«Ты не то, чем кажешься на первый взгляд, — мысленно обратился он к оружию. — И этим сильно мне напоминаешь одну особу».
Мысли Тэда перетекли в другую плоскость. Но вот странность: при воспоминании о пигалице даже в груди по ощущениям болеть меньше стало. Шенни… Она тоже явно была не той, кем хотела казаться. Один почерк на казенном бланке чего стоит: мягкий, с завитушками, ровный. Так впору барышням писать, а не простолюдинкам. Опять же спина, взгляд, как она выглядела на кухне. Ну чисто белая лабораторная мышь в мусорном баке. Вроде такая же погрызуха, как и ее серые товарки: и хвост, и резцы, и лапы тоже четыре, но ни в жизнь не спутаешь с исконными обитательницами трущоб.
Грудь перестала вздыматься в рваном ритме, и он смог открыть глаза. Тут же натолкнулся на обеспокоенные взгляды полицейских, жадные от любопытства — толпы и презрительный — кошачий. Облезлый усатый, которого пнули, взирал на ловца с видом победителя: да мне поболее твоего досталось, но я же терплю. А ты, слабак, раскис.
Ловец встал, пошатываясь, и махнул нетвердой рукой, открывая путь в лабиринт.
— Ну, я пожалуй, пойду, — бросил он через плечо и, сжимая находку, шагнул в мир без теней.
Он шел сквозь лабиринт, мысленно удерживая образ собственного кабинета: чем точнее ты знаешь точку выхода, тем быстрее преодолеешь извилистые пути сумрака. Если, конечно, мир без теней не подкинет тебе презент.
В клубящемся мраке показались скалящиеся морды. Но то ли им не понравился вид потенциальной жертвы, мокрой, пахнущей илом и морем, то ли они просто были сыты… Но, утробно рыкнув, морды исчезли.
Наконец, за одним из поворотов показалась точка выхода. Тед кинул заклинание, рассекающее ткань пространства, и вышел в реальный мир.
Кабинет встретил его тишиной и сумраком: за окном беременная осенняя туча вот-вот должна была разродиться дождем.
Паркет под Тэдом уже вовсю ощущал на себе все прелести почвы, орошаемой дождем. Ловцу же роль разбухшей тучи не нравилась вовсе. Но сын Оплота предпочел сначала отдать находку артефакторам, а потом уже разбираться с одеждой. Да и за применение бытового заклинания рядом с фонящей чернокнижной магией вещицей спасибо не скажут.
Поэтому-то ловец и похлюпал по коридорам отделения как был. Спустился на первый этаж, заглянул к уликоведам. Когда Тэд только протянул кинжал, гранд-мастер сразу же изменился в лице. В глазах артефактора читались и потрясение, и неверие, и … испуг?
— Нашел в месте прорыва. Что это?
Гранд-мастер поправил окуляры и бережно принял кортик. Уликовед лишь мельком взглянул на Тэда и чуть ревниво спросил:
— Нашел? Так вроде же все обыскали уже? Неужели пропустили? Я же лично выезжал и сам каждый камень облазил.
— Не пропустили. Он по ту сторону барьера был, пришлось нырять.
Мастер на это лишь покачал головой и направился к своему столу. Там, в толстом журнале он сделал учетную запись о найденной улике, а потом, надев белые перчатки, принялся внимательно рассматривать находку, кажется, напрочь позабыв о посетителе.
Тэд кашлянул, привлекая внимание, и повторил вопрос:
— Так что же это такое?
— Кортик, — как от назойливой мухи отмахнулся от него уликовед, продолжая осматривать, обнюхивать и едва ли не облизывать клинок.
— Я знаю, что кортик. Меня интересует, что им такого делали, что от него чернокнижной магией за милю несет.
— Рассекали грани, — чуть раздражённо, как само собой разумеющееся, обронил гранд-мастер, увлеченно уже что-то записывая на бланках.
— А подробнее? — настаивал на своем Тэд.
— Я понимаю, что вам нечем, но все ж попробуйте понять, молодой человек, я занят! А подробнее узнаете в завтрашнем отчете, — отчеканил артефактор. Сейчас уликовед напоминал ребенка, которому в руки взрослые дали вожделенную игрушку и при этом пытаются отвлечь его скучными и ненужными разговорами.
Тэд лишь усмехнулся. Гранд-мастер был уже не молод. К тому же категоричный и закоренелый холостяк, медленно, но верно стремящийся к карьере бирюка. А о специфическом нраве уликоведа в отделе ходили легенды. Как говорится, характер у артефактора был тяжелый, все потому что золотой. Масте и вправду мог совершить практически чудо и вынуть всю информацию (и даже больше) из любой находки ловцов.
Тэд лишь хмыкнул и пошел прочь. Вот только день у него явно не задался, поскольку, едва он покинул артефактора, то тут же в коридоре столкнулся с Лурком. Этого ловца Тэд переваривал едва ли не лучше, чем дубленую подметку от сапога.
— Смотрю, оборванцы не знают, что такое зонт? — с издевкой протянул аристократ, глядя на мокрого до нитки ловца.
— Лурк, у тебя острый ум, как погляжу, — Тэд усмехнулся, — жаль только, что он достался дураку.
Собеседник от ответа скривился. Ему не нравился этот выскочка из низов, которому начальство поручало сложные задания, в то время как ему, сыну аристократа, доставались лишь рядовые рейды.
— Пока из нас глупцом выглядишь ты, Ронг. Глупцом, который провалит порученное ему новое дело по причине своего тугодумства, — это было произнесено таким тоном, словно говоривший пытался убедить в столь желанном фиаско противника в первую очередь себя.
— Я не тугодум, просто я грамотно расходую свой мозговой потенциал, и не бегу к начальству по любому поводу и без, а предоставляю уже проверенные факты и теории.
— Так и скажи, что нет рабочей версии. О сбежавшей душе весь отдел судачит. А ты, вместо расследования шлешься под дождем и валяешься в канавах… Впрочем, чему удивляться? Сброд же так всегда и поступает.
У Тэда зачесались кулаки. Захотелось врезать этому рафинированному засранцу как следует. И он почти сдержался, помня о запрете на драки меж ловцами в отделении. Почти. А потом резко шагнул вперед и взял Лурка за грудки. Тот оказался чуть ниже его ростом, да и по телосложению тоньше.
— У меня времени не много, поэтому объясню матом тебе, самодовольная голубая сволочь.
Лурк скривился. В Оплоте еще во время учебы тех, кто кичился своей голубой кровью и белой костью величали не иначе как голубыми. Прозвище было бы не столь обидным, если бы так же не называли и мужеложцев.
— Если еще раз, ять, высунешь свой поганый язык, я тебе его в задницу на ер засуну. Ты меня понял?
— Что это у вас тут происходит?
Окрик из конца коридора заставил обоих собеседников дружно повернуть головы. Мессир Логан строго глянул на подчиненных.
— Обмен личным опытом. Лурк как раз показывал мне, как правильно ухаживать за истинной леди, — не растерялся Тэд.
— Ну-ну… — по тону начальника можно было понять, что он поверил в заявление не больше, чем в девственность портовой шлюхи.
Впрочем, Лурк был, несмотря на свою спесь, тоже далеко не дурак, и как бы он ни хотел утопить этого выскочку из трущоб, понимал, что начальство за разжигание вражды всыплет обоим.
— Мессир Логан, мы и в правду обсуждали дам.
— И кто же из вас кому советы давал? — усмехнулся в усы начальник и, видя, как ловцы замешкались с ответом, предупредил: — В первый и последний раз. А если хотите забрала друг другу начистить, то вон… бои без правил есть. Как раз каждый конец недели проводят у причала.
Оба ловца промолчали.
— Если это все, то, Лурк, прошу в мой кабинет, я жду отчет по происшествию в латунном квартале. Тэд… — он оглядел ловца и выдохнул: — Иди домой, с тебя хватит. А о кортике мне уже доложил гранд-мастер. Пока вы тут… опытом делились.
Мессир выразительно глянул на дверь. Тэд же еще раз убедился, что, несмотря на весь свой фанатизм, о протоколе артефактор не забыл: если что-то важное, то доложить сразу же непосредственному начальству.
Его подмывало вернуться к уликоведу и узнать у него подробности, но Ронг решил, что мессир в кои-то веки прав и ему действительно стоит пойти домой. Вот только брать магомобиль не хотелось. Желание поскорее стащить с себя мокрую одежду было выше, и ловец открыл проход в лабиринт.
Первая пришедшая на ум мысль, когда Тэд шагнул в реальность: «Зря. Зря по дороге домой он подумал о пигалице». Он вышел не в прихожей квартиры, а на кладбище.
Серый камень, кресты — в общем, зрелище жизнеутверждающее. Для некроманта. И знакомая спина. Слишком прямая. Совсем как у леди.
Дождь еще не добрался до погоста, но чувствовалось — уже вот-вот ливанет.
— Странное место выбрала леди для прогулки.
Она вздрогнула и медленно повернулась.
— Я не леди, — произнесла чуть испуганно, а Тэд понял: лжет.
Но у ее лжи был странный привкус. Когда лгут из жажды наживы, то во рту язык буквально ощущает гниль. Когда лгут не задумываясь, по привычке — пресного, чуть заплесневевшего хлеба. А ее ложь… она была соленой, как морская вода.
— Врешь, — вынес вердикт ловец.
У девчонки задрожала нижняя губа. Она была готова расплакаться, но упрямо вскинула подбородок и сжала кулаки:
— Нет.
— Да, — он приблизился так, что между ними оказалось всего полтора фута.
Дождь все же ливанул. Сразу, резко и стеной. Но они двое этого, кажется, и вовсе не заметили, впившись друг в друга пристальными взглядами. Тэд и сам не мог отдать себе отчета, зачем ему так важно знать, почему она врет. Вообще знать. Думать о ней.
Еще утром он решил, что пошлет все мысли об этой пигалице куда подальше. Навязанный якорь. Да нужен такой три раза!
Решил мозгами, а вот сейчас, они, подлецы, напрочь отключились. Зато все остальное и не думало. Ему хотелось дотронуться до нее. Просто дотронуться. Как тем каплям, которые падали с неба и ударялись о ткань.
Ее одежда промокла насквозь, отчетливо обрисовав фигуру. Тонкую талию, острые плечи, затвердевшие от холода соски.
— Я пойду, — она нерешительно попятилась, проиграв поединок взглядов.
— Мокрая, голодная и почти раздетая. Куда ты пойдешь?
— Я не раздетая, — пигалица обхватила себя руками, закрывая грудь.
— Если бы ты была совсем раздетой, то это так бы не привлекало. А сейчас, глядя на тебя… да любой бандит из подворотни посчитает своим долгом тебя отыметь.