты. Маковые капли заглушали голоса, смягчали краски, все сливалось, как на акварели, попавшей под дождь.
– Некоторые люди сочли бы, что устроить прием в честь ребенка и нанять в качестве слуг целый бордель – ужасная непристойность и скандал, но только не ты. Ты смотришь в будущее. Ты настоящий провидец.
– Благодарю, – самодовольно ответил Шарлон.
Монфокон презрительно хмыкнул и заговорил:
– Джосс, мы пойдем…
– Погоди. – Фальконет не без труда поднял руку. – А это еще кто? Там, рядом с советником?
Кел в недоумении обернулся и увидел на пороге Майеша. Старик был в своей обычной серой одежде, с тяжелым медальоном на груди. За ним шла его внучка.
Ему пришлось присмотреться хорошенько, чтобы убедиться в том, что перед ним действительно Лин. На ней было бархатное платье цвета индиго, и на этом темном фоне ее ярко-рыжие волосы напоминали корону из языков пламени. Ее наряд отличался от современных туалетов. По моде, принятой в Кастеллане, тяжелые верхние юбки разрезали и приподнимали, чтобы продемонстрировать относительно узкую нижнюю юбку из контрастного материала. Платье Лин было целиком сшито из синего бархата, который оживляли несколько серебряных вышивок; широкая юбка волнами спадала к ногам. Корсаж тесно облегал ее стройное тело, позволяя видеть его изгибы, в вырезе была видна белоснежная грудь. Никаких украшений на ней не было, но отсутствие драгоценностей лишь подчеркивало изящную линию шеи, выступавшую ключицу; ничто не отвлекало внимания от ее силуэта, от тонкой талии, которую можно было обнять во время танца.
Кел услышал озадаченный голос Шарлона:
– Это внучка Бенсимона? Недурна. На деда не похожа.
– Если ты имеешь в виду, что у нее нет длинной серой бороды, Шарлон, то я тебя поздравляю: ты очень наблюдателен, – отозвался Джосс. Прищурившись, он рассматривал Лин. – Интересно, что Бенсимон выбрал именно этот день для того, чтобы привести ее сюда. Это ее первый визит на Гору?
– Нет, – хрипло произнес Конор. – По-моему, я уже видел ее в Маривенте.
Он выпрямился и наклонился немного вперед, не сводя взгляда с Лин. Майеш представлял девушку леди Роверж; гостья кивала и любезно улыбалась. У большинства знатных женщин были высокие прически, сооруженные с помощью алмазных шпилек – таких, как та, которую Антонетта подарила Луизе. Распущенные волосы Лин струились по плечам и спине, словно потоки лавы.
Монфокон, от которого ничто не ускользало, искоса взглянул на принца. Конор все еще смотрел на Лин, и в его серых глазах зажглись странные огоньки. Кел видел у него такое лицо, когда он смотрел на человека, которого ненавидел, но у него не было никаких причин ненавидеть Лин. Она вылечила его, ухаживала за ним, провела ночь, наблюдая за ним, пока он выздоравливал. Их троих связывала тайна. Кел помнил последние слова Конора, сказанные о Лин: принц говорил, что теперь он ей обязан.
К Майешу приблизилась Антонетта в сопровождении Луизы и Вьен. Видимо, она собиралась познакомить принцессу с внучкой советника. Луиза смущенно улыбалась и теребила косичку; и Келу пришли в голову слова Конора насчет того, что Кел двенадцать лет назад без труда освоился на Горе. Да, он освоился, но не без труда, и потом, он был уличным мальчишкой, раннее детство провел в трущобах Кастеллана, он привык лгать, хитрить, драться, он мог за себя постоять. Иначе было не выжить. Луиза ничего этого не умела.
Лин наклонилась к принцессе, и платье обрисовало ее бедра.
Джосс заметил:
– Интересно, Майеш познакомит меня со своей внучкой?
– Вряд ли, – коротко произнес Конор. – Он тебя хорошо знает.
Джосс, которого эти слова ничуть не обидели, рассмеялся.
Монфокон фыркнул:
– Не будет она с тобой спать, Джосс. Их законы запрещают им ложиться с иноверцами.
– Запретный плод – самый сладкий, – легкомысленно ответил Джосс.
– При чем тут какие-то плоды? – осклабился Шарлон. – Я лично разглядываю ее задницу. А смотреть никому не запрещено.
– Не запрещено, но лучше не стоит, – посоветовал Монфокон. – Если не хочешь иметь дело с Бенсимоном.
– Бенсимон – дряхлый старик, – бросил Шарлон. – Говорят, эти ашкарские девицы много чего умеют, – мечтательно добавил он. – Даже такое, о чем в «Каравелле» слыхом не слыхивали…
– Ну все, хватит, – оборвал его Конор. Он сидел, прикрыв глаза, и Кел не мог понять, куда он смотрит. – Надо же, как вы возбудились, увидев новое лицо, а! Охотничий инстинкт? Здесь полно девиц, которые и красивее, и доступнее.
– Назови хоть одну! – воскликнул Джосс, и когда Конор начал загибать пальцы, называя имена, Кел встал с дивана и пошел через зал к Лин и советнику.
Несмотря на толпу, разделявшую их, Лин заметила, как Кел покинул принца и направился к ней. Когда он приблизился, Майеш уже ушел, объяснив, что в этом зале веселится молодежь, ровесники принца. Люди, с которыми ему нужно было пообщаться – дипломаты, купцы, держатели Хартий, – собрались в задних комнатах, где пили вино и играли в азартные игры.
Лин не возражала. В этом не было смысла: ее дед поступил бы по-своему, как всегда. Однако она обрадовалась, увидев Кела. Он улыбался уже знакомой ей, немного искусственной улыбкой. Это из-за того, что он постоянно играет роль и не имеет возможности побыть самим собой, размышляла она. Все его жесты, взгляды, слова были рассчитанными и тщательно взвешенными, как товары на рынке.